Яд Бахуса- 37⁠⁠

Яд Бахуса: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10(1), 10(2), 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24(1), 24(2), 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36(1), 36(2)

На обратном пути к вокзалу я спохватился зайти в мобильное приложение и обнаружил, что скорейшее прямое возвращение мне не светит. Обратный билет я не брал, а на ближайшую ночную электричку все билеты оказались раскуплены, что подчеркивало активный спрос на жд-передвижения; ближайшие места имелись только на завтрашнее утро. Но куковать до утра по вокзалам мне не хотелось, поэтому я перезашел в Баштранс и приобрел билет на автобус с таким расчетом, чтобы успеть заскочить в Парк Якутова, раз уж я все равно рядом.

Прикупив в торговом лотке пару бургеров и бутылку колы, я примостился на тенистой скамеечке неподалеку от центра парка и наконец-то воздал организму за долгое воздержание. Пялился на снующий народ и вспоминал, как много лет назад мы вышагивали по этому парку маргинальной цепочкой – я, Лена, Ленчик и Катька Догадовы,- с банками пива наперевес, дымя при этом в четыре стручка в лица прохожим. И это казалось нормальным, мы чувствовали себя в тренде и отечественными патриотами, а сейчас такие граждане вызывают минимум брезгливость, максимум – страх. Удел сучковатых и полуседых киряльщиков, навроде меня, - ныкаться под развесистыми деревьями вдали от людских скопищ, закладывать в общественных туалетах за запертыми дверями кабинок, а лучше всего – синячить дома в четырех стенах, борзея по интернетам.

Но мы не убываем, наша гвардия насчитывает сотни тысяч алкоперых бойцов невидимого фронта; мы мимикрируем согласно тенденциям. Мы учимся следить за своей внешностью и одеждой, даже будучи неделю в употребе, мы отрабатываем социальные связи, мы справляемся с агрессией, когда можем,- мы становимся функциональными алкоголиками. Когда-то я был в авангарде этого движения, пока не превратился в окончательного пропойцу, и таков удел каждого, кто балует с этой стезей.

Я дожевал бургеры, выпил колу, после чего позвонил Алиске.

- Да?..

У нее очень странный голос. Настороженный весьма и незнакомый! Я даже осекся на секунду, усомнившись в правильности набранного номера. Как будто я отчалил в далекие страны, и никто не ждал, что я объявлюсь так скоро, да и вообще объявлюсь.

- Это… Привет. Ты?

- Я…

- Короче, все оказалось правдой! - ринулся я с места в карьер. - На этот раз я победил, а все, кто отговаривал,- проиграли. Хотя я и без понятия, что теперь мне со всем этим делать.

- Теперь уже не важно…

- Сейчас это самое важное, что может только быть! Светящиеся сестры – это не метафора. Это люди. Они реально существовали, есть записи… Наверное, где-то есть. Но свидетельства есть точняк, Нина Ивановна мне все рассказала.

- Погоди минутку…

- Есть даже научное объяснение. Вернее, гипотеза. Не важно, те же яйца, только в профиль. Их изучали, прикинь! Светящихся женщин! Они все были поначалу облученные. Но их дети – нет, не облучены. И все равно это свечение передавалось по наследству.

- Притормози…

- Нина Ивановна сама была свидетелем. Ее мама в прошлом генетик, изучала пациентов после Озерска, потом засветилась и тоже пропала. Только Нина Ивановна убедила себя в том, что ей все померещилось по пьяной лавочке. А может, не убедила. Может, просто временно отодвинула.

- Послушай меня…

- Что если Лене это тоже передалось? Сначала передалось ее матери, Яне, потом перешло к ней? Дядя Роман все-таки видел свет у нас в окнах! Лена могла столкнуться со своим феноменом в тот период, когда мы с ней были в запое и каждый в своем коконе. Она не замечала, как я хожу топиться на Белую, я не замечал, что происходит с ней. Я вполне мог прошляпить и ее изменения, и свечение по ночам…

- Перестань! – вдруг рявкнула в трубку Алиска, и я похолодел.- Ты можешь заткнуться на минуту или нет? Сейчас все это уже не важно! Твои тесть с тещей подали заявление в полицию! Тебя ищут уже!

- В смысле?- Я ничего не понимал. Для меня такие резкие смены темы были неподъемны после того, как я пережил микроинсульт в туалете.- Какое заявление?

- О том, что твоя жена пропала. Полиция приходила к нам на группу АА, искала тебя.

- На группу? – Я продолжал тупить.- Почему на группу? Зачем полиция на группе?

