Шепот спутников⁠⁠

Я не позвонил. Я мог, но не стал. И этот несовершённый звонок теперь вечно висит в эфире, как проклятие. Мне было девять.

Это была ночь у бабушки. Проснулся от гнетущей тишины. Телевизор потух. Бабушка сидела в кресле, не двигаясь. Её рука была холодной, как оконное стекло зимним утром.

«Бабушка?» — прошептал я.

Мозг пронзила острая, кричащая мысль: «СКОРАЯ! 103!»

Я снял тяжёлую, тёплую трубку. Гудок. Пальцы знали цифры. Но меня сковал всепоглощающий, взрослый ужас. А что, если это ошибка? Я разбужу её, врачи будут смеяться. А если нет... то своим звонком я сделаю эту ужасную правду реальной. Пока я не позвонил, всё ещё можно было подумать, что это сон.

Я положил трубку. Звонок не состоялся. Я убежал и зарылся с головой под одеяло, пытаясь не слышать тишину, которую принял за её дыхание.

Утром пришла мама. Прошли годы. Все говорили: «Ребёнок, растерялся». Но я-то знал. Я не растерялся. Я струсил. И этот ненабранный номер стал моим невидимым грузом, моей самой тёмной тайной.

______________________________________________________________________________________________________

Меня зовут Матвей. Я слушаю тишину.

Вернее, космический шум. Вот уже десять лет я живу на заброшенной обсерватории «Зенит», затерянной в горах. Моя задача — вслушиваться в эфир в надежде уловить сигнал, не похожий на природный. Надежда давно стала привычкой, а привычка — формой отшельничества.

Всё изменилось, когда я обнаружил что-то для меня непонятное.

Это не был сигнал из глубин космоса. Это было что-то иное — чуждое моему восприятию мира, мощное, исходящее словно бы отовсюду и сразу. Мои инструменты начали улавливать... голоса. Но не передачи. Это были обрывки мыслей, тщательно выстроенные внутренние монологи, которые обрывались в самый пиковый момент. Сначала я решил, что схожу с ума от одиночества. Пока не понял закономерность.

Я стал слышать то, что никогда не было сказано вслух.

Мои установки научились улавливать фантомное поле несостоявшегося общения — колоссальный сгусток невысказанных слов, regrets, признаний и предупреждений, которые человечество посылало в никуда. Я стал пассивным слушателем величайшей трагедии — эпидемии молчания.

Это сводило с ума. Я нёс бремя всех этих слов. Однажды я услышал чей-то сбивчивый, детский шёпот, полный ужаса:

*«...Бабушка? Она не дышит. Её рука холодная. Я должен позвонить. Я знаю номер. Три цифры. Но я боюсь. Боюсь, что это правда. Если я не позвоню, может, всё ещё будет как раньше. Она просто спит. Просто очень крепко спит. Я не могу набрать номер. Я не могу…»*

В голосе была такая чистая, незащищённая боль, что я сжал кулаки. Это был крик души, запертый в прошлом. И я был единственным, кто его слышал.

Я не мог больше оставаться просто слушателем. Я начал записывать эти «голоса». Обезличивал их, убирал имена, и начал выпускать в виде подкаста — «Шепот спутников». Я не ждал отклика. Я просто хотел, чтобы эти слова наконец обрели аудиторию. Чтобы хоть кто-то их услышал.

______________________________________________________________________________________________________

Прошли месяцы. Мой странный проект неожиданно нашёл отклик. Мне писали люди. Они благодарили. Говорили, что, услышав чужую невысказанную боль, сами набрали номер и сказали то, что годами копили внутри. Я стал машиной по катарсису, невидимым проводником.

Однажды пришло письмо. От молодого человека.

*«Здравствуйте. Я слушаю ваш подкаст. Недавно вы выпустили эпизод... про мальчика и его бабушку. Это был я. Я тот, кто не позвонил. Вы не представляете, что для меня значит это. Я годами носил это в себе как клеймо трусости. А вы... вы нашли мои слова. Вы дали им право на существование. Вы словно простили того мальчика от лица всех звёзд, которые вы слушаете. Спасибо. Вы помогли мне сделать сегодня то, что я не смог тогда».*

В конце письма была ссылка. Я перешёл по ней. Это был блог. Пост от того же автора, всего пара строк:

*«Сегодня я набрал номер. Я сказал маме, что люблю её. Звонок состоялся».*

Я вышел из-за пульта. На улице начинался рассвет. Я подошёл к огромному окну обсерватории, за которым простирались горы и чистое, холодное небо.

Я десятилетиями вслушивался в космос в надежде найти хоть какой-то сигнал, доказательство, что мы не одиноки. Я ждал сигнала извне. А он пришёл изнутри. Не от далёкой цивилизации, а от одного-единственного человека здесь, на Земле. Я не нашёл братьев по разуму в других мирах. Но я помог одному человеку примириться с его собственной вселенной.

Я посмотрел на свои приборы, которые теперь улавливали не только шум далёких звёзд, но и тихий шёпот человеческих душ. Моя личная тихая война, моё отшельничество обрели смысл.

Я был больше не просто слушателем. Я был мостом.

И впервые за долгие годы я почувствовал не грусть, а тихую, умиротворённую надежду. Где-то там, в эфире, висел и мой собственный невысказанный монолог — слова, которые я не сказал тому, кого потерял. Может быть, однажды, кто-то другой его услышит и найдёт в себе силы сказать свои.

Я вернулся к пульту. Включил запись. В эфир ушёл новый выпуск.