На Курсе 2. Крым
Глава 5.
Полигон.
Возможность в полной мере наслаждаться горным климатом и роскошной природой Бахчисарайского района, студентам предоставлялась каждый день. Подъем в 7.00, завтрак, небольшие приготовления и выход на маршрут. Сразу с преподавателями, а через несколько дней, парами или тройками к дальним пикетам, намеченным предварительно на карте.
Весь огромный естественный учебный полигон, предстояло: обойти с пикетажкой (блокнот для полевых записей) и простым карандашом, осмотреть, изучить, описать и сдать в конце практики в виде отчета. Который постепенно и готовился, в отдельных помещениях для камеральных работ.
Обязательный инструктаж, по безопасности походов и противодействию клещам, проходили на следующий день, после прибытия на базу. Корней Ленурович, в деловом тоне, с присущими только ему терминологическими вставками, поведал об общих правилах и положениях принятых в обязательном порядке для проживающих на базе студентов.
- Здесь, самое важное, никогда не спешить в горах, и всегда при встрече с другой группой или даже одиноким туристом, говорить - кто вы и куда идете. То же уточнять и у тех, кого вы встретили на пути. Так принято. Это многое определяет, многое… - вел Ленурович.
Студенты, наперебой, спрашивали о разных мелочах, как по базе, так и по предстоящим выходам в горы.
- Не спешите, не спешите с вопросами, друзья, – останавливал молодых людей опытный преподаватель. – Может у кого-то из вас сейчас гениальная мысль рождается…
После основных установок от базового «гуру», своими мыслями и опытом делились уже одесские преподаватели. Потом, медицинские основы.
- И, кстати об энцефалите, - вступила в разговор врач Наталья Валентиновна.
- А, кто – это? – переспросил ее сразу, чуть «отдаленный» от общего разговора Михайлок.
- Это, молодой человек, - ответила ему загорелая женщина-врач, - наш с вами не всегда видимый «сосед» в лесу.
Михайлок повернулся в сторону сосняка на склоне.
- Скорее там, - указав на заросли лещины и густых кустов фундука, поправила его Наталья Валентиновна.
- Потому, будьте добры, по возвращению с маршрута соблюдать очень важное условие, которое даже написано на втором (учебном), выходе из базы. «Пришел с маршрута – осмотри себя и товарища!» - важно закончила она.
- Я с тобой не пойду, - сказал «Хром» глядя с саркастическим прищуром на Михайлока, - я на тебя и одетого еле смотрю …
Потом, чуть ропща и со смешками, взгляды многих из группы парней остановились на Яночке и Люде «Маниловой». «Мадонна Ту», демонстративно показала всем красивый розовый язычок. Спокойная Люда, на это действо просто не обратила внимание. Преподаватель Николай Иванович, чуть прокашлявшись, заерзал на своем стуле.
Дальше: бытовое, смешное и историческое обозрение от бывалых завсегдатаев базы. Инфо-образование от старшего состава, завершилось полным взаимопониманием.
- Ну и «компартейненько», «компартейненько», - говорил, довольный исходом собрания, исполняющий обязанности коменданта университетской базы.
Позже студенты узнали, что Корней Ленурович, как бывший лидер комсомольской ячейки в одном из симферопольских районов, всегда мечтал одним из первых в его «околотке» стать коммунистом. И потому, все свои недюжинные ораторские и организаторские способности направлял в это русло. Слово-код – «компартейненько», обозначало, ни что иное как - полное удовлетворение от происходящих вокруг него процессов.
Инструктаж – инструктажем, а практика – это наше все! Выходы в «поле», как выражались преподаватели - начались.
Сразу было интересно. Хотя, к слову - интересно, здесь можно добавить наречие – завораживающе интересно. Зелень леса на холмах, чередующаяся с белым обнажениями крымского мергеля, сменялась скальными выступами старого известняка. Темные высоты: Чатыр-дага и Бабуган-яйлы, покрытые синеватой дымкой, своими монументальными очертаниями придавали всему ландшафту вид гармоничной законченности.
И, воздух. Крымский воздух. Его, ни сравнить, ни с чем не возможно, ни спутать, ни с каким другим.