- Ты понимаешь, что я говорю? Тебя подозревают в причастности к пропаже жены! От нее никаких вестей и, вероятно, мой приход к твоей теще натолкнул ее на мысль, что пора бить тревогу. Она пошла в полицию, там могли всплыть и твой условный срок, и все нестыковки вокруг тебя. Твой последний «приход» наверняка тоже всплыл, тебя же официально в наркологию упекли. Может, там подсказали, что ты ходишь на собрания АА. В общем, я точно не знаю.

- Хрень какая-то.- У меня закружилась голова и начала неметь левая щека.- Причем тут я? Я вообще не прячусь. Ты им сказала, что я в Уфе?

- Нет конечно! Не хватало мне еще встрять с тобой в очередную уголовку, мало мне своего срока! Ничего я не сказала, и болтать не намерена. А ты, если я что-то для тебя значу, больше мне не звони. И не пиши, и вообще не трогай. Буду благодарна, если наши отношения не всплывут.

- Кандибобер тебя видела…- Я немного оправился и начал кумекать. Вокруг меня царил парковый гвалт, и откуда-то долетала музыка, а я изо всех сил пытался сосредоточиться на разговоре.

- Вряд ли полиция будет искать какую-то неведомую сослуживицу. Если ты сам не начнешь болтать про нас, на меня и не подумают. Им нужен ты. Я тебе советую снять всю наличность с карт, пока тебе счета не перекрыли, чтобы ты не свалил за границу.

- Да какая заграница, у меня даже загранника нет!- вспылил я.- Зачем мне наличность?

- Ты не понимаешь, что ли, что происходит?- в сердцах воскликнула Алиска.- Тебя подозревают в том, что ты что-то сделал с женой! Тебе нужен адвокат! А для адвоката нужна наличка. Допетри уже: ты – главный подозреваемый. И ты в розыске. Так что в срочном порядке нанимай адвоката и приходи в полицию сдаваться. А теперь извини. Помогла, чем смогла. На большее я не готова.

И она отключилась.

Я попытался отменить билет на автобус, но он оказался неотменяемый. Наплевав на упущенные возможности, я с ускорением двинулся из парка, разыскал первый попавшийся сберовский банкомат и снял подчистую всю наличность с двух карт – Сбер и ПСБ. Заплатил конский процент при этом за превышение лимита и за сторонний банковский перевод, но данные потери тоже отнес к сопутствующему ущербу.

После этого я вернулся к электричкам и обнаружил в наличии множество свободных мест до Черниковки. Я немного знал об этом районе Уфы – частично от Алисы М., но в основном от Ленчика Догадова. Тот постоянно удивлял меня энциклопедической информацией о самых неожиданных уголках. Район Черниковки – это аналог Чертаново, только в Уфе, ну а поскольку сам я был из Салавата времен 90-х, - для меня что так, что эдак, я ко всему приучен. В конце нулевых Черниковка подверглась той же карательной чистке, что и сотни тысяч криминально-бандитских филиалов ада под названием Россия. Отморозков и говнарей, как и бухаристых, вероятно, не уменьшилось от этого, но все они теперь расползлись по закулисным заведениям и стараются не отсвечивать. На углах не ссут и на центральных площадях не трахаются.

Мой же интерес в Черниковке сводился к относительно дешевому жилью по сравнению с центральной частью города, с его помпезными хатами и королями-собственниками типа Нины Ивановны. По пути туда я пролистал объявления об аренде. Длительная аренда мне не светила, поскольку доказать свои долгосрочные намерения и приличный образ жизни мне было нечем. Комнаты на хозяев отпадали, мне не нужны были сейчас свидетели. Посуточное жилье же, тем не менее, кусалось и в Черниковке. Я уже готов был раскошелиться и все-таки вызвонить посуточных риэлторов, но вдруг наткнулся на малочисленную прослойку квартир, сдаваемых в аренду на короткий срок. От месяца и до полугода.

Я тут же набрал номер и договорился о встрече.

Мне повезло, я избежал долгих мытарств по хатам, все прошло гладко с первым же адресом. Риэлтор по имени Гузель, женщина сорока лет с необъятной грудью и ключами от квартиры, познакомила меня с пыльными апартаментами в девятиэтажке-свечке с окнами на улицу Первомайскую. За время короткого просмотра я допетрил, что вряд ли Гузель настоящий риэлтор, и скорее всего имеет место хитрая субаренда. Предложенный на подписание договор, скачанный из интернета и зияющий отсутствием печатей и водяных знаков, превратил подозрение в уверенность. Однако приземлить пятую точку в какое-то конкретное место сейчас было важнее, нежели нюансы и риски, так что я, мельком обозрев достоинства и недостатки апартаментов, тут же подписал паленый договор и вывалил сумму за месяц наликом. Если вдруг объявится настоящий хозяин, я всегда могу его связать и продержать в плену месяц. Ну а если серьезно, ломать голову над дополнительными алгоритмами мне в тот момент совершенно не хотелось. Гузель вручила мне ключи от хаты, и мы расстались, весьма довольные взаимным разводняком.

