Пролог⁠⁠

Пройдя неспешным шагом по одной из центральных улиц города, города, который по итогу моей жизни станет невероятно близок со мной своим светом и трепетной золотой тоской, что каждую осень нарочито, осыпаясь с деревьев, ложась на уже усопшие газоны листвой, озаряя стены моей альма-матер отблесками сухой травы, успокоит и примет в очередной раз задерганный, уже тогда бегущий второпях, город, что поменял во мне всë. Как высокие, старые, шестидесятых годов постройки, надежные, пугающие и сегодня абитуриентов своей внушительностью, колонны и коридоры, подвалы и этажи мединститута, чей главный корпус и поныне располагается на улице Мира, стены, интересовавшие меня, и пугавшие не меньше -- я к этому ещё вернусь, всё, казалось, было прожито. Прожито раз и навсегда.

Но сейчас, завернув за угол, я попадаю в совершенно другой мир.

Частная застройка. Разбитые улицы. Чехова, Толстого, Герцена... Дом на ул. Серова, выкрашенный голубой краской, не раз мелькавший в поле зрения и прочие ориентиры. Идëм. Немного позже я испытаю подобные чувства, спускаясь вниз по "Зойке". По пути в гости к девочкам, что и сейчас мне дороги, несмотря ни на что.

На улицу, что своим склоном вниз стремится вдаль, где я, ещё шагая по тротуару, уже знаю — ещё немного, и моя обувь соберет всю пыль, а ноги — устанут, я вышел не сразу. И идти ещё далеко. А дорога станет только круче.

Но изначально она была широка. Как река. Сухая, усыпанная песком, мелкими камнями, беспутная, свободная, прокладывая путь, она неслась вперëд не разбирая, по всему и всё кроя на лоскуты. А я шёл по ней, по её руслу, изредка прячась в тени редких навесов, карнизов, благодаря за тень каждое раскидистое дерево, под которым я мог перевести дух.

В этот жаркий день я тащился до съёмного жилья так долго, что мне уже и не верилось, что я до него дойду. Связки, горло, кожа на открытых участках — сохло всë, что имело влагу во мне, но я, в одной рубашке, прожигаемой солнцем насквозь, шёл вперед. Открытые участки кожи потели. Становились водой. Смахивая этот пот -- липкий, полновесный, что течет по коже медленно, цепляясь за каждый волосок, я тяжело дышал. Южная осень впервые сломила меня, климат казался слишком жестоким. Но всё же в тот день я шел, открывая новый путь. Путь к дому, где я теперь жил, будучи студентом медицинской академии. Вопреки всему.

И вот, когда эта широкая, но пустынная река гравия и песка превратилась в ручей, тонкий, незаметный, но зовущий меня вглубь, дальше и дальше... С островками асфальта и торчащими тут и там осколками красного кирпича по пути... Тогда я почти потерял голову.

Я пришел к развилке, и дальше у меня было только два пути. Прямиком вниз, с риском сорваться, идя по неизвестной тропе и второй — направо и прямо, идя параллельно, долго вдоль и, сделав поворот налево, выйти к прогулку, что по прямой приведёт меня к дому.

Но я ж упрямый. И ленив.

Я спускался по этому крутому склону, который больше напоминал свалку, всё ниже и ниже, пока тропинка, такая извилистая, не привела меня на начало той самой дороги, тупичок, из которого большинство живущих здесь предпочитали выбираться традиционно, по асфальтированной поверхности в противоположном от описанного склона направлении, верно ведущему на основные улицы города.

Несколько лет спустя я попаду в неловкую ситуацию. Попадусь ночному патрулю, возвращаясь домой от Л. (Привет двум сёстрам). Отдам много денег. Я был пьян. И никого не обвиняю. Но скотское отношение и желание денег, "Клади сюда. Не спеши." -- Не скажу, что разочарован. Скорее -- не удивлен.

Вывезли, как им казалось, в дыру. Но я знал этот район. Обосрались мальчики в погонах. Да. Я долго шёл пешком. До дома.

Но сейчас мой дом здесь, за тяжелой, давно не крашенной калиткой, к которой я прихожу раз за разом, спускаясь по обрывчатому склону, заполненному мусором, склону, что и не каждый одолел.

Я горю от жары и от желания учиться. Я молод и полон надежд. Ставивший перед собой цели. Но мальчик.

P. S. Бумс. Продолжим знакомство. Все загадки решаемы. Кроме Е. Р.