90-е. Финансист⁠⁠

Дисклеймер: рассказ очень длинный, не в формате Пикабу, и рассчитан на моих подписчиков, коим только и рекомендуется к прочтению.

* * *

Захотелось рассказать о некоторых людях из моей юности, пришедшейся на «лихие 90-е». Сегодня расскажу о пацане с погремухой Фист, сокращение от Финансист.

Не забывайте, истории далее — это фрагменты из памяти, а не идущие в хронологическом порядке эпизоды.

* * *

Фист был уникален во всех отношениях и истории о нём просто фантастические. Уже в шестом классе он догнал своего папу в комплекции, а папа был под два метра ростом, с фигурой японского сумоиста в квадрате и протоирейским басом. Находиться у них в гостях было опасно. Если попасть в резонанс между двух иерихонских басов папы и сына, могли вытечь глаза, закипеть мозги и выпасть пломбы в зубах. Лично я до сих пор считаю, что от этого у меня появилась близорукость ещё в школе.

В шестом классе он уже выглядел как начальник, в седьмом — как директор завода, в восьмом — как губернатор области, а басил как три пьяных Шаляпина под барбитуратом. Поэтому он не особо думая, одев папин костюм, ходил на родительские собрания, где садился за последнюю парту и оттуда выслушивал кляузы на себя и обещал учителям расправу над самим собой же, причём от его баса на камчатке осыпался мел на доске и на учительском столе позвякивал пробкой графин. А после собрания ещё и принимал заигрывания одной вдовушки, мамы девочки из своего класса (отец Фиста тоже был вдовцом).

Фист сидел один за партой. Потому что, во-первых, рядом трудно было поместиться, а во-вторых, однажды зашедший проверяющий из Министерства образования, присел к нему, приняв, наверное, за какого-нибудь завуча или родителя. Неловко повернувшийся Фист зацепил его локтем и проверяющий пролежал до конца урока под партой без сознания, чем явно обрадовал нервничающего молодого неопытного педагога. Очнувшийся от звонка проверяющий, наверное, не смог вспомнить или понять причину своего лежания на полу в отключке, поэтому молча поднялся и выбежал из класса, ничего не спрашивая и не выясняя.

* * *

А ещё Фист был правдолюбец-экономист. Он всегда выискивал неправду и подозревал везде махинации и злоупотребления. Поскольку советское государство мало интересовалось мнением своих граждан о своей экономической политике, то Фисту пришлось искать объекты помельче для своих «проверок». Сначала он попытался наехать на заведующую продуктовым магазином. Если кто не знает или забыл, то заведующие советскими магазинами — это были такие железобетонные тётки, которые на наезды потерявших чувство реальности граждан молча брали с прилавка замороженного столетнего хека и как берсеркер топором, отправляли одним ударом сумасшедшего прямо в Вальхаллу.

Фист-счастливчик нарвался на одновременно присутствующих заведующую и её заместительшу и поэтому получил замороженным говном мамонта аж два раза, слева и справа. Ребёнка они не пожалели, потому что, как я уже говорил, он на школьника похож не был. С несвойственной ему резвостью Фист удалился и вычеркнул магазины из своего проверочного чек-листа.

Пришлось ему переключиться на объекты ещё помельче. И его жертвой стала заведующая школьной столовой. О Марье Фоминичне надо сказать отдельно. Родители готовы были носить её на руках и обожаема она была всеми и было за что. В школьной советской столовой Марья Фоминична кормила детей голубцами, трёхсантиметровой толщины сырниками с изюмом, годным пловом и прочими отличными блюдами. В нашем районе бедных детей было много, и даже очень бедных, даже по советским меркам. И для этих детей школьная столовая была настоящим рестораном и единственной возможностью поесть нормально хотя бы раз в день.

Был у нас на районе такой Сашка, который в шестом классе выглядел как третьеклассник от недоедания и вечно бегал по району в поисках чего пожрать. В призывном возрасте он умолял военкома призвать его побыстрее и очень просился на флот, где служили тогда три года (щас не знаю), чтобы хотя бы там отъестся. Его вообще призывать не хотели, недобор по весу, но потом военком всё-таки проникся и что-то там сделал и Сашку призвали. И да, пришёл из армии Сашка уже женихом на заглядение. Нормального роста, отличного сложения, широк в плечах и накачен. Всего-то надо было парня кормить нормально три раза в день и несложной физкультурой занять.

Так вот этому Сашке Фоминична даже иногда подсовывала пакетик с бутиками и чем ещё с собой, после того как узнала, что этот гномик уже в шестом классе. В моей школе (я учился не в нашем районе, а в центре, в школе, в которую было трудно попасть — практически вся еда была на выброс и чаще всего это были страшные макароны с сыром, поэтому почти все тратились на обед в буфете).

