Макс (рассказ, часть 2).
Запираю кухонную дверь на замок, на каком-то автомате тянусь к шкафчику со специями, достаю оттуда пачку соли и рассыпаю под дверью в виде предостерегающей линии. Потом, осознав сделанное, удовлетворительно киваю. Чем чёрт не шутит, верно? Когда-то я читал о подобной защите от нечисти, так почему бы не попробовать. Особо концептуальных идей всё равно нет: выход из квартиры пропал, за окнами бесконечность, а полиция утверждает, что моего дома нет. Так что, обращение к народным приметам единственное, что у меня осталось. Пока что… может быть.
Шум за стеной не утихает. Монстры не сдают позиции и отчаянно борются за право победителя.
И тут произошло самое неожиданное, но вполне логичное происшествие – я уснул. Сутки без сна и море потрясений высосали из меня все силы, и уже не в силах справиться с усталостью, я погружаюсь во мрак, как недалёкий натуралист, решивший поспать рядом с логовом росомахи.
Разбудила меня телефонная трель. От лежания на полу тело ломило, а тяжёлая голова отказывалась воспринимать данность. До конца не понимая, кто я и где нахожусь, я взял мобильник.
- Да…
- Убери это, - низкий гортанный хрип, отчасти напоминающий человеческую речь, пробудил в момент.
- Что?
- Убери-и это-о!
- Что? Что убрать? Кто говорит?
- Белую защиту. Убери.
Меня будто обернуло в холодную мокрую простынь. Оно не может пройти – с солью я угадал. Оно звонит по телефону – это ненормально. Слышно, что ему тяжело даётся человеческая речь. Казалось, будто собака пытается говорить. Значит, мумия победила – упырь-то говорил хорошо.
- Ты мой. Я сдеру тебе кожу, напьюсь крови. Переломлю тебе кости. Ты умрёшь. Ты…
Я завершил вызов и отключил телефон, не желая слушать угрозы. Однако это не помогло. Звонок вновь раздался! От всей души я швыряю мобильник об стену: задняя крышка отлетела, выпустив батарею, но телефон не умолкал. Я хватаю молоток для отбивания мяса и луплю по сотовому до тех пор, пока он не превращается в груду железа. Молоток с шумом выкинул в раковину.
- Хрен тебе, тварь! У меня здесь полный холодильник еды и вода из крана! А ты там тухни, сволочь проклятая! Возвращайся в свой гроб, чучело!
Меня не остановить. Маленький напуганный человек, я ору, надрывая горло, успокаивая сам себя, самоутверждаюсь как могу. Замолкаю только, когда гаснет свет и я остаюсь во тьме. Резко наступившая тишина оглушила не хуже тяжёлого удара по голове. Замолк холодильник, гудение лампы дневного света оборвалось, не успев издать последний вздох, и даже часы стихли. Я чувствую себя слепым, глухим и абсолютно беспомощным. Вот тебе и поорал, называется. На любое моё действие у этой твари находится достойное противодействие. Я не жилец.
Жду. Жду, что мумия опять будет царапать дверь, мяукать или выкинет новый фокус. Да, я жду этого, хочу, чтобы хоть единственный звук сломал эту стену тишины, где я невольник и жертва. Но нет. Тварь словно знает, чего я хочу и делает всё в точности, да наоборот, давит морально. Надо сойти с ума, чтобы воспринимать всё с хладнокровием, не обращать внимания, забыть о том, что эта кухня – последнее пристанище, дальше только смерть. Никаких надежд на чудесное спасение или помощь извне. Я понимаю, что через час-два холодильник потечёт: лёд растает и смоет соль у двери. Тогда эта гадкая мумия получит свой лакомый кусок. Внутренний таймер без команды начал обратный отсчёт. Время пошло. Именно поэтому мумия не спешит. Она давала мне шанс выйти добровольно, но я не готов был тогда, не готов и сейчас. Не хочу умирать. Мне страшно. Я не хочу упасть в вечное небытие. С другой стороны, а где я сейчас?