Конечно, такая формулировка - немного преувеличение, но именно так, тогда и казалось молодым практикантам. Алексей, позже, когда вспоминал ту практику, всегда говорил о крымском воздухе одной фразой: «Его есть охота, когда им дышишь…»
Дневная усталость, смытая в прохладном душе, походила очень быстро. Суровый общий душ, только с разделением на: девочки-мальчики, занимал отдельное место в нише испытаний для брата студента. Ледяная родниковая вода, даже без намека какой либо прогрев, (в мужском отделении точно), хоть от солнца, не говоря уже о других источниках тепла, закаляла прежде всего - ладони студента.
И, пошло думать, здесь никак не приходится. Температура крымских недр, сжимала все в теле учащегося, до уровня – вовнутрь …
Поочередно меняющиеся над головой: правая и левая, внешние части ладоней, спасали голову будущего геолога, от раскола холодной струей. Женя «Лис», после очередной попытки - смыть дорогой шампунь со своих кудрей ледяной водой, забросил это занятие до конца смены.
С такой регенерацией, организм студента способен на большее, чем просто отлеживаться в фанерном домике.
Кулан понимая, что перед ним, как он выражался: «целое поле – еще не взъерошенных», пару раз с гитарой садился перед воронежскими домиками и запевал веселые песенки из репертуара «Сектора Газа». Как известно эта группа была создана Юрием Клинских (Хоем), именно в Воронеже. Но, на его напевы типа: «свидание, назначила ты мне…» или: «мы воронежские песни по-воронежски поем…» никакой реакции не следовало. Ответ, пришел со стороны, а не от самих источников его желаний.
Весь ярус, расположенный над рядом домиков Одессы, занимали учащиеся Гомельского и Воронежского вузов. Группы были заселены неделей раньше. Подозрительная тишина из их мест проживания, как по вечерам, так и по ночам, очень контрастировала с бытовым после учебным шумом в одесско-днепропетровском ряду. Самыми громкими и постоянными были звуки тренировочных ударов рук и ног о пару боксерских мешков, расположенных на территории гомельского поселения. Причина стала ясна через несколько дней. Изложение будет кратким, емким и понятным. Факт имел место быть. Как говорят в таких случаях: «Основано на реальных событиях…»
Гомельские парни, молодцы-спортсмены (большая часть их курса, серьезно занималась боксом), решили навестить своих соседок по террасе. Воронежские дамы были приветливы и рады новым знакомствам. Несколько дней уплотненных знакомств, закончились полной аскезой в общественной жизни, как у одних, так и у других…
Какая из сторон, стала посланником недоброй воли от вечно где-то берущегося – «французского насморка», так и осталось тайной за семью печатями. Информация, конечно же, получила распространение по базе. Но, своевременная реакция уважаемой Натальи Валентиновны и по-отечески разумного Корнея Ленуровича, позволила, и так морально опустошенным студентам из двух регионов, продолжить практические занятия.
Остальные жители базы, что-то там предполагая и догадываясь, тем не менее, удерживались, по крайней мере - внешне, от лишних разговорчиков на эту тему. Высоты морали, возможно крылись в приобретенной интеллигентности, по ходу обучения в высшем учебном заведении или может просто звуки сильных ударов гомельцев, о тренировочную «грушу», не вызывали большого желания судачить на эту тему.
Время для студентов из Белоруссии и студенток из России, поделилось на: до того, как Гомель сходил в гости к Воронежу, и после …
Говорят, фраза: «Не стучите так громко пожалуйста в дверь, может там кто-то сейчас сексом занимается», в лексиконе Корнея Ленуровича появилась именно после этой истории.
К чести Юрия, того который – «а, хули отчество Альбертович», он не прекратил свои знаки внимания к героине первой эротической сцены у одесского домика – Юлии из Воронежа. Второй участник того ночного действа словно растворился. Да он, никому интересен и не был. «Альбертовичу» дорога была открыта. Забегая наперед - скажем, там все стало хорошо и близко. Без сложенных ручек перед лицом, «насморков» и потерянного нижнего белья …
Единственный на той практике, кого действительно берег создатель, во всех сложных ситуациях, это - был «Хром». Как-то в очередной раз, потеряв своего «текстовичка», подгулявшая одесская компания выдвинулась на его поиски. Того не было, ни в одном из прогнозируемых мест. Нашли поющего Юрия у домиков гомельской группы. Там, готовый «Хром», колотя ногами в танце тренировочный инструмент, пел песню: «Про зайцев».