Что ж, осталось последнее. Я очень сомневался, что мои поиски раздуты до региональных масштабов и ему выставлен приоритет №1, поэтому без всякой опаски набрал нужный номер со своего мобильника. Человека, который был мне нужен, звали Альберт Каратаев, и он был негласным смотрящим по городу с середины нулевых, когда предыдущего смотрящего пошинковали на салат и скормили конкурентным псам.

- Офис Альберта Руслановича, добрый день!- прозвучал в трубке девичий голосок.

Я назвал себя и попросил Карата к телефону. У меня, как у теневого спонсора, имелся его личный мобильник, но в данном случае правильнее было проявить вежливость и встать в общую очередь.

- Привет,- раздался в трубке знакомый голос.- Проблемы?

- Привет,- в тон ответил я.- Есть немного.

- Излагай.

Я изложил, не вдаваясь в детали. Карат знал о моей судьбе, поскольку ему по специальности полагалось знать про всех в городе, но во время наших редких контактов он никогда ни о чем не расспрашивал. Мы не были друзьями, медь вместе не тырили и даже не бражничали. Он сидел на ветке повыше и обычно гадил сверху на таких, как я, но меня уважал за постоянство и что я никогда не создавал ему проблем. Я поведал, что, по слухам, на меня завели уголовку, но поскольку сам я в отъезде, хотелось бы перед визитом к ментам разузнать подробности, к чему готовиться. Карат меня выслушал и пообещал разведать обстановку.

Пока я ждал ответного звонка, занял себя тем, что начал шлындать по новоиспеченной хате. Присутствовал арендный минимализм, но радовало хоть наличие икеевской мебели, а не бабушкиной, что прибита к полу испокон веков и нагружена кирпичами в обшивке. Шкаф для одежды, стеллажи с полками, диван. Еще телек - можно зекать. Туалет-объединенка, ванны нет, только душевая кабинка и раковина, однако без потеков и остатков чужого организма. На кухне – непритязательный гарнитур, холодильник, газовая плита и микроволновка. Стол, два стула. Есть лоджия, туда заглянул мельком через оконное стекло и узрел кресло. Все-таки бабушкино, ожидающее мусоровозчиков.

Я полез по кухонным полкам, осознав, что во время просмотра хаты с Гузелью, сопящей в затылок и попирающей меня грудью, не удосужился поинтересоваться насчет столовых приборов. Но мне повезло, наличествовали тарелки, вилки и ложки, два тупых ножа, а также пара кружек. Навскидку все оказалось свежим и чистым.

Напоследок я сунулся в холодильник, больше ради хохмы, нежели в поисках хавчика. Не ожидал там найти чего-то, кроме заплесневелого лимона. Но и лимона не обнаружилось также. Вообще почти ничего. Кроме одного-единственного предмета.

Я смотрел на этот предмет, смотрел и смотрел, смотрел, мать его, и смотрел, и время замедлилось, а по загривку потек пот. Я забыл о том, что меня ищет полиция. Что Кандибобер ухватилась за очередную возможность мне подгадить. Забыл про откровения Нины Ивановны, забыл про светящихся сестер. Я вдруг испытал дикую вспышку ностальгии по Лехе Агопову, тезке моего старшего сына, и невозможность немедленно ему набрать отдалась тупой болью в сердце. Тут же без перехода я вспомнил Лену. Я здорово заблуждался в последнее время, а неспособность к трезвой жизни не могла не быть одной из причин этому. Никто мне в жизни не нужен, никакие Алиски. Я любил и люблю только одну женщину. И сейчас мне ее не хватало, как никогда.

Я закрыл холодильник и вернулся в зал. Я обнаружил, что мои руки дрожат.

Через минуту перезвонил Карат.

- Должен будешь,- заявил он с легким апломбом.- Пришлось задействовать связи. Короче, тебя ищут в связи с гибелью какой-то Риммы Лентяйкиной. Знаешь такую?

- Знаю! А что с ней?

- Нашли дома задушенной.

- Римму?!- Я не верил в то, что услышал.- Римму нельзя задушить!

- В смысле?

- Погоди… Римму задушили?

- Я так и сказал. Ты в норме?

-Да…- У меня в очередной раз онемела щека, и я явно не справлялся с потоком информации. Мне требовалась передышка, чтобы увязать в голове два этих слова – Римма и задушили,- но Карат вряд ли был намерен мне ее предоставлять.