Стены, что окружают меня, тьма за окнами и внутри – что это, ежели не чистилище? Может я уже мёртв и всё это заслуженное наказание за грехи при жизни? Ведь не может всего этого происходить в реальном мире, где законы физики требуют соблюдения условий, при которых на стенах не растут саркофаги, словно извращённая разновидность грибка, а двери не исчезают сами по себе. А если я мёртв, то может стоит попробовать выйти? Не может ведь человек умереть дважды – это абсурд. Хотя, кто его знает… Мёртвый я или нет, боль мне не чужда, разбитый нос и порезы на руке тому подтверждение. О душевной боли я вообще молчу.
Добираюсь до стола на ощупь – глаза упорно не хотят привыкать к темноте – обнаруживаю пачку, где покоится последняя сигарета. Там же и зажигалка. Чиркаю кремнем. Слабый, еле живой огонёк маленьким умирающим цветком пытается дать свет, но не способен на это, не хватает сил. Еле-еле поджигает он сигарету и гаснет навеки. Символично, нечего сказать.
Набираю полные лёгкие дыма и задерживаю дыхание, прикрывая глаза от сладко-запретного удовольствия. Последняя сигарета так и должна выкуриваться – медленно и с наслаждением. Это последнее счастье, право на которое я оставил за собой. Минздрав пророчит смерть от курения, а от лап мумии не слова. Ну не знаю: вредно курение или нет, но через два часа рак лёгких не покажется такой уж плохой альтернативой. Я уверен – лёгкой смерти мне не подарят. Придётся помучиться, прежде чем навсегда закрыть глаза.
Я смакую сигарету и мысленно переношусь назад, в то время, когда ещё был ребёнком.
У меня был товарищ по имени Макс. Каждое лето мы катались на велосипедах гоняли соседских собак, пытались надуть лягушек и вообще занимались всем остальным, что положено в столь юном возрасте.
Помнится, я всегда завидовал ему. Он был выше меня и лучше сложен. Хоть мы и были ровесниками, Макс всегда выглядел чуть старше, а потому пользовался повышенным вниманием у девушек, в отличие от меня. Но больше всего меня бесило, что он проворнее управлял велосипедом. На его умопомрачительные трюки сходилась смотреть чуть ли не вся деревня. Вдвойне обидно было от того, что кататься учились мы вместе и по началу даже мне приходилось помогать ему – он элементарно не мог держать равновесия. Но в итоге я стал тенью. Вечным хвостиком Макса.
Как часто бывает в таких ситуациях, Макс не замечал того, что очевидно всем. Он считал меня лучшим другом, верным товарищем и ему казалось, что мы равны во всём, и я даже чуть лучше. Это лишь сильнее подкармливало моего внутреннего беса. Макс любил меня, как друга, а я завидовал ему чёрной завистью. Что говорить – я ненавидел его всем сердцем, но общался с ним, делая вид, что всё хорошо. Наверное, надеялся получить часть внимания других людей, которое всецело получал Макс. Да и не с кем больше общаться: старшие ребята на свои тусовки брали лишь Макса, и то иногда, а с малолетками считалось позорным водиться. Так я и мучился из года в год.
Нам было по четырнадцать, когда я обнаружил кое-что, доселе ускользавшее от меня. Я выяснил ахиллесову пяту Макса.
В тот день перевалило за тридцать градусов жары. Все задыхались, от земли шёл горячий воздух, а солнце норовило поджарить нас как цыплят на гриле. Мы с Максом оседлали велосипеды и поехали на дальнее озеро, потому что на ближнем собрались все кому не лень. Часа через полтора, мокрые от пота, задыхающиеся от жары, мы доехали до «волшебного источника».
Помню, как мы тогда удивились, увидев, что от озера поднимается пар – до такой степени оно нагрелось!
Не теряя ни минуты, мы скинули влажную от пота одежду и обжигая пятки о горячий песок, побежали в воду. Я вперёд Макса рыбкой нырнул в озеро и поплыл куда поглубже, зная, что там вода должна быть прохладней чем на мели. Когда мне стало хорошо и тёплая, но освежающая вода из изнывающего от жары зомби вновь превратила меня в человека, я заметил, что Макса рядом со мной нет. Он стоял по грудь в воде и робко ополаскивался. Я прыснул от смеха.