- А дубы-колдуны
Что-то шепчут в тумане,
У поганых болот
Чьи-то тени встают.
И, дальше по тексту, с прыжками в стиле Юрия Никулина, припев:
- А нам все равно
А нам все равно,
Пусть боимся мы волка и сову.
Забрали певуна быстро и сразу, от греха подальше, на что, он успел во весь голос проорать:
- Та нах..уй им это надо. Весь Гомель под «грушей»…
Еще одной загадкой осталось: почему Гомель так и не вышел? Может, поверили парни, что могут все оказаться «под грушей», стараниями тщедушного «Хрома» или просто крепко спали …
Двойки-тройки, состоящие из учащихся одесского геофака, для выходов на маршруты, формировались заранее. Кулан с Гурским объединились с Владиком Важбитским.
Сам Владик, прилежный ученик и воспитанный сын достойных одесских родителей. Это его папа на перроне в Одессе, желал убывающим студентам : «щоб йих диткы за трамвайи нэ чиплялыся».
Он хоть и проживал на этой практике, в домике с «легендами жанра» (около учебной жизни), но, тем не менее, не терял своих учебных навыков и норм морали в повседневной жизни. Не курил, практически не употреблял спиртного и с женским полом, был корректен и без излишеств. В фанерный домик с росписями «бывалых», Владик был заманен практически открытыми уговорами и гарантиями полной его морально-физической безопасности… Должен же был хоть кто-то, хорошо разбираться в геологии, да и просто не терять учебное здравомыслие. На все хохмы соседей домику, да и по курсу невысокий Владик реагировал со спокойной улыбкой и тихим восторгом.
Очки, как обязательный атрибут отличника, Важбитский одевал только при сосредоточении на учебном процессе. «Владя-друг» - так все сокурсники звали парня, за его безотказность в просьбах помочь по учебе.
То, что в горах человек хочет кричать и петь – это совершенно нормальное явление. Избегать обязательности проявления такового феномена, у спокойного Гурского и сосредоточенного Важбитского, как-то получалось. Что нельзя было сказать о всегда озабоченном Кулане. Тот пел и орал постоянно. Будь-то эйфория от утреннего вида на крымские просторы, будь-то степень крайней усталости при возвращении на базу. И репертуар, конечно же был, в его фирменном стиле, точнее обработке…
- Ах, эта-а чувиха 120-ти лет,
Гурскому Лехе запа-а-лила – минет,
Ах, куда же смотрит бурса, а-а-а,
Чувиху не узнать,
Все фанаты с ипподрома,
Мечтали ей напхать.
А-а-а…
Так, в его исполнении на данный момент, звучала песня группы «Браво», про девчонку 16-ти лет. Где-то в районе припева всеми любимого хита, в авторской обработке Сергея, парни, спустившись со склона главенствующей высотки, по сухому обнажению «мел-палеогеновой» толщи увидели интересную картину.
С каменного берега, небольшого природного озерца уходило несколько девушек. Судя по их виду, они так же были студентками-практикантками.
- От бля, опоздали, - остановив свои песни, сказал Кулан.
- Шары, - проговорил Владик.
- Где? – одновременно переспросили Алексей и Сергей, оторвав свои взгляды от фигурок, уходящих девушек.
- Озеро Шары, - поправился «Владя-друг».
Потом указал на карте их местонахождение.
- Рядом Трудолюбовка, до базы еще пара километров.
Кулан и Гурский снова посмотрели в сторону удаляющихся незнакомок. Те направлялись в противоположную сторону, от их постоянного места обитания.
Коллеги-геологини, следуя по желтой тропинке, скрылись в тени персикового сада.
- Здесь, чуть ниже львовские стоят. В палаточном лагере, - окончательно разъяснил ситуацию Важбитский.
- Владя, рисуй что хочешь, а завтра-послезавтра мы сюда идем, - раздеваясь утвердительным тоном, говорил Кулан.
