Тель-Сабанский вояж. Послесловие⁠⁠

И вот, спустя почти год после неудачной попытки забыться и заснуть, я подвожу итоги.

С того времени не то чтобы многое поменялось. Я не стал лучше, не стала лучше и Ариадна. Мы пошли другим путем и стали прикладывать все свои силы к тому, чтобы быть более полезными.

Получилось ли у меня? Да, возможно. Но не без греха.

Получилось ли у Пандоры? Как говорит она сама – не совсем. Впрочем, эта неугомонная лиса всегда была себе на уме.

А вот что поменялось точно, и в лучшую сторону – так это сама пустыня. Перекраивали её долго, с матом, нервами и слезами – Ари не желала хоть как-то менять это место, уж больно оно нравилось ей в изначальном духе. Но разве ты можешь противостоять семье? Вот и она не смогла. Повыпендривалась для вида – а после занялась благоустройством.

Расцвели роскошные оазисы. Пустыня иногда прерывалась на редкие леса, в которых обитали дикие звери. Заброшенные храмы в восточном стиле, занесенные песками руины древних построек – словно на раскопки в Каир приехал, не иначе.
Появились даже два достаточно хорошо обустроенных дома, где можно было посидеть в одиночестве и просто отдохнуть. Пески же утеряли свою хищную хватку – теперь ходить можно было, не боясь за свою сохранность.

Жить стало проще. Жить стало веселее. И заблудиться там теперь куда сложнее. Прежние ограничения были сняты, к вящему сожалению сестры.

Иногда складывается ощущение, что главным персонажем этой истории всё-таки были не мы – а пустыня. Живые личности там ощущались даже не как массовка, набранная по объявлению – а как декорации, подчеркивающие те или иные достоинства протагониста.

А я же пишу эти строки словно какую-то хвалебную оду, будто бы конспектируя подробности жизни известного человека. Это ж, блин, даже не мои мемуары, получается.

— Знаете, капитан... мы искали вас по всему городу. Мы... мы все видели. Позвольте спросить, как вы смогли? Пройти через все это?
— Кто сказал, что я смог?
(с) Spec Ops: The Line

Не столь давно мне пришлось ступить сюда снова – просто нужно было подумать о своем, что-то понять, пережить еще сотню раз, словно затертую до дыр кинопленку. И лишь затем, сделав выводы, вернуться домой.

С каким-то благоговейным трепетом я молча, словно в фильме Тарковского, пять минут неподвижно стоял, прожигая взглядом табличку у границы пустыни – «Добро пожаловать в Тель-Сабан». Чувство светлой ностальгии, настолько яркое, что от него хочется ослепнуть и выдрать себе глаза.

И, возможно, с какой-то странной, но от этого не менее реальной гордостью я мог бы первому встречному рассказать о том, что побывал там в худшие времена – и мои, и того места – чтобы затем вернуться живым, но не таким уж и здоровым психически.

Какой-то странный контраст – бываю я там, когда мне плохо, а пустыне же в этот момент абсолютно прекрасно. Можно даже сказать, ей абсолютно плевать на то, что ощущает в этот момент моя душа. Словно угрюмая тетка из столовой, подающая тебе несъедобную пищу со словами «жри, что дали», Ат-Тамаль, наверное, с таким же настроем подает тебе пищу для размышлений. Невкусную, горькую, с тошнотворным тухлым запахом – но иной для тебя нет.

Потому что бываешь ты здесь лишь тогда, когда тебе плохо. В остальном же Тель-Сабан – гостеприимное и милое место, которое умеет хранить секреты. Этому месту точно можно довериться. В отличие от людей, конечно же.

Я был в Тель-Сабане. Там было потрясно.

Но больше туда – ни ногой.

Аякс Вайлет свой доклад окончил.