Но Фисту было плевать на авторитеты. Я думаю, человек, который так кормил детей в советской школьной столовке, вряд ли мог быть человеком злым, недобрым и уж заподозрить её в махинациях было вообще за пределами добра и зла. Авторитет у неё был непререкаемый у всех без исключения. Но упрямый принцип Инь-Янь говорит нам, что в каждом человеке должна быть и тёмная сторона и вот эту-то сторону и высвободил в ней Фист.

С трясущимся губами и подбородком Марья Фоминична наблюдала, как Фист, выловив фрикадельку из супа (о, мой бог, суп с фрикадельками в школьной столовке!), клал её на принесённые с собой аптекарские весы, что-то демонстративно писал на бумажке, переводя задумчивый гдляновский взгляд с неё на заведующую, потом, разрезав фрикадельку, рассматривал её под огромной лупой. Вся в слезах заведующая убегала.

Наконец, Фист догадался, как она осуществляет свои махинации. Совершенно очевидно, что килограммы мясной вырезки или чего там ещё, выносил в пакетике маленький гномик Сашка, других вариантов не оставалось. Поэтому решено было осуществить выемку контрабанды — огромный Фист дождался передачи очередного пакетика и навис грозной тенью над заморышем. Сашка выглядел рядом с ним как Моська рядом со слоном. Да какая там Моська! Мышь! Но гномик Сашка схватил стул (даже стул был больше его самого) и такая решимость убивать была в его глазах, что даже хладнокровный и несентиментальный Фист, задумчиво почесав нос, отступил.

Фист был для Марьи Фоминичны врагом номер один и остался им на всю жизнь. Вот уже Фист закончил школу, вот уже давно развалился Советский Союз, вот уже пронеслись угарным вихрем девяностые, вот уже Фоминична давно на пенсии, вот уже Фиста мало кто знает под этой погремушкой и зовут по имени-отчеству, у него жена и двое детей, вот уже солидный дядька в дублёнке, вальяжно выйдя из джипа, закуривает «Собрание». Сзади к нему по -старушечьи, опираясь на палку, подкрадывается Марья Фоминична и начинает дубасить его палкой. Вжав голову в плечи и подхватив полы дублёнки, тряся солидным аквариумом литров на триста над брючным ремнём, Фист убегает в подъезд, под защиту домофона, даже не пикнув брелком сигналки. Ничто не забыто, никто не забыт!

* * *

В начале 90-х (скорее даже в конце 80-х) были популярны драки стенка на стенку между районами (не административными, конечно). Мы граничили с двумя районами, с одним был вооружённый нейтралитет в силу неизвестных мне исторических причин, а со вторым мы бои всегда проигрывали, в силу банального меньшинства, поскольку тот был полностью жилым, а наш на большую часть индустриальным. Но пацанская честь требовала принимать вызовы и быть битыми. Фист увлёкся историей войн и с удивлением рассматривал карты сражений с разными стрелочками и квадратиками отрядов (ну вы знаете). Почему это мимо него на уроках истории прошло, можно только догадываться. Скорее всего потому, что на уроках его интересовало всё что угодно, за исключением содержания непосредственно урока.

Так вот, с удивлением он узнал, что даже голожопые (по мнению самого Фиста) татаро-монголы и противостоящие им (по мнению историков) русские воевали не тупо стенка на стенку, а применяли тактику и стратегию, а именно различные обманы, фланговые удары и засады. Гораздо более интеллектуальные (опять же по мнению Фиста) современные жители мегаполиса просто обязаны быть не тупее своих голожопых предков. Поэтому Фист разработал подробный план.

Ну, как подробный, там всего-то три пункта было. Местом сражения всегда было место возле Лысой горы и проходящего рядом оврага, к тому же оно, это место, собственно, и было на границе районов. Наше воинство, согласно плана, решено было разделить на три отряда: Группа Армий Центр, Кавалерия и Терпилы.

Терпилы — самый сильный отряд, обозначающий для врага наши основные силы и призванный принять на себя основной удар и в дальнейшем тянуть на себе все тяготы войны, ой, блять, битвы.

Кавалерия пряталась за Лысой горой и должна была вступить в бой второй, используя фактор неожиданности и психической атаки, разрывая группу противника на два фронта.

Группа Армий Центр должна была решить исход битвы, вступая последней из оврага и вклиниваясь между Терпилами и Кавалерией, таким образом завершая своеобразный атакующий трезубец, становясь средним его зубцом.