Гурский, снял мокрую футболку, замотанную в виде тюрбана на голове. И, направляясь к воде, только жестом показал Владику, мол: «А, как же по-другому, подумай сам?»
Владик, особо не возражая, с улыбкой последовал в прохладную купель кристально чистого озерца.
Весь остаток пути к базе, с набитыми под завязку персиками рюкзаками, парни шли, в сопровождении терминологических названий транслируемых Владей Важбитским. Гурский с Куланом, для себя в тот день поняли, что: «окружающая их куэстовая моноклиналь, с юга ограничена пологим кайнозойским надвигом, а поднадвигом здесь является Симферопольская антиклиналь».
- Короче, где есть - надвиг, всегда найдется место - подвигу, - включил поручика Ржевского Кулан, когда дослушал этот геологический обзор.
В один из вечеров, направляясь к бытовым помещениям, которые располагались у центральной проходной на территорию базы, одесские геофаковцы, наконец-то увидели непосредственного исполнителя странных песен, которые периодически звучали из темноты хозяйственных построек. Им оказался водитель служебного бортового грузовика ЗИЛ – 130. Вован Рубенович (так звали поющего водителя), и сейчас, обходя шатающейся походкой свой транспорт, он пел любимую песню:
- От Москвы до Бреста,
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
А мне до сраки, а мне до сраки …
Красивая песня военных лет, периодически пополнялась авторскими вставками Рубеновича, видимо личного мировоззренческого характера.
- Без ста грамм, товарищ,
Песню не заваришь,
А мне до сраки, а мне до сраки…
Так, прыгая с куплета на куплет, поющий водитель обходил территорию своего автохозяйства. Судя по его походке и плывущей песенной речи, плотный дядька в рабочем комбинезоне, уже видимо принял вечерние «100 грамм».
- Добрый вечер, - сказал Гурский, - не отвлекаем?
- Добрый, - ответил из-за деревянного борта грубый голос, совсем не похожий на поющего. – Чего вам?
- Корнея Ленуровича ищем, говорят здесь где-то, случаем не видели?
- Видят – днем, а ночью ощущают… - философски ответил водитель. И продолжил. – Там он с Валентиной, фельдшером, «на больничке» по-моему…
- Уже ощущает? - не сдержался при постановке вопроса Кулан.
Вован Рубенович, чуть больше проявился из темноты.
- От бля..дь, студенты пошли – «перестроечные», умные как пылесосы с автобазы.
Потом, он более внимательно рассмотрев подошедших, добавил:
- Не знаю. Может он уже и проехался по медицине, как я по татарам в прошлом году.
Что значит – «проехался по татарам в прошлом году», ребята узнали чуть позже. На прошлогодней смене, не рассчитавший скоростной режим водитель «ЗИЛ-а», снес ограждение одного из дворов, в котором только начали проживать татарские переселенцы. Находящийся рядом с ним в кабине помощник повара, слышал в этот момент от возбужденного Рубеновича монументальную тираду, практически - «оду неизбежности» о происходящем:
- Эх, бля..дь! Хоть по татарам проедусь!
Слава Богу, тогда все обошлось. Пострадало только на скорую руку сделанное ограждение из деревянных палок. Вован Рубенович, в целях компенсации за свой проступок, даже завез тем людям позже кучу строительного материала. Конфликт был улажен.
С засунутыми в широкие карманы комбинезона руками, и походкой бывалого матроса, здоровый водитель «ЗИЛ-а» вплотную подошел к студентам.
- Чьих будете, гардемарины? – тоном вельможи с царского двора спросил он.
Объятые невидимым облаком перегара практиканты чинно вытянулись.
- Мы с Одессы, - сказал гордо Гурский.
И потом с улыбкой добавил:
- Нам все можно!
- Держите краба – медузы! - протягивая огромную руку вперед, произнес громовым голосом водитель. – Я Владимир Рубенович - начальник транспортного цеха. Для своих просто – Вован.
Начало, взаимовыгодной практикантской дружбы, между жителями «кама-сутровского» фанерного домика и поющим водителем Вованом, было положено в этот вечер.