- Макс, ты чего там трёшься? Давай сюда!
- Не, нормально. Я тут постою.
- Да ты что?! Там даже малолетки не купаются! Здесь прохладнее! Айда на перегонки до камня поплывём. Кто последний, тот коровья лепёшка!
С гиканьем и смехом я поплыл, разбрызгивая вокруг себя литры воды. Макс даже с места не двинулся. Я доплыл до него и нетерпеливо потянул за руку.
- Ну же, пойдём!
Макс нервно, даже слегка злобно, вырвался из моей хватки – при его силище это раз плюнуть.
- Да что с тобой не так? Ты перегрелся?
- Мы же друзья? – Тихим незнакомым голосом спросил он.
- Ну да!
- Друзья доверяют друг другу тайны и никогда их не выдают, правда?
- Макс, в чём дело?
- Я хочу сказать... – Макс запнулся, нахмурился и поджал губы. Потом тихо и стыдливо произнёс - … я боюсь воды. В детстве – мне было семь лет – я чуть не утонул. Папа чудом меня спас. Теперь я боюсь плавать хоть вроде, умею немного.
Услышав подобное заявление, я заржал. Великий и могучий Макс чего-то боится? Не в жизнь не поверю! Но по его лицу я понял, что друг не шутит и очень огорчён моей реакцией.
- Подожди, ты серьёзно?
- Говорю же, да! Не рассказывай никому, хорошо?
- Хорошо.
В тот день я понял, что у каждого из нас есть свои демоны. Сильный, красивый, успешный, умный – каждый чего-то боится. Любого можно напугать, вить верёвки, манипулировать его страхами. В этом суть наша и именно это в какой-то мере делает нас живыми – не боятся только мёртвые. Когда эта, по сути, простая истина пришла мне в голову, я поменял мнение о Максе. Он перестал казаться мне неким божеством, которому все поклоняются, а понял, что он тоже человек со своими страхами и сомнениями, и вроде бы я перестал ему так сильно завидовать, как раньше. И злость прошла.
А через год Макс перестал бояться.
Вспоминая, что случилось тогда, я сглотнул, жалея, что в запасе нет ещё одной последней сигареты.
Лето нашего с Максом пятнадцатилетия выдалось ещё более жарким чем предыдущее, если такое возможно, конечно. Макс, к моему удивлению, сам предложил поехать на озеро. На мой немой вопрос он ответил, что я должен помочь ему преодолеть страх. В следующем году он планировал поступить в военное училище, а там плаванье включено в обязательную программу. Он больше всего на свете мечтал стать военным, и, по его мнению, военные ничего не боятся. Мне оставалось лишь согласиться…
К реальности меня вернул звук капающей воды. Холодильник, невольно ставший моим палачом, начал своё дело.
Глаза с горем пополам привыкли к темноте, и я могу видеть хотя бы очертания предметов. По сути, этого достаточно: как-никак, я уже десять лет живу в этой квартире, сам делал в ней ремонт, поэтому ориентироваться в пространстве смогу.
Мысли о прошлом отвлекли меня от главного. Я уже до такой степени смирился со своей участью, что просто опустил руки, а этого делать нельзя. Воспоминания о Максе и его страхе почему-то вселили в меня уверенность. Сам не знаю почему, но я воспрял духом и у меня появились силы.
Только с чего начать? Электричества нет и не будет – это сто процентов, а потому идея включить холодильник может сразу идти лесом. Может, убрать воду тряпкой? Лёд в холодильнике не бесконечен: рано или поздно он закончится, как и вода, коей он станет. Мысль неплохая, даже отличная, только вот тряпки на кухне у меня нет. Как назло, позавчера я закинул кухонное полотенце в стирку, а новое повесить не удосужился. Жаль, что я с детства ненавижу занавески на кухне, - они быстро впитывают запахи и потом воняют. Значит, и эту идею в топку. Хотя…
Я снимаю рубашку, за ней футболку и стелю их: первую у холодильника, а вторую поближе к двери, ограждая соль. Остаётся следить и вовремя убирать воду в раковину! Какой я молодец!
