Три рассказа о Висконсии (из сборника "Миразмы о Стразле")
1. Была бы ты рядом, мы бы любились
Если бы сейчас ты была рядом, мы бы легли в постель и любились, потом взялись за руки и долго смотрели бы в темноте на вечернее небо через раскрытое окно. И молчали. И каждый бы думал о своём. А потом, в надежде, что мы всё сделали и спим, в окно тихонько бы влез пьяный Висконсий. У пауков это происходит гораздо быстрее. Они и молча в окно, взявшись за лапы, никогда не смотрят. Пауки же. Висконсий постоянно забывает об этом. Он до сих пор подозревает, что люди запираются в ванной затем, чтобы пускать там тенёту в своё удовольствие, так как стесняются при пауках, и всячески скрывают эту свою способность. Когда я моюсь в ванной, Висконсий иногда быстро шепчет в замочную скважину: “Гоголь-моголь, покажи свою вялую паутину! Гоголь-моголь, покажи свою вялую паутину!”.
А вернулся Висконсий за сигаретами. Он бы обязательно забыл сигареты. Я ему, конечно, дал бы пачку, иначе впотьмах он бы что-нибудь разбил, роясь наугад по всей квартире в поисках блока, который засунет куда-нибудь и сам забудет, куда. И пьяный и довольный Виск уполз бы с белыми палочками обратно в ночь. А мы бы снова легли и, взявшись за руки, смотрели бы в темноте в окно. Но было бы уже не то, момент упущен. Тогда мы бы занялись любовью, немного поговорили и заснули.
Часу в третьем ночи в окошко, уже закрытое, заскоблился бы окончательно вернувшийся неутомимый Висконсий. Мы ведь заранее бы договорились, что он ночует не у меня, а у кого-нибудь из своих знакомых, к примеру, детей. Дети в дичайшем восторге от того, что у них тайно ночует огромный паук, секретно пробравшийся в их комнату, а родители и остальные взрослые об этом не знают. Но пьяный Висконсий громко рассказывал бы разные истории, когда-то с ним и не с ним приключившиеся, выдуманные и невыдуманные, все подряд, и обязательно самые похабные, к ребячьей радости. Это он во хмелю пап с мамами дразнит. Ну и приходили бы пап с мамами и выгоняли его вениками и скакалками, забрасывали тряпками и утюгами. Папы с мамами недолюбливают Висконсия. Они считают, что огромный паук опасен для детей только потому, что он выглядит как огромный паук. И остальным папам и мамам позвонили бы и предупредили, что сегодняшней ночью пьяный Виск ползает по детям.
Поэтому Висконсий и вернулся, продрогший и голодный, протрезвевший и побитый утюгами и скакалками. Я бы его, конечно, впустил. Пусть и паук, пусть и мандибулы у него вечно слюнявые, и паутина очень уж липкая, но он мой друг, какой-никакой, пусть лохматый и многолапый, а родная душа. А тех, кто тебе дорог, надо беречь и стараться понимать их. И прощать их маленькие слабости. Если кому-то Висконсий не нравится - их проблемы. Ну напился, ну по детям поползал. Если кого и напугал, то точно не их. Их он повеселил тем, что подразнил взрослых. В принципе, мы бы всё-равно уже налюбились и, умиротворённые, спали. Висконсий, конечно, подождал бы, пока мы снова заснём, и по пьяне котёнком бы лёг прямо на нас.
А утром ты бы проснулась и закричала от страха, увидев перед собой паучьи челюсти и многоочную морду, отдалённо похожую на морду хитрого мопса размером с телёнка. Висконсий от твоего вопля сам бы переполошился, инстинктивно пустил бы паутину и быстро-быстро замотал бы тебя, верещащую, в кокон. Тут бы и я проснулся и как бы спас тебя от чудовища, хотя, по сути, если бы и спас, то от полупьяного полудурка с расшатанными нервами. Потом мы попили бы кофе или крепкого чаю и пошли гулять. А в дверях обнаружили бы записку. Это послание от дворничихи, которая бы жаловалась, что я бросаю бутылки и хабарики с окна "прямо вниз", а она уже стара и спина у неё болит. А это не я, я второй год не курю и три месяца не пил. И не Висконсий. Я ему не позволяю. Это барагозники этажом ниже и барагозники этажом выше.
Втроём мы бы вышли из парадной. Висконсий убежал бы вперёд гонять собак и кошек. Это начало нового дня. И новым днём был бы выходной. Весь день впереди. И этот день был бы наш.