Зеленоглазое такси⁠⁠

Мягкий свет неоновой вывески “Продукты 24” расплылся в каплях на боковом стекле. Снег шёл лениво, по-зимнему, взрослому, будто с похмелья. По краям проспекта тянулись кирпичные дома с облупленной штукатуркой и вывесками: “Парикмахерская Елена”, “Ремонт обуви”, “Видео на прокат”. В витрине закусочной тускло крутилась жаровня с двумя унылыми курицами. Я знал этот проспект, каждую ямку на этой дороге. Но не узнавал его. Как будто всё это я уже видел когда-то давно, во сне, или в воспоминании.

Сижу на заднем сидении. В такси. Мягкие, чуть продавленные кресла, запах мокрого войлока и сигарет, хотя внутри никто не курит. Салон не скрипит, не пахнет новым, будто ему столько же лет, сколько и мне. Всё спокойно. И только в глубине, где-то в самом низу живота, сидит вопрос — а когда я в него сел?

— Далеко собрались? — голос водителя был не громким, и не тихим. Не навязчивым, но с оттенком того, кто давно уже всё знает, просто вежливо спрашивает. В зеркале видно только глаза. Тёмные, уставшие. Не печальные — нет. Просто… как будто они многое уже видели. Больше, чем следовало бы.

— Не знаю… не помню — отвечаю — Вроде, домой.

Он кивнул. Не “угу”, не “понятно”, просто кивнул. И поехали дальше, мимо аптеки, где я когда-то покупал валидол отцу, мимо школы, которую вроде бы давно снесли. Всё здесь. Как будто время решило больше не течь и просто разложилось по улицам.

— Давно работаете? — спросил я.

— Давно.

— А это вы меня посадили?

— Не совсем. Забрал вас возле завода.

Толком не ответил. Немного притормозил на перекрёстке, где раньше всегда не работал светофор.

Я вздохнул.

— Я работаю на этом заводе. Уже лет десять, может больше. Станки, масло, холод. Месяц без выходных отпахал уже. Всё ради семьи. Ну а как иначе? Дети, жена, квартиру так и не дали. Жена давно пилит, что меня нет, где тебя носит. А я вот… я просто хотел, чтобы у них всё было. Не лучше, чем у других. Просто… чтобы не хуже.

Таксист молчал. Только его глаза снова посмотрели в зеркало. Не прямо, а будто мимо. Слегка.

— Сегодня… хотя по ощущениям уже очень давно... У станка прям поплохело мне. Прямо как будто лампочку выкрутили. Без пафоса. Просто — щёлк, и всё - поплыл. Упал. А они… ну… мастер подбежал, смеялся ещё, что мол разлёгся, подняли, выпить что-то дали просили потом подписать бумагу, что это не у них случилось. Сказали, что скорая на проходной. Подписал. Выели меня. Уволят видимо. И что мне делать? Мне же детей кормить.

Он снова не ответил.

— Эй, — говорю. — А кто такси вызвал?

Пауза.

— Мы всегда приезжаем без вызова, — сказал он наконец. Голос был ровный, без драмы. Словно он говорил это уже сотни раз, и каждый раз — по-человечески, тепло. Не механически.

Я замолчал. Снег за окном стал идти крупнее. На стекле расплылись огни, будто кто-то плеснул молоко в чёрный кофе.

— Можно… — я сглотнул. — Притормозите? Дом мой будет скоро. Я хочу посмотреть.

Он притормозил.

На втором этаже, за запотевшим окном, сидели мелкие. Дочка и сын. Светлые, тонкие, как и положено быть в этом возрасте. Играли в старое домино с картинками — такое было у меня в детстве. Помню слона с мухой, трактор, арбуз. Я тогда думал, что всё будет просто. Что если будешь хорошим — то всё и будет хорошо.

Дочка вдруг посмотрела в окно. Улыбнулась. Указала брату. Он тоже посмотрел. Они замахали руками, как будто узнали машину.

Такси мягко мигнуло зелёной шашечкой. Почти как будто подмигнуло. Они захлопали в ладоши.

— Можно… я выйду? — спросил я.

Таксист закрыл глаза. Не устало — нет. Просто… как будто тяжело выдохнул. И покачал головой.

— Они хотя бы поймут? — тихо спросил я. — Что я всё сделал, что мог?

— Поймут, — сказал он. — Но позже. Не беспокойтесь. А там, куда мы едем — там вообще все всё понимают.

Такси тронулось. Свет из окна становился всё дальше. Я смотрел до последнего, пока их силуэты не слились с огнями улицы. За окном снова были “Продукты”, снег, пустые остановки и мир, который, кажется, остался там, на подоконнике второго этажа.

И я понял. Больше ничего менять не получится.
И можно наконец… снять усталость.