Рябь. Часть 3⁠⁠

Я выключил телефон. Сел в кресло, закрыл глаза, массируя виски. Сколько ещё реальностей мне предстоит пережить? Сколько ещё версий себя я встречу? Есть ли этому конец?

И где моя настоящая жизнь? Существовала ли она ещё? Или я обречен вечно скитаться между мирами, ненадолго заимствуя чужие жизни, а потом снова теряя их?

Утром я включил телефон — куча пропущенных звонков и сообщений. Проигнорировал их. Не мог сейчас изображать успешного бизнесмена. Не знал, как он говорит, как ведёт себя, как ходит и держит чашку. Каких знает людей, какие сделки заключает. Слишком много неизвестных мне деталей.

Я решил найти Валентину. Может быть, в этой реальности она тоже существовала? Может быть, тоже помнила меня и наш разговор? Это была тонкая ниточка надежды, но единственная, за которую я мог ухватиться.

В интернете я искал «Валентина, супермаркет Глобус». Ничего. Попробовал другие варианты — «Валентина, пенсионный возраст, продавец». Слишком много результатов, ничего конкретного, десятки страниц бессмысленных ссылок.

Я решил поехать в тот самый супермаркет. Возможно, она работала там и в этой реальности. Снег почти перестал идти, но ветер был пронизывающим, холодным. Такси доставило меня к знакомому зданию.

«Глобус» был на месте, но выглядел иначе — более современно, с новым фасадом из стекла и металла. Внутри тоже всё было по-другому — другая планировка, другого рода вывески, даже ассортимент казался иным, более премиальным.

Я подошел к стойке информации, за которой сидела молодая девушка с планшетом:

— Извините, я ищу сотрудницу, Валентину. Пожилая женщина, работает старшим продавцом.

Девушка за стойкой нахмурилась, оторвавшись от экрана:

— У нас нет старших продавцов такого возраста. Возможно, вы ошиблись магазином?

— А в других ваших супермаркетах? В этой сