Ублюдки нашего времени⁠⁠

1 глава

«В 21»

"И гореть нам в синем пламени,

Всем ублюдкам нашего времени."

«Не суди людей, да не судимым будешь.» 

Стоял теплый майский день. Ни одной тучи на небе, ни одной тройки в зачетке, я с гордо поднятой головой иду в общежитие после моего предпоследнего экзамена сданного на отлично. Предвкушая о нескольких банках хмельного напитка, которые были заслужены мной за почти сданную сессию. Ничто не могло мне испортить день... ничто.

Ничто. Если бы я оказался более удачливым в этот день.

Ничто. Если бы я подошел к общежитию немного позже.

Ничто. Если бы я подошел к общежитию немного раньше.

Во всех перечисленных случаях, я был бы жив и здоров; в альтернативной вселенной, скорее всего так и случилось - через 5 дней я сдал последний экзамен и уехал домой. Все было бы отлично, но я был в нашей вселенной, и все произошло по другому.

Около продуктового стоял тип, бритая голова, невидимые светлые брови, рваные, но чистые джинсы и серая рубашка поверх белой, с пятном от кофе, футболки. На вид ему было около сорока лет, прислонившись об столб он курил. Когда я поравнялся с ним он окинул меня отстраненным взором и выпустил колечки дыма. Набрав несколько банок пива я подошел к кассе, взглянул в окно, его уже не было перед магазином. На улице я закурив двинулся в сторону общежития.

Солнце припекало...

Не успел я сделать пару затяжек, как из-за угла магазина вышел тот тип с пятном на футболке. Его лицо было красным, как переспевшая брусника лишь эту деталь я успел разглядеть, прежде чем его кулак прилетел мне по темени, искры полетели из моих глаз, как в самых интересных моментах, детских рассказов. Мир перед глазами несколько перевернулся, меня отбросило на асфальт.

Асфальт был сухой и твердый. И шершавый, я ободрал ладонь.

Голова закружилась, все звуки на миг исчезли; человек что-то кричал, звенело в ушах, спустя секунд десять до меня долетели его слова.

– Ах ты гнида недобитая, – кричал мужик, – да из-за ваших я пять лет отсидел, урод, семью потерял, сейчас ты за все ответишь, ты землю жрать будешь!

Я смог подняться лишь на четвереньки, мужик достал из кармана складной нож, и это стало хорошей мотивацией, чтобы встать на ноги и взять оборонительную позу. Он размахнулся, на что я сделал шаг назад, удар пришелся на руку.

Отсюда я понял, что нож хорошо наточен. Рука саднила, чудом, увернувшись от второго удара, меня посетила мысль:

Что если это конец? Конец моей жизни. Я ничего не успел сделать, ничего великого, ничего такого, что могло бы остаться после меня; разве что вонючие носки под кроватью.
Эта мысль проскользнула моментально и затерялась в других моментальных мыслях. Желание жить перебороло страх. Я хотел побежать, сделал шаг и тут же почувствовал боль на левой ягодице, ноги заплелись, я свалился на асфальт..
– Думал улизнуть! – мужик, держа в руке нож, нависал надо мной. Ягодица онемела и была вся в крови.
– Что с тобой? – закричал я. Меня сложно было вывести
из себя, но, когда тебя режут ножом, поневоле не контролируешь свое поведение.
– Ты как? – услышал я чей-то взволнованный голос. Похоже, кто-то увидел мои истязания и прибежал; Мои мокрые глаза раскрылись в надежде увидеть над собой моего спасителя. Но рядом все еще стоял тот мужик. Он был один. В этот момент мне ужасно захотелось спать.
Спать…
Спать…
Казалось я уже не спал несколько дней.
Я потерял сознание.
– Браток ты чего, ты чего а? Ты меня так не пугай, братан, – взволнованно тараторил он, – меня Толиком зовут, прости меня браток, прости. Я не видел его лица. Я не видел ничего.
– Браток. А, Браток?
Он начал меня трясти и бить по лицу шершавой ладошкой.
Он стоял надо мной, из ярко красного его лицо сделалось бледно-белым, как не испеченное Бизе.
Чертик с деревом на обратной стороне его руки - татуировка. Его ошалелые, красные, цвета карри, глаза; ветвистые капилляры вырастали из под век и заканчивались на темно зеленых, как гнилое брокколи, глазах.
Мне захотелось поесть.
И поспать.
А он был напуган.
– Ты как?
– Ты меня порезал и спрашиваешь как я? – прохрипел я переворачиваясь на левый бок так, чтобы правая ягодица не касалась земли, он убрал нож в карман и сел рядом.
– Теперь меня опять посадят, – потупив взгляд он уставился на асфальт. – и опять из-за чурки.
– Я не чурка, мать твою. – он посмотрел на меня, с немалым удивлением и разочарованием.
Разочарование?
Он наверно подумал, что я лгу. Ведь мои густые черные волосы и черные брови, да и неслабый загар говорили об обратном.
Моей физиономий не хватает лишь бороды, чтобы, как он тонко подметил считать меня кавказцем.
– Помоги мне встать! – рявкнул я.

Пока он тащил меня к общежитию, мы молчали. Я был занят своей ягодицей, он думал, что опять залетит за решетку. Когда мы дошли до дверей, я оттолкнул его и прихрамывая побежал.
Как можно быстрее.
Уже через минуту я сидел у себя в комнате. Благо никого не было, мой сосед по комнате уехал домой еще неделю назад.
Обработать пятую точку было делом затруднительным, но через несколько часов мучений я лежал с перевязанной ногой и пил теплое пиво в темной комнате.
Отвратительный вкус.
Вкус козьей мочи, как сказал бы мой старший брат.
Он пробовал козью мочу?
Клонило ко сну, я не стал, противится, алкогольная анестезия утолила боль и я уснул. Следующий день был жутким; нога ужасно ныла. Я проспал весь день, время от времени просыпаясь в поту, мне снились кошмары, и каждый сон был связан с моей ногой, в каждом сне появлялся лысый мужик и гнался за мной с ножом и неизменно догонял. Окончательно проснулся я только к шести вечера. Перебинтовав себя я открыл окно и закурил, к счастью для меня во время курения и к несчастью в случае пожара, дымовые датчики были не исправны, затягиваясь сигаретой и запивая остывшим чаем, я сидел и не знал, как быть.
Связываться с полицией было глупо, не связываться было еще глупее, рана затянется за несколько недель, но у меня экзамен через пять и после этого ехать домой. Хотелось чего-нибудь поесть, боль утихала, но быстро возвращалась с новой силой, ходить я мог и хотел через час сходить в магазин. Докурив, я подошел к окну, выкинул бычок и выглянул на улицу. Около продуктового стоял Он, рассматривал здание моего общежития, отпрянув от окна я задвинул шторы и забрался в постель.