Смотритель⁠⁠

Телескоп «Ма́уна-Кеа» поймал призрак.

Не комету. Кометы — это ледяные бродяги, они тают, приближаясь к Солнцу, оставляя за собой хвост пыли и газа. Это было иначе. Объект, условно названный «Странником», нёс свой свет впереди себя. Он не отражал чужой свет. Он его рождал, рассекая тьму собственным, крошечным и яростным солнцем.

Доктор Илья Соколов, астрофизик с подпорченной карьерой и идеальным слухом, первым увидел аномалию в спектральном анализе. —Это не альбедо, — пробормотал он, вглядываясь в монитор в своей тесной лаборатории на окраине Москвы. — Свет… негоризонтный. Он исходит изнутри.

Коллеги сочли его теорию бредом уставшего человека. «Ледник с нестандартным углом преломления», «оптический обман». Но Илья не отступал. Он продал старый отцовский микроскоп, купил машинное время на массиве радиотелескопов в Пущино и направил их на «Странника».

Через три дня он получил не просто шум. Он получил ритм.

Не код. Не математическую последовательность. Это было похоже на… биение. Медленное, мощное, металлическое. Тук-ТАК. Тук-ТАК. Как тикают часы размером с мир. Или как бьется сердце.

Он назвал это Эхо.

---

«Странник» прошел мимо Юпитера, не замедлившись. Теперь его было видно в серьезные любительские телескопы. Интернет гудел. Илья, превратившийся из чудака в главного эксперта по незваному гостю, днями не отходил от аппаратуры. Эхо не менялось. Оно было постоянным, неумолимым, как пульс спящего гиганта.

Однажды ночью, в полусне, Илья поймал себя на мысли, что его собственное сердце подстраивается под этот ритм. Тук-ТАК. Тук-ТАК. Он вскочил, заварил кофе дрожащими руками. Это было совпадением. Обязательно.

Но на следующую ночь совпадение повторилось. И его пульс, и ритм Эхо замерли на одной частоте. На мгновение в наушниках воцарилась абсолютная тишина, а затем — новый звук. Не биение. Шепот.

Не голос. Не язык. Это был чистый смысл, вплавленный в звуковую волну, понятный и жуткий, как крик новорожденного.

Сплю. Иду. Не мешай Смотрителю.

Илья сорвал наушники. По его спине бежали мурашки. Он был не просто наблюдателем. Он был услышан.

---

Объект вошел в пояс астероидов. Теперь это уже не был просто «Странник». МКС и китайская станция «Тяньгун» провели совместную, спешную съемку. Кадры облетели мир.

Под слоем космического льда, который начал трескаться и испаряться по мере приближения к Солнцу, угадывались несимметричные, угловатые формы. Не цилиндр. Нечто большее похожее на коготь, на разорванный парус из черного, не отражающего свет металла. И свечение исходило из глубоких борозд, прорезавших его поверхность, как шрамы.

Ученые и генералы спорили: корабль? Оружие? Носитель информации?

Илья знал ответ. Он слышал его шепот. Смотритель.

Он не спал. Эхо теперь звучало у него в голове постоянно, даже когда аппаратура была выключена. Тук-ТАК. Тук-ТАК. Он чувствовал холодную, чужую целеустремленность. Объект не исследовал систему. Он ее осматривал. Как сторож, обходящий свои владения с фонарем.

---

Решение о перехвате было глупым и неизбежным. Американский зонд «Прометей», оснащенный кинетическим снарядом, был срочно перенаправлен.

Илья, уже почти не отличавший реальность от Эха в своей голове, пытался протестовать. Его не слушали. «Протокол первого контакта» рассыпался в прах перед лицом страха.

Он сидел перед монитором, когда «Прометей» вышел на дистанцию атаки. Он видел, как зонд развернулся, как приготовился к выстрелу.

И в этот момент Эхо в его голове прекратилось.

Наступила тишина. Совершенная, вселенская, невыносимая.

На экране «Странник»… моргнул. Свет, который он нес впереди себя, погас на микросекунду, а затем вспыхнул с ослепительной, яростной силой. Не белый, а пронзительно-фиолетовый.

Единственный импульс энергии, не электромагнитный, а нечто иное, прошел сквозь «Прометея». Зонд не взорвался. Он просто рассыпался в облако сверхмелкой пыли, которая на мгновение сверкнула на солнце и исчезла.

Затем фиолетовый свет погас. Белое, ровное свечение вернулось. И снова послышалось биение. Тук-ТАК. Тук-ТАК.

Тихий, спокойный шепот прозвучал в голове Ильи, полный безразличной, нечеловеческой укоризны:

Я сказал: не мешай.

И объект двинулся дальше, к внутренним планетам, неся впереди себя свой холодный свет-фонарь. Он не атаковал. Он не отвечал. Он просто устранил помеху. Как человек смахивает пылинку с плеча.

Илья Соколов понял всё. Это был не корабль. Не послание. Это был механизм. Древний, непостижимый, чужой. Смотритель, обходящий свои владения. И человечество для него было не врагом, не партнером, не целью. Оно было просто частью ландшафта. Которую не стоит повреждать без нужды. Пока она не мешает.

А свет, который он нёс впереди, был не памятью. Это был свет факела тюремного надзирателя, заглядывающего в камеры к вечным узникам, чтобы убедиться: они все еще на своих местах.

И самое ужасное было то, что Илья теперь чувствовал его ритм как свой собственный. И знал, что Смотритель будет приходить снова. И снова. И снова. Пока не решит, что пора не осматривать, а расчищать свои владения.