К небольшому озерцу Шары, троица, состоящая из - «одного умного и двух тупо красивых», как выразился Кулан, подошла к середине жаркого июльского дня. Незнакомок встреченных здесь, двумя днями раньше, еще не было. Тропинка, выглядывающая из персикового сада, стала самым частым местом, куда посматривали Алексей и Сергей. Владя, что-то там писал в пикитажке, подгоняя маршрутный день в рамки необходимой отработки.
Алексей лег на мягкую, глинистую часть природного пляжа. Закрыл глаза и отстранился от напевов Кулана, и тихого шепота Влади, что-то проговаривающего про себя по ходу записей. Шум ветра со склона холма, перекатываясь с негустого хвойника, врывался прямо в сад с красивыми плодами. Особенную живость звуковому фону по всей долине, придавало пение птиц и множество всяческих писков и тресков от различных летающих, ползающих и прыгающих насекомых. Свежесть прохладного водоема, щедро переносилась на тела распаренных походом студентов, при более сильных порывах ветра. Красно-белые протуберанцы под закрытыми веками Гурского, начали сменяться несвязанными расплывчатыми картинками, сопровождающими наступление легкой дремоты…
Земной рай, вызванный состоянием погружения в сферы - между сном и бодрствованием, под уже удаляющиеся отголоски с истинно природных источников, для студента одесского геофака, наступил именно здесь.
Женские голоса, смех и характерный речевой акцент для западных районов Украины, вернул Алексея в жаркую крымскую реальность.
- «Рыба» вставай, - толкнул его в бок Кулан, - по ходу львовские «бабуины» идут.
Три девушки, показавшиеся в тенистом проеме персиковой аллеи, ничуть не смутились присутствием на их пляже новых парней. Они и дальше продолжали «досмеивать» какую-то веселую историю.
- Ото була ржака, - говорила высокая светловолосая студентка своим подружкам. – Колы воны пишлы прямо зи столом до дырэктора. А той йим сказав, шо трэба було тилькы клеенку з його зняты… ото була ржака.
Бодрая тройка смеющихся девчат, уверенно расположилась рядом с, - «одним умным и двумя тупо красивыми».
- Як ся маетэ? Молодэкы, - быстро бросила в сторону смотрящих на нее парней, самая фигуристая из пришедших.
Ее формат выгодно отличался, в чисто визуально-женскую сторону, от двух остальных подружек. Карие глазки, под белой челкой и полная грудь, под бюстгальтером телесного цвета – это было все, что сейчас видели трое из домика на МГУ-шной базе.
- И вам не хворать… - едва не облизнувшись, ответил той Кулан.
И потом, ничуть не смутившись, он сразу принялся за «козыря». Медленно и точно в такт своей новой знакомой, снимая футболку, Сергей, играя мокрыми от пота крымских троп - бицепцами, проследовал к водоему… Девушка, с не менее выразительными телодвижениями, оставшись в купальнике (если таковым можно назвать прозрачное нижнее белье), двинулась в сторону зарождающейся пучины. С первой парой стало все понятно…
Пловец разрядник Сергей Кулан, перед тем как уверенно нырнуть в чистую воду озерца, по-свойски сказал:
- Идите со мной, а дорогу я покажу…
Всплеск и «охи-ахи», то ли от свежести воды, то ли от желания следовать за приглашением, были ему ответом со стороны купальщицы.
Владя и Гурский, так же как и их новые соседки по маленькому пляжу, просто смотрели на зарождающиеся отношения в чистом крымском водоеме.
Алексей встал, и взяв с собой несколько персиков плюс флягу с питьевой водой, подошел к двум оставшимся подружкам.
- Алексей, - представился он девушкам, и потом, указав на Владю, добавил, - Влад. Будем знакомы.
Девчонки с интересом оглядели нового друга и его протеже.
- Нина, Тэтяна, - ответила приятная круглолицая львовянка, с коротким хвостиком на затылке, указывая на себя и подружку, которая уже для Алексея стала, по студенческой идентификации – Тэтяной «Ото була ржака».
- Мы с базы под Прохладным. Одессой будем … - с чувством полного доминирования проговорил Алексей своим новым знакомым.
Владя, наблюдая со стороны за действиями товарища, кивнул высоким лбом в знак приветствия.