Командующий (он же Фист) должен был дирижировать порядком вступления отрядов в бой с Лысой горы, махая красным флагом, спиженным из школы. Распределились по отрядам. Решающая Группа Армий Центр — была же и самым слабым отрядом. Осталось решить вопрос с психической атакой, которой должна была блеснуть Кавалерия. Решили, что это должен быть метод татарской конницы: гики, свист, дикий вой и улюлюкание. И надо было эту самую психическую атаку отрепетировать и на ком-то испытать. После размышлений были выбраны дедули и бабули, которые два раза в неделю в приёмные дни собирались в определённые часы около приёмного пункта вторсырья в довольно большом количестве. Как раз напротив приёмного пункта, через дорогу, была лесополоса, что было очень удобно для скрытого сбора Кавалерии перед атакой. Слабые возражения меньшинства, что это бесчеловечно и противоречит Женевской конвенции, запрещающей боевые действия против мирного населения, были решительно отметены. Старики должны были быть принесены в жертву нашей победы, которая войдёт в анналы истории, ну или на крайняк в районный фольклор. Пусть умирают с инфарктом от ужаса и ломают себе ноги при бегстве. Да, молодость жестока и ни в грош не ставит жизнь пожилых. Им кажется, что они уже своё пожили и день туда, день сюда ничего не решает :).

Итак, день Д. Ничего не подозревающие старики атакованы Кавалерией из кустов с диким воем и гиком. Просчёт данной операции был в том, что перебежать дорогу было делом нескольких секунд и заторможенные старпёры даже не успели ничего понять, а тем более пропитаться ужасом и уж тем более созреть для панического бегства. Подбежавшая Кавалерия была встречена ударами палок и бутылок по голове, поэтому была вынуждена с позором удалиться.

Учёв просчёты, фюрер Фист переносит точку начала следующей атаки на триста метров вбок по дороге, чтобы вредные старики успели осознать весь ужас надвигающейся на них смерти от инфаркта, ну или на крайняк от перелома шейки бедра. Жаждущая реванша за позорную битву при Вторсырье молодёжь образует даже два отряда и фюрер создаёт ещё одну точку начала атаки на двести метров в другую сторону дороги.

Снова день Д. С диким гиком и воем с двух сторон на пункт вторсырья надвигаются две группы Кавалерии. Реваншисты стараются как никогда. От дикого воя во всём районе его подхватили собаки, над районом поднялись тучи потревоженных птиц и если бы в те времена были сигналки у машин, они бы тоже запиликали. Старики, большая часть которых испытала на себе весь ужас настоящих психических атак гитлеровских бронированных «Тигров» или двухметровых головорезов из die Waffen-SS, быстро втянулись в здание пункта, выстроив перед входом подкову из тюков макулатуры и ящиков, ощетинились палками и во врагов снова полетели бутылки. Не знаю, так ли бы задумано или как, но в молокососов полетели исключительно молочные бутылки, без пивных или водочных.

Это было фиаско, братан. Без балды.

Фюрер Фист посыпать свою голову пеплом не стал и объявил, что репетиция психической атаки признана состоявшейся и пора засылать гонцов с вызовом к настоящему противнику, где мы уже проиграть не имеем права. Поскольку мы не Казань, оружие в таких драках не применялось, как было оговорено и сейчас.

И снова день Д. Уже настоящий. Терпилы рассматривают лениво увеличивающуюся толпу напротив, уже явно превосходящую все наши три отряда как минимум в два раза. Было видно, что увидев нашу жалкую кучку, некоторые благородные рыцари покидают сцену. Шоб вы только ушли подальше, когда всё начнётся. На Лысой горе маячит внушительные пол-фигуры Главнокомандующего. Флаг лежит на земле, чтобы не привлекать внимание, да и сам он сидит на корточках, чтобы не маячить. Наконец, внушительная толпа так же лениво начинает двигаться в нашу сторону. Обычно они бросаются в атаку бегом, но тут другое дело — нас ещё меньше чем обычно. Командиру нашего отряда, Додику, это не нравится, потому что он считает, что это обстоятельство может испортить планы Великого Фюрера и даёт команду чуть отходить назад и каждому бойцу показать всем известный жест противнику.

Отступление и выразительные жесты делают своё дело. Решив, что мы решили позорно бежать, противник переходит на бег и на нас обрушивается превосходящая во много раз толпа. На горе поднимается на ноги Главнокомандующий. Мы уже почти смяты и скоро нас просто будут катать по земле ногами. Великий Фюрер явно затянул со второй фазой, но вот краем глаза замечаю хорошо заметный красный флаг на горе и почти сразу дикий вой и гики, довольно быстро приближающиеся. Противник заметно озадачен, но ввиду большой численности легко открывает второй фронт. Стало полегче, когда свежая Кавалерия врубается справа. Перевеса нет, но и у противника его тоже пока нет.

