alogical

Петр Сергеевич по утрам на закате любил работать в своем поле. Он сажал кукурузу, помидоры и листья, которые кидались ему в лицо, щекотали и пели песни на эльфийском языке. Когда ветер обдувал стволы червей, что вспахивали будто волы доисторические пашни египетских земледельцев, Петр успокаивал свою гордость стихами мертвых индейцев, которые то и дело мешали ему и давали нелепые советы о том как сажать батат и окучивать небоскребы.

Вдруг, набежали дети, словно стая голодных петербуржцев из Москвы приехавших в Волгоград. Они кричали наперебой: Историю! Историю, дядя Петя! Молви нам сказ, столь новый, что старина его пылью камней и гигантов морских экскрементами покрыта!

Тогда Петр Сергеевич прослезился, взлез на дерево и стал кричать детям шепотом очередную историю.

Как-то раз Петра обуяла страсть к женщине. Она была до тошноты и безумия объективного прекрасна! Кровавые слезы текли из глаз Петра Сергеевича, когда он смотрел на нее.

- Ненавижу!!! – Признался он ей в любви. И достав лопату, стал рыть яму, дабы доказать свою верность стульям и прочей мебели, которая не признавала его как полноценного человека.

Шли годы, дни, недели, месяцы, секунды, исчезали и появлялись вселенные, гибли планеты, играя на чувствах создателя, нервируя его и раздражая психику семьи его многострадальной, а Петр Сергеевич рыл, шел домой, мыл руки, ноги с мылом и известью, слыл глупцом, открывал законы и решал формулы.

Наконец, его возлюбленная – Сестра Картина Ивановна соблаговолила отдаться на волю страсти и воздержания, покуда еще волны молодости омывали ее ноги и волосы. Петр Сергеевич овладел ею без всякой благодарности, он засаживал, вставлял, вонзал, протыкал свежую, ароматную, нежную, непаханую, гладкую, раскрасневшуюся, протекающую, склизкую, жаркую землю да пахоту, дабы кукуруза росла здоровой и плоды приносила. А телочка, Картина Ивановна мычала, сидя на земле и горевала о потерянном времени и лояльности продавцов сети магазинов Ашан, где менеджером работал ее сводный брат Савелий и поручился за нее перед всей кожгалантереей советского магазина сумок и перчаток, который на Старом Арбате закрыт уже семнадцать с половиной лет.

Вот так, дети, вы и появились на свет! – Закончил свой рассказ Петр Сергеевич, а дети стояли в поле недоуменно, и морские волны омывали из девственные стопы.

Петр Сергеевич был мужиком складным, мышцой не обделенным и умом скудным напичканным до упора. Хоть и доставлял он жене сумку и дарил цветы, но не выл по ночам, как мачо благоговейный, и не разбирал на досуге яхту свою дорогущую, чтобы прокормить деревню, губернатором которой он являлся. Такой вот был он мужественной женщиной.

Историй много знал и по ночам, когда свет тьму разгонял из подвалов дворца его стеклянного, рассказывал он их детям своим драконорожденным.

Однажды Петр Сергеевич жил в школе, это было то время, когда он учился в квартире, где отбывал срок Негр Андрей. Изучал математику и астрологию, пил портвейн, познавал любовь и ненависть. Андрей говорил с ним часами, ослепляя сверканием своих алмазных зубов. Рассказывал Андрей Петру о дальних странах, которые покоятся на берегах магазинных прилавков и капотах дешёвых авто, стоимостью в миллионы денежных кирпичей, разлитых в цистерны и перевозящих песок из пустынь для строительства морей, рек и телефонов.

Прошла казалось вечность и ведущий телешоу задал контрольный вопрос:

- На что похожа радуга?

- На сахар, ногами разбросанный. – Ответил Петр Сергеевич и был прав.

Не правильный ответ обеспечил ему красный диплом. Вручал его ректор Института Тюрем Квартир и Авиабилетов (ИТКиА) – Негр Андрей. Еще не родившаяся жена Петра расплакалась от счастья за своего покойного бывшего мужа.

Дети слушали, смеялись и проваливались сквозь текстуры пола, а за стеной плакали шторы и мечтали о снеге, картофеле и весне.