- Львив, та файнэ мисто Тернопиль! – быстро проговорила вытянувшись Таня. – Тут по нызу, мы в намэтах стойимо.
- Всьо чотко?! – поддержал западно-украинский тон беседы Гурский, вспомнив название музыкального альбома львовской группы «Братья Гадюкины».
- Йо! Точно! – последовал игривый ответ девушки, одновременно с поднятием указательного пальца вверх.
Потом, в ответ на жест Алексея, - мол, угощайтесь, она широко улыбнулась и ответила:
- Дякуемо! А ось наши - кныши и завиванцы, пэрты будэтэ?
Стараниями Тэтяны, из походной сумки девушек на свет появились, различной формы изделия из выпечки.
Украинский язык прекрасен. Во всех проявлениях, конечно же. Но бывают случаи, когда владеющие им индивиды думают, что их собеседники тоже выросли, как минимум в Прикарпатье. Закончивший украинскую школу Гурский, в принципе понимал, что говорят его новые подружки, чего нельзя было сказать о русско-еврейском мальчике с фамилией Важбитский. Владя просто, молча переводил взгляд в сторону Гурского, после Таниных фраз. Видимо, знания украинского языка его папой – «про диток, та йих чипляння …», на этом и заканчивались.
Импровизированная полянка с персиками и выпечкой, естественным образом сама собой образовалась перед водоемом.
- А-а-а-х! А-а-а-х! – почти конем орал Кулан, выныривая из озера, и, с последующим взмахом рук погружался обратно в воду.
Его напарница по прохладной воде, забросив мокрые волосы назад, быстро выходила на берег, приговаривая:
- Такэ добро, такэ добро. Майже як - кохання! Пирнайтэ, авжеж дивчата! - закончила она свою тираду, обращением к подругам.
Алексей, в отличие от скромного Влади, почти не прикрываясь знаками этикета, прямо рассматривал мокрую львовянку. «А что, - подставила плечо поддержки память, - не хотела бы, чтобы ее такой видели, не раздевалась бы…»
Кулан так же вышел из воды, и компания перезнакомилась окончательно. Мокрая красавица оказалась обладательницей не менее прекрасного имени, чем ее внешность – Мариной.
Непринужденный разговор, максимально возможный и понятный для новых коллег по учебным крымским тропам, прервали появившиеся фигуры двоих практикантов со стороны МГУ- шной базы.
Плотный Женя «Лис» и чуть более округлый Леша «Пахан» спокойно спускались к озеру.
- Хэлоу камрады! – поприветствовал компанию первым «Лис».
Кулан махнул им рукой, и наклонившись к Тэтяне тихо ее попросил:
- Танюха, а ну заряди ему чего ни будь, по-вашему, по-местному…
«Ото була ржака» посмотрела на подошедших парней, и непринужденно поздоровалась:
- Йо! Мэн.
Потом продолжила вопросом, показывая на холмик за спинами одесситов:
- Як ту крывулю подолалы? Лабы нидэ нэ забылы?
- Это она тебе, - утвердительно сказал Женя, при этом глядя прямо в выпученные глаза Яловенко.
Леша «Пахан», судя по его выражению лица, пытался максимально быстро и точно обработать информацию. Но, мысль видимо не шла … Спас Алексей, уже начавший приспосабливаться к терминологии новых подруг.
- «Ци вуйкы» с нами, мы один курс, - сказал он компании девушек, жестом предлагая присесть подошедшим.
Что значил приветственный посыл Тэтяны, в русской транскрипции, парни узнали чуть позже. В вольной трактовке, это звучало как: «Привет парни! Как ту тропинку прошли? Ноги нигде не повредили?»
Еще трое приближающихся людей, окончательно убедили Кулана, Гурского и Важбитского, что слава их озерца, с полураздетыми львовянками на берегу, прошла по базе быстрее чем они того хотели.
«Хром», Леха «Затылок» и Михайлок легким шагом, как бы невзначай прогуливаясь рядом, материализовались перед пляжным людом.
- А ци, вуйки – хто? – спросила Марина у своего нового друга Сергея.
Кулан, страдая всем лицом, повернулся к идущим:
- А ты, что тут делаешь? – в сердцах спросил он у «Хрома».