Снова на горе полощется красный флаг. По плану Группа Армий Центр передвигается молча по оврагу и её пока не видно. Сам Главнокомандующий тоже начинает сбегать вниз, оставив воткнутый флаг на вершине горы. В пылу боя я уже успел и забыть про приближающуюся подмогу, как вдруг между нами и Кавалерией, предводительствуемая Главным, молча, но остервенело и с большого разбега врубается Группа Армий Центр. Как-то сразу, как порывом ветра, всё сдвигается в сторону противника. Открывается второе дыхание, шаг за шагом наш натиск растёт и враг ощутимо поддаётся.

Всё, победа. Избить противника не удаётся, но они сбежали, а это ещё позорнее. Мы всегда получали по полной, но с поля боя не убегали. Противник, избалованный ежегодными победами, даже не сразу понимает, что это зашквар. Вскоре прибывают гонцы и моросят: «Чо за подставы блядские? Не по пацански! Что это было? Да чо за нахуй?». Но мы только издевательски ржём, лёжа на земле и закуривая. «Воюют не числом, а умением» — наставительно цитирует Суворова на все эти предъявы Фист.

* * *

В девяностых у бригады Фиста ничего в тактике и стратегии не поменялось. Изменился только расклад сил по группам.

Терпилы стали Фантомами. Группа Фантом(ы) — инкубатор и учебка для молодых и штрафбат для опытных. Штрафные опытные — инструктора для молодых.

Кавалерия стала Психами. Группа Психи названа по имени своего звеньевого Психа. Реальный псих + героиновый наркоша, единственный в бригаде, кому это разрешено. Самая малочисленное крыло, состоящее из реальных отморозков. Играют беспредельщиков, исполняя роль мальчика-шпанёнка, задирающего большого дядю, а когда тот выходит из себя, приглашает «пойти разобраться» в кустики. А в кустиках большого дядю ждёт...

Группа Армий Центр, сейчас просто Центр, Центровые, Решалы (Решка). Опытные ветераны, проверенные временем. Ударный кулак бригады.

Звеньевым Терпил, а ныне Фантомов, так и остался Додик. Для всех бригада Додика и есть настоящая бригада Фиста. Они быки на земле. Предлагают крышу, решают вопросы, их прессуют менты. Они реальная бригада для всех, но, по сути, так и остались Терпилами, принимающими все удары на себя, но решают другие )

Пару слов о Додике. После он поучаствует во всех боевых конфликтах бывшего СССР. После каждой войны приезжает на родину, пытается найти себя в мирной жизни, но не находит, полгода пьёт водку и подлечивается, пытается поправить зубы. Плохо на войне с зубами. И снова уезжает в очередную горячую точку, став настоящим псом войны. Что и делает до сих пор, сейчас охраняя где-то в Южной Африке от очередной войны алмазные копи. На долю профессиональных наёмников на нашей планете всегда найдётся работа и даже есть выбор. В мирной жизни Додик выглядит потерянным, как будто живёт в иллюзорном мире или во сне и сейчас проснётся. И ведёт себя соответствующе, как в компьютерной игре. И только внушительная военная книжка спасает его от многих неприятностей, вызывая сочувствие у ментов, находящих возможности отпустить ветерана почти всех современных локальных конфликтов. Сейчас это загорелый, жилистый, подтянутый, без зубов, неулыбчивый мужик с совершенно непонятными непосвящённым короткими татухами по всему телу.

* * *

Солидный дядька в дублёнке, вальяжно выйдя из джипа, закуривает «Собрание». Сзади к нему подкрадывается сухонькая старушонка с палкой и начинает дубасить его этой палкой. Вжав голову в плечи и подхватив полы дублёнки, тряся солидным аквариумом литров на триста над брючным ремнём, Фист убегает в подъезд, под защиту домофона, даже не пикнув брелком сигналки. Там ему становится плохо (с таким мамоном по лестнице бегать) и он двигает коней прям у себя в подъезде, не дойдя до квартиры.

Без Фиста так называемая бригада Додика разгромлена за полгода. Центровые вышли из тени и попытались занять место бригады Додика. Уничтожены в полном составе, все убиты. Психи пытаются по старому беспределить на себя, но тоже уничтожены (кто убит, кто сидит).

* * *

Думаю, из всех трёх групп (пацаны целого района): Терпилы, Кавалерия и Группа Армий Центр остались в живых два, максимум три человека (считая Додика).