Вечный поиск⁠⁠

Я сижу на кухне, в три часа ночи, и пялюсь на треснувшую плитку над раковиной. Она как паутина, эта трещина, — тонкая, но вездесущая, будто время само решило оставить автограф на моей жизни. За окном Москва гудит своим вечным гулом: машины, сирены, чьи-то пьяные вопли — всё сливается в одну бесконечную песню, которую я уже не могу выключить. На столе — остывший чай в кружке с отколотой ручкой и пачка сигарет, которую я клялся не трогать. Но кого я обманываю? Это мой ритуал: ночь, дым, и мысли, которые текут, как река, что давно вышла из берегов.

Когда-то я верил, что смогу выбраться. В юности всё было проще: мы сидели на крышах панелек, пили дешёвое пиво из пластиковых стаканов и орали песни под гитару, пока горло не срывалось. Тогда казалось, что мир — это просто большая площадка для наших мечтаний, а время — наш союзник. Мы клялись, что не станем такими, как они: уставшие взрослые с пустыми глазами, что тянут свои восьмичасовые смены, как каторгу. Но вот я здесь, тридцать с лишним, с работой, от которой тошнит, с кредитом за машину, которую я даже не хотел, и с чувством, будто кто-то украл ту часть меня, что умела смеяться до слёз.

Я затягиваюсь сигаретой, и дым вьётся вверх, как призрак ушедших дней. Помню, как мы с пацанами бегали по дворам, пока фонари не гасли, как пахло мокрым асфальтом после дождя, как первая любовь резала сердце острее бритвы. Где это всё теперь? Растворилось в пыли новостроек, в бесконечных чатах в мессенджерах, в строчках резюме, которые я переписывал сто раз, чтобы казаться "достойным". Время — оно как вор, что крадёт незаметно, а потом оставляет тебя с пустыми руками и вопросом: "А ради чего?"

Иногда я думаю: а что, если просто встать и уйти? Бросить эту квартиру с её скрипящими полами, этот город с его серыми башнями, эту жизнь, что давит на грудь, как бетонная плита. Уехать куда-нибудь, где никто не знает моего имени, где можно снова почувствовать ветер в лицо и не думать о завтрашнем дедлайне. Но куда? Везде одно и то же: те же лица, те же цепи, только с другими названиями. Свобода — это мираж, который манит, но тает, стоит протянуть руку.

Я смотрю на телефон: три пропущенных от матери, сообщение от коллеги с очередной просьбой "подменить". Мир требует от меня быть полезным, нужным, правильным. А я хочу орать. Хочу разбить эту кружку об стену, выкинуть ноутбук в окно, выйти на улицу и кричать, пока лёгкие не лопнут. Но вместо этого я молчу. Молчу, потому что знаю: никто не услышит. Или услышат, но не поймут. Мы все тут такие — потерянные, запутанные, с глазами, полными тоски по тому, чего уже не вернуть.

А ведь было красиво. Было безумно, дико, живо. Помню, как мы танцевали под дождём, как рисовали мелом на стенах дурацкие стихи, как верили, что впереди нас ждёт что-то великое. Теперь великое — это вовремя оплатить коммуналку и не забыть купить хлеба. Взрослость — это когда мечты становятся обузой, а идеалы — просто словами, которые стыдно вспоминать. Но я всё ещё слышу тот смех, тот звонкий, чистый звук, что эхом отдаётся где-то в глубине. Он зовёт меня назад, туда, где я был собой. Только дороги назад нет.

Иногда мне кажется, что спасение — в разрушении. Сжечь всё к чёрту: мосты, планы, ожидания. Стать пеплом, чтобы потом родиться заново. Но я слишком труслив, слишком привык цепляться за эту хрупкую клетку, что зовётся жизнью. И всё же в этой тоске, в этом вечном поиске, есть какая-то горькая сладость. Как будто сама боль — это доказательство, что я ещё жив, что ещё могу чувствовать.

Я докуриваю сигарету и тушу её в пепельнице, полной окурков. За окном светает — серое, холодное утро, такое же, как вчера, как завтра. Скоро надо вставать, варить кофе, натягивать улыбку и притворяться, что всё в порядке. Но пока я сижу здесь, в этом промежутке между ночью и днём, я позволяю себе помнить. Позволяю себе искать. Пусть даже смысла нет, пусть даже это всё — лишь тени прошлого, что тают в утреннем свете. Я ищу, потому что остановиться — значит сдаться. А я ещё не готов. Не совсем.