Баба Инна
Люди, которых принято называть сильными, чаще остальных имеют черты характера, отталкивающие от них других людей. Упрямец до мозга костей, напористый властолюбец, горделивый честолюбец, садист или скупой на эмоции рассчетливый скряга - многие, кого я могу назвать неординарными, одновременно заслуживали этих эпитетов. Я до конца не понял эту взаимосвязь. То ли жизненные трудности оставляют шрамы и мозоли на ранимой человеческой душе, то ли, наоборот, негативные девиации дают этим людям силу, недоступную остальным.
Как бы то ни было, наличие трудных для окружающих особенностей характера делает таких людей одинокими. Сложность выбранного жизненного пути здесь не при чем. Читая биографии великих людей прошлого и знаменитостей настоящего, я обращал внимание, что их личная жизнь часто состоит из долгих периодов одиночества, разбавленных непродолжительными браками. У таких людей редко случается слияние душ с собственными половинками, а отношения с детьми и внуками - особые, и, как правило, непростые. Способность быть выше других не дается просто так, и ощущение пустоты внутри - это своеобразная расплата за собственные ресурсы.
Сегодня мы хоронили бабушку жены. Чуть-чуть не дожившая до 80, была той породы, которую принято называть "женщиной с яйцами". Выросшая в послевоенное время, она привыкла жить, выживая. Она смогла в советское время прокормить двух дочерей, а потом, в тревожные 90е - дочерей с их собственными семьями. Небольшую провинциальную пенсию она скрупулезно откладывала, а сэкономленные деньги помогли дочерям разжиться достойной недвижимостью.
Обратная сторона это силы - мягко говоря, скверный характер. Она подавляла. Властная, раздражительная и едкая, она представляла из себя очень и очень тяжелого в быту человека. В последние годы жизни к ней пришла религиозность, которая вместо просветления и смягчения только усугубила ее токсичность. То ли жизненный опыт, то ли природный талант делали ее рычаги для манипуляций необычайно длинными. После смерти мужа ее и так непростые отношения с дочерьми осложнились донельзя, а внуки почти полностью разорвали с ней контакты. Нельзя сказать, что с ней обошлись незслуженно, но иногда даже самых отпетых негодяев хочется пожалеть. А баба Инна негодяем не была.
Здоровье на восьмой десяток лет стало ветшать, и ходила она плохо, ссутулившись. Может быть, имело смысл переехать к одной из дочерей - в приеме ей не только не отказывали, а даже наоборот, активно зазывали. Однако гордость держала ее в собственном, некогда крепком, но постепенно оседающем и ветшающем доме. Этот дом она покинула только перед самой смертью.
Уходила из этого мира она так же, как и жила - быстро и решительно. 4 дня адской боли, укол морфия - и сладкий сон напоследок. Похороны проводили ее дочери и внучки - без слез и сдержано, продемонстрировав унаследованную несгибаемость и отдав ей таким образом должные почести. В истории она свой след не оставила, но некролог, пусть даже и в необычной форме, она точно заслужила. Покойся с миром, баба Инна.