Хорошо. Вот закончится вода и что дальше? Еда когда-нибудь закончится, тем более у меня её не так и много, положа руку на сердце. Одной водой проточной сыт не будешь. Что мне делать с мумией?
Я опять скис. Фитиль моих амбиций потух также быстро, как и загорелся. Мумия, словно почувствовала перемены в моём настроении. За дверью послышались шаги. Оно приближалось. Оно подошло к двери.
Тук-тук.
Аккуратный, чуть ли не интеллигентный стук.
Тук-тук-тук.
В моём животе образовывается чёрная дыра, пожирающая всё внутри. Мышцы разом все напряглись, дыхание участилось. Да, эта тварь знает толк в игре на нервах
Тук-тук. Тук. Тук-тук. Пауза. Тук.
Азбука Морзе мне незнакома, но я сильно сомневаюсь, что это она. Даже если совпадения есть, то случайные. Ясно, что мумия пытается вывести меня из равновесия. Это очевидно, но даже с пониманием этого страшно до одури.
Тук. Тук. Тук. Тук. Тук…
И так далее. Без пауз, даже коротких. Я стараюсь не обращать внимания, но удаётся с трудом.
Тупым истуканом я стою между дверью и холодильником, а в голове стучит загробная музыка, тризна по моей рваной душе: «Тук. Кап-кап». На прощание мне играют два музыканта-любителя: мумия и холодильник. Незамысловатый ритм вальса, искушающий своей простотой.
Тем временем страшная пустота сгущается, часы моей жизни своевольно замедляют свой ход и всё это под перестукивания мёртвого и неживого. Я слышу, как призраки ушедших в последний путь людей зовут меня в свои ряды; чувствую холодные как лёд пальцы на своей шее, морозное дыхание и убаюкивающую песнь смерти. Она тоже зовёт меня, она заждалась и уже готова принять в своё лоно, как некогда приняла Макса.
Невольно перед моим взором предстаёт то самое лето. Лето нашего пятнадцатилетия. Вот мы с Максом едем к озеру, выжимая из своих велосипедов по максимуму. Скорость дурит голову, встречный ветер приятно холодит потные лица. Мы смеёмся жизни! Этой прекрасной беззаботной жизни!
Мне особенно хорошо, ведь меня попросил о помощи никто иной, как сильный и умелый Макс! Макс, который, как и я, тоже чего-то боится. Я счастлив этому, потому что уже не могу называться просто чьей-то там тенью. Через полчаса мне предстоит стать наставником и духовным целителем.
Я смотрел на Макса – смеющегося, расслабленного, спокойно чувствующего себя за рулём велосипеда и не мог поверить в то, что происходит. Мы едем купаться, мы едем исправлять последний его изъян. А надо ли мне это?
Додумать на этот счёт я не успел. Мы приехали.
Оставшись в одних плавках, пошли в воду. Я с завистью смотрел на атлетичное тело Макса: на тугие мышцы, перетянутые жилами, кубики пресса и икры футболиста и думал о том, что ему впору учить меня плавать, а не наоборот. По сравнению с ним я был ничто – мешок с мукой, груда теста. Более-менее стройным я стал только в универе, но небольшой дряблый живот остался на всю жизнь.
- Готов? – Спрашиваю я.
- Да. – Без сомнений отвечает Макс. В его глазах твёрдая уверенность, губы сжаты, мокрая загорелая кожа медью блестит на солнце. Он походил на греческого бога, сошедшего с Олимпа к простым смертным. И вдруг моё желание помочь ему резко пропало. Наставник во мне умер, оставив место лишь завистливой крысе. Ненависть вперемешку с завистью с новой силой захлестнули меня.
- Ты в порядке? – Обеспокоился Макс, заметив мою задумчивость.
- Да, прости, - я натянуто улыбнулся.