- Потею, - проскрипел ему в ответ Юрий и добавил. – Не переживай «Альбертович» в трусах нырнет, хвоста с «барабухами» видно не будет.
- Еще одно слово, и ты сейчас станешь удаленной «крайней плотью» университета, - притянув к себе «Хрома», прошипел на него Михайлок.
- Ша! Ша! – отстранился Юрий, который поменьше от нападавшего на него «Альбертовича», - не при дамах, не при дамах …
Потом, он хоть и получил от своего однокурсника по затылку за такие рекомендации, но сильно не расстроился. «Хром» знал, что к его юмору, в любом случае требуется временная адаптация.
С красивым озерцом, так и пошло дальше. Больше оно в погожие дни не пустовало. Со временем, обозначая место для встречи у водоема, между персиковыми садами, студенты говорили просто: «До встречи на Шаре».
В один из следующих темных вечеров, находящихся на поляне за корпусом и домиками студентов - два хлопка - похожих на выстрелы с охотничьего ружья, отвлекли от обычного трепа и выпивки. Из-за небольшого строения хозяйственного назначения, которое уже видимо давно не использовалось, появились две шатающиеся фигуры. Одна очень высокая с шевелюрой и вторая маленькая с красивыми бедрами.
То, что этот каменный домик пуст и содержимое его помещений не представляет собой никакой ценности, предупреждала кем-то старательно выведенная белой краской надпись: «Здесь нех..уй брать!»
Приближаясь ускоренным шагом, эти двое, завидев компанию перед собой, резко свернули в ближайший кустарник. Долго гадать не пришлось. Скрывающейся парой были: неугомонный «Коля-Ваня» и его фаворитка «Мадонна Ту». Авторами криков и матов, следовавшим им вдогонку были сторожа-белорусы (почему-то нанятые местными садовладельцами). Не все фруктовые сады в то время в Крыму уже были общедоступны. Особенно во время плодоношения.
В один из таких вот, охраняемых участков и забрели в поисках «лично-учебного» счастья – серьезный преподаватель и его не менее несерьезная подружка-студентка…
Молодой дурачок-сторож, видимо, желая выделится или просто с перепугу, таки пальнул из дробовика по теням у своего сада.
Слава Богу - все обошлось. А вообще, «любовному» фарту этой пары, по ходу их связи, могли позавидовать видимо только самцы богомола, коим после соития, их самки – отгрызают головы…
По истечении второй недели, ближе к выходным, Вован Рубенович подошел к одесским студентам, только что вернувшимся с маршрута.
- Пацаны, на субботу дело есть, – прямо сказал он.
- Ты же знаешь – Рубанович, мы за любой «кипиш», кроме голодовки, - по-свойски ответил ему Кулан.
Вован расплылся в довольной улыбке. Ему очень нравилось общение с молодыми одесситами.
- Ко мне на малую родину нужно съездить, одной хорошей тетечке помочь.
Парни в свою очередь обступили водителя и приготовились с него чуть по стебаться.
- Рубанович! – специально меняя фамилию Вована, говорил Кулан. – Ты шо, сам все уже? Только с линейкой.
- Что с линейкой? – не понял его Вован.
- Владимир Рубенович… - разводя руки в стороны говорил с улыбкой Женя «Лис», - век тут уже со студентами, а классики не знаешь…
В свою очередь, Кулан так красноречиво показал, что это значит, что водитель «ЗИЛ-а», аж закашлялся от смеха.
- Не пацаны, там бабулька очень хорошая. Много людям добра сделала и делает… Таких «плохих» на ноги ставит, что к ней со всего Крыма едут. Помочь подвал вычистить надо. А, я - рублем отблагодарю, не «заржавеет» за Вованом, как говорится.
- Нима проблем, все сделаем, - был совместный ответ молодых людей.
- Это не далеко, здесь в Терновке. В субботу на моем «Лихаче» поедем.
«Лихачем», Вован Рубенович называл свой ЗИЛ – 130, видимо по ассоциации с названием завода; производителем грузовых автомобилей в городе Москве.
(ЗИЛ – Завод имени Лихачева).
Конец 5 главы.