- А я тут при чем?- только и мог промямлить я.

- А вот тут интересно,- хмыкнул Карат.- После того, как завели дело, в полицию поступило заявление от родственников этой Риммы по поводу тебя. Я так понял, что у вас с убитой какие-то родственные связи. Так?

- Так. Отдаленные связи. Но когда я ее видел в последний раз, она была жива-здорова, только бухой. А от кого заявление?

Ну, я и так знал, от кого. Анна Витальевна сиречь Кандибобер, собственной персоной.

- Без понятия. Да и какая разница. Тут ежу понятно, что против тебя крысят свои же. Ты – на зону. Они – на твое место. Недвижка, небось, на жену переписана?

- Не… На меня.

- Тогда не понимаю. Но по-любому какие-то родственные терки, так что тебе лучше знать, откуда вонь. Не бухаешь сейчас, говорят?

Я не стал изображать ложное удивление.

- Несколько месяцев в завязке!

Мы помолчали.

- Сам-то что думаешь?- спросил я Альберта напрямую.

- Тут как карты лягут, братан. Гарантию никто не даст. Ты можешь прийти к ментам, перетереть за жизнь, выйти целым и забыть. А можешь зайти в кабинет – и уже не выйти. Закроют сначала в СИЗО, потом пойдешь по этапу. Смотря что у них на тебя есть. Сейчас ты подозреваемый, но после допроса можешь стать свидетелем, или вообще с тебя слезут и больше не дернут ни разу.

Он помолчал.

- Короче, братан, ищи адвоката. Я тебе скину сейчас на ватсап контакт человечка, нормальный адвокат, наш, салаватский. Со всеми ментами в корефанах. Подставляться ради тебя не будет, но дело делает. Хочешь, ему набирай, или своего ищи. И идите вдвоем к ментам на поклон. Или вали в Казахстан. Но недвижку твою отожмут тогда полюбас, и будешь ты пахать на казахов таксистом до конца жизни. Если не депортируют. По мне, лучше уж отсидеть на зоне, тем более если на тебе особого беспредела нет. Нет ведь?

После разговора с Альбертом я долгое время сидел в незнакомой комнате, наполненной пылью чужих сапог и непривычными запахами чужих подмышек. Тупо пялился в темный экран неработающего телека, машинально потирая щеку, которая стремительно немела. Ранее таких сильных приступов онемения я не припоминал и даже взволновался, что боженька может опять стукнуть меня по кочанчику, и откину я хвост в чужой квартире, о которой не знает ни одна живая душа. Кроме лже-риэлтора Гузели, которая выдвинет свои сисяндры из-за горизонта не раньше, чем через месяц.

Щека немела, мысли путались, пот продолжал течь по загривку, однако я уже знал, что надлежит делать. Потому что если в мире и существуют сигналы свыше, если в нашем уголке безразлично-ледяного космоса и есть отголосок Высшей Силы, то что, как не его отзвук, услышал я десятью минутами ранее перед разговором с Каратом?

Я отправился на кухню и открыл холодильник.

Чувствуя, как блокируются мысли, потеет спина и сотрясаются чресла, я взирал на нее, изящную бутылку, присутствовавшую здесь в силу чьей-то милостивой забывчивости. Бутылку с темно-янтарным содержимым, по свойствам далеким от янтаря настолько, насколько от меня самого далеки такие понятия, как радость, спокойствие или счастье. А к чему на самом деле была близка жидкость внутри – всем нам ведомо, почти каждому человеку на планете Земля, ведь как правильно заметил Леха Агопов по кличке Агопа – в мире почти нет человека, который бы хоть сколько-нибудь не попробовал алкоголя.

И он мерцал там, как тайное послание от светящихся сестер и самого Бахуса, переливался в отблесках, играющих на белых внутренностях холодильника. Плескался и манил, сорокоградусный коньяк «Российский» пятилетней выдержки. Он нашептывал мне о заблудших душах, о победе разума над чувствами, о жизненных ошибках. Он шептал мне о потерях, о гибели любимых, о пожарах, травмах и похищениях, об измене и предательстве, о равнодушии Бога-Громовержца. Которого однажды попытался сместить с Олимпа великолепный Бахус. Сместить и вернуть людям теплоту и чувственность, заменить лед огнем, а уныние - игрищами. Но, как достойный зачинатель мировой алкодинастии, был он слишком обезбашен, безумен и неистов, чтобы суметь разглядеть грань, отделяющую любовь от ненависти, а благо от зверств.

Холодильное нутро окутывало меня морозом, и я, больше не раздумывая, нырнул в него.

Окончание следует...