- Слушай, пока не начали, я кое-что хотел сказать. – Макс на миг замялся, потом выпалил. – Короче, спасибо тебе за всё!
- За что? – Я был ошарашен.
- Я же говорю, за всё! Ты всегда был верным другом. Мы дружим уже семь лет, представляешь? Это не так и мало, но и немного. Где-то посередине или самое начало долгого пути… не знаю! Вот станем взрослыми и умными, я скажу тебе правильные слова.
- Когда будем сидеть в твоём генеральском штабе и объедаться печеньками? – Я подмигнул.
- В точку! – Расхохотался Макс. – Ладно, не будем тянуть время. Готов?
- Я-то готов. А ты?
- Так точно!
И мы пошли от берега к середине. Вода омывала щиколотки и бессовестно поднималась выше, облизывая ноги, бёдра, животы. И вот, стоя по грудь в воде, Макс с лёгким испугом посмотрел на водную гладь впереди нас. Ободряюще посмотрев на Макса, я протянул ему руку. Он с благодарностью кивнул и сжал мою ладонь с такой силой, что я невольно ойкнул. И мы двинулись дальше, держась за руки, словно мифические герои навстречу судьбе. Как два рыцаря, вызвавшие на бой многоголовую гидру. Воины Солнца – в них мы играли, когда были младше. Макс сжимал мою руку, словно ребёнок, держащийся за материнскую ладонь, зная, что он под защитой и все беды пройдут стороной, все враги падут, а небо всегда будет таким же ясным, как сегодня. Он всецело доверял мне и верил в меня гораздо сильнее, чем я сам – это забавляло и бесило одновременно.
Вода уже подступала ко рту и пришло время плыть. Макс бледен как труп.
- Давай!
Я отпускаю его руку и плыву. Перевернувшись на спину, я осторожно погрёб руками, чтобы видеть друга. Секунда, вторая, третья и Макс поплыл. Да! У него получилось! Помню его глаза – напуганные и верные – как у пса. Огромные карие напуганные глаза. Смешно.
Неловко, как маленький ребёнок, он грёб руками, а ноги маленьким бойким моторчиком помогали ему сзади. Красота! Даже учитывая то, что последний раз он плавал восемь лет назад, у него получалось очень хорошо. С каждой секундой его движения становились уверенней и чётче, и он уже плавал лучше, чем я. Сейчас, будучи взрослым человеком, я понимаю, что при его физической подготовке это было как два пальца, но тогда, в тот день я злился. Потому что не осталось в мире тех вещей, которые я делаю лучше Макса!
Он плыл довольный собой. Увидел меня и тоже перевернулся на спину. Да он будто рождён в воде и выращен рыбами!
Друг мой довольно хохотал в небо. Брызги воды отлетали от него хрустальными чешуйками, солнечные лучи с удовольствием ласкали его тело и даже птицы защебетали, несмотря на жару. Подо мной же вода кипела, а сверху собирались тучи, настолько я злился на него. Помнится, я подумал, что на самом деле всё это розыгрыш. Что Макс просто решил посмеяться надо мной-неудачником и соврал будто не умеет плавать, чтобы потом уделать меня, унизить и в очередной раз показать, что я хуже, чем он. Я не понимал, что ему, в отличие от меня, нечего доказывать. И некому.
Я не желал слушать и видеть веселье Макса, а потому поплыл к берегу, оставив «друга» в одиночку радоваться жизни.
Когда я уже выходил из воды, то услышал крик за спиной. Кричал Макс. Сначала я не обратил внимание, но потом, сквозь свою толстую шкуру обиды смог понять, что Макс в беде и кричит о помощи.
Я развернулся и увидел, что Макс барахтается, бьёт руками по воде и пытается кричать, словно тонущий пёс. Он кричал, а вода попадала ему в рот. Он захлёбывался и смотрел на меня, как на спасительную тростинку. А я смотрел на него, но даже не пошевелился. Скорей всего, у него онемела нога, поэтому он начал тонуть. Я просто стоял. Мои ноги омывала вода, сердце спокойно отстукивало привычный ритм.
Макс перестал кричать. Голова его погрузилась в воду, а за ней и дёргающиеся руки. Последнее, что я увидел – пальцы, согнутые в конвульсии. На поверхности остались лишь пузыри, да ровные круги. Потом и это пропало.
Я улыбнулся, оделся, насвистывая мелодию из «Индиана Джонс» и поехал в деревню сообщать о несчастном случае на озере.
Той же ночью Макс явился ко мне. Во сне или наяву – не знаю. Вопреки расхожему мнению он не был опухший, а с его тела не стекала вода бесконечным потоком. Нет, он сидел на краю кровати бледной тенью, белесым призраком. Он внимательно смотрел на меня глазами полными грусти и боли. Глаза – единственное, что казалось живым в этом призраке Макса. Помню, мне стало не по себе. Страх и стыд за содеянное запоздалыми порицателями пришли ко мне.
Мы с Максом молча смотрели друг на друга нестерпимо долгие минуты. Потом он заговорил голосом ветра, прилетевшим из неизвестной холодной страны.
- За что ты так со мной?
- Макс, прости пожалуйста. Я… я не знаю, что сказать. Я был так зол на тебя, вот и накосячил…
- Накосячил? – В голосе мёртвого Макса слышались боль и обида. – Ты так это называешь? Ты дал мне умереть. Мы же были друзьями. Я доверился тебе, а ты что? Ведь ты всегда поддерживал меня в любых начинаниях и придавал мне сил. Может снаружи и не было заметно, но я всегда нуждался в тебе. А ты предал меня. Ты меня предал.
Макс говорил много и скорбно, а комната погружалась в холодный мрак, будто потакая его словам, физически обличая боль, что он чувствовал. Я поёжился и сильней закутался в одеяло. Изо рта шёл пар.
- Ты знаешь, я не могу объяснить почему оказался здесь, в твоей комнате. Честно говоря, не очень-то хочу тебя видеть, друг, - последнее слово отдало ядом – Смерть оказалась болезненной штукой. Вода наполняла мои лёгкие, а я ничего не мог поделать, понимаешь? У тебя был шанс спасти меня ты бы успел спасти меня от этой боли, огородить. Мне ведь до сих пор больно. Очень больно и очень холодно. Я сижу здесь, рядом с тобой и понимаю, что меня нет, я призрак. Моё тело вечером вытащили из озера так ведь? Что меня ждёт дальше, можешь сказать? Рай, ад, вечная пустота? Ты знаешь, что проснёшься утром, бабушка пожарит тебе оладушек, а потом ты пойдёшь гулять и даже не вспомнишь обо мне. А я? Что со мной? Я хотел стать офицером помнишь ты это? Неужели я заслужил смерть? Неужели заслужил?
- Макс…
- Молчи. Не хочу слышать твои пустые оправдания. Ты сделал то, о чём давно мечтал, теперь я знаю. Теперь я вижу.
Макс замолчал. Холодная и мрачная тишина окружила нас. Нет… Это Макс был холодом и мраком. Мне же хотелось сквозь землю провалиться. Фигура моего мёртвого друга стала потихоньку истончаться, походя на туман причудливой формы.
- Прощай. Удачи тебе. Проживи свою жизнь достойно. Если сможешь…
Последние слова повисли в воздухе, звеня мёртвым эхом.
Макс исчез. Больше я никогда его не видел. На похороны не ходил. Не смог.
И вот, лишь спустя двадцать лет я вспомнил всё. Тогда я постарался забыть то лето и у меня получилось. Человек довольно хитрая скотина, способная для комфортной жизни способен на многое, даже на блокировку некоторых воспоминаний.
Я сижу на полу тёмной кухни. За дверью демон прошлого, как ангел мщения ждёт расплаты. Теперь я понял. Зеркало, мумия – всё сошлось, собралось в цельную картину. Это моё наказание. Я заслужил. Ведь только сейчас, на краю, спустя долгих двадцать лет беззаботно жизни, я в полной мере осознал насколько мерзко и трусливо поступил. Настоящее чудовище сейчас не за дверью: вот оно, сидит на кухне, прижимает ноги, согнутые в коленях, к груди и плачет. Вся боль Макса, все его страдания, несбывшиеся надежды сторицей отдались мне. Высшие силы всё-таки существуют и сегодня они накажут меня. Я заслужил.
