Ростовский Куш. Глеб Диберин. Глава 6⁠⁠

ГЛАВА 6. ДЕЛЁЖ ПИРОГА

Если ты никогда не сидел в переговорной, где делят деньги, а не идеи — ты не жил. Ты существовал. Где-то на краю. Пил кофе без сливок. Читал новости. Но не знал, где действительно рождается реальность.

Мы были собраны. Конференц-зал на третьем этаже. Тот самый — с тёмной обшивкой, кондиционером, который работает только на звук, и чайником, у которого больше власти, чем у некоторых начальников отделов. На столе — папки, печенье, бумажники.
В воздухе — сухость, как перед вскрытием.

Рядом — Петров. Недавний обмылок. Теперь — приближённый. Он, как и я, получил шанс остаться. Это значило одно: грехи прощены.

Разговор шёл спокойно. Не по понятиям. Не по совести. По Excel.

Колонка: «Объект»
Колонка: «Ответственный»
Колонка: «Процент»
Колонка: «Резерв» (шёпотом, но все понимали).

— По манежу — кто?
— Артемьев.
— Сколько?
— Шестнадцать.
— С НДС?
— С запасом.
— По инстанциям?
— Я договорюсь.

Никаких эмоций. Как будто делили не миллиарды, а остатки офисной пиццы.

Мне достались три объекта:
— дорожный;
— фасадный;
— «социально значимый» — урны, лавочки, информационные щиты с картой района.

Мой любимый жанр — тихий, жирный, малозаметный. Под него не дают медали. Но дают хлеб. И жирок.

В углу Иванов отвёл Петрова в сторону. Говорили полушёпотом. Петров кивал, как щенок, которого погладили.
— Я тебя вытащил, — сказал Иванов. —
— Я тебя держу. Но... не тявкай.
— И если спросят — подпиши.

Это был не приказ. Это была клятва верности. В темпе сжатой паузы и мятого пиджака. Я смотрел на это — и спрашивал себя: Кто гладит меня? Где мой Иванов? Ответ был очевиден: Нигде.

Я был в середине. Не внизу — чтобы бояться. Не вверху — чтобы командовать. Я был между. В идеальном месте, чтобы выжить. И в самом ужасном — чтобы что-то чувствовать.

Сложно сохранить лицо, когда оно — в чьих-то чужих руках. А эти руки моются.
Не мылом. А друг об друга.

Потом нам принесли протокол. Никаких сумм. Никаких имён. Только строчки:

“Роли определены.”
“Ответственные за реализацию назначены.”
“Все понимают суть договорённостей.”

Юридически — ничего. Фактически — всё.

Мы расписались. Не от волнения. От понимания.

После — чай. Печенье. Коньяк.

Кто-то даже сказал тост:

— За конструктив.

И это прозвучало не как шутка. Это прозвучало как приговор.

***
Я вышел на улицу. Август в Ростове. Когда воздух не дышит, а давит. Когда асфальт шепчет. И он шептал мне:

— Ты в игре.
— Ты выбрал сторону.
— Теперь ты — мясо, завёрнутое в бумагу.

Вечером я достал бумаги.
Постановление №437.
Пункт 3.2.4: “...проверка достоверности определения сметной стоимости работ...”

Я читал это, как молитву. Как старик в пустой церкви.

“Субсидии… госзадание… проверка документации…”

С каждой строкой — что-то во мне умирало. Не быстро. Не резко. Медленно. С уважением. Как уходит ребёнок из класса, зная, что его больше не вызовут к доске.

В комнату вошла жена. Без грима. Без намёков. Просто — реальность.

— Живой?
— Пока да.
— Ну и хорошо. Пельмени будешь?

Я улыбнулся. И понял:

Жизнь — это не борьба. Жизнь — это пельмени. Если они есть — значит, ты ещё нужен.

Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 1)
Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 2)
Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 3)
Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 4)
Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 5)
Ростовский Куш. Глеб Дибернин. (Глава 6)

Ростовский Куш. Глеб Дибернин (Книга целиком)