Утерев слёзы, я замечаю, что сижу в луже. Вода из холодильника течёт бодрым ручейком, судя по звуку. Одежда, постеленная на пол, наверняка промокла и толку от неё нет. Ну и ладно. Ведь это судьба и от неё не сбежать: я позволил воде забрать Макса, а сегодня она мой палач. Я дотрагиваюсь до пола рядом с дверью и чувствую комки мокрой соли. Ну что же, время пришло. Наказание – заслуженное и неотвратимое – наступает!
Медленно, словно в бреду, я поднимаюсь, приглаживаю непослушные волосы на голове и громко выдыхаю. Я готов. Макс, я готов!
Будто услышав мои мысли, дверь медленно открывается. Чёрной тенью на пороге стоит мумия. Мой ангел смерти. У неё поменялись глаза после нашей с ней последней встречи. Тускло светятся они в темноте и смотрят с укором, однако я вижу также непреодолимую грусть в этих карих глазах. Ну конечно же…
- Прости меня, Макс…
Гнилые руки берут меня за плечи и притягивают к себе, заключая в объятия. Я реву, прижимаюсь посильней к сухому телу. Сквозь рыдания шепчу: «Прости меня, прости. Господи, что же я наделал. Прости… Макс, прости…».
Холодной ладонью мумия гладит меня по голове, словно хочет успокоить. Потом, отпрянув, берёт за руку, и мы вместе шествуем к саркофагу, где место для двоих. Она пропускает меня вперёд. Я принимаю приглашение и ложусь, а мумия ложится рядом. Крышка закрывается. Мрак и духота накрывают нас. В узкой чёрной каменной коробке достаточно места, но мы всё равно прижимаемся друг к другу, чтобы спастись от холода, который неизбежно придёт.
Наступает пустота. Космическая вечность и мы летим в ней. Летим туда, где никогда не будет боли и зла, ревности и зависти, боли и страданий. Двое в одной вселенной. Если это смерть, то я согласен.
- Кто последний, тот дурак!
Два подростка лет пятнадцати едут по извилистой дороге в сторону озера. Ветер бьёт по крыльям велосипедов, пытается затормозить их, но они летят на полной скорости и ничто не может помешать им. Середина лета выдалась жаркой, как и всегда, а значит пора спасаться в холодном озере. Впереди ещё столько всего…
У Лоры выходной и она решила сходить за покупками. Надев выходной костюм и любимое пальто в клеточку, она выходит на лестничную площадку. Там, рядом со сто семнадцатой квартирой стоит подтянутый молодой человек. Лора не смогла не оценить красоту парня и ей даже стало стыдно перед мужем, что она так откровенно разглядывает другого мужчину. Но… это скуластое голливудское лицо, чёрные волосы и глубокие карие глаза очаровали девушку.
- Здравствуйте, - голос у парня под стать внешности. Мягкий тембр с низкими нотками.
- Ой, здрасьте, - девушка смутилась. – А вы в сто семнадцатую? По-моему, его уже пару дней нет дома. Не знаю, может куда уехал. Ну и хорошо. Знаете, у него так орёт телевизор постоянно. Ужас какой-то!.. Ой, а вы, наверное, его друг, а я тут такое говорю!
- Всё в порядке, - парень улыбнулся. – Я купил эту квартиру три дня назад. Так что, принимайте нового соседа!
- Да-а?! Я и не знала, что он продал квартиру. Он тут на днях заходил к нам с мужем и выглядел не ахти. Ну и фиг с ним, на самом деле. – Лора улыбнулась в ответ. – Вам тут понравится. Прибрежная – спокойная улица, и дом у нас тихий.
- Был тихий. Пока я не приехал. – Парень подмигнул, и они посмеялись.
- Кстати, меня Лора зовут.
- Рад познакомиться. А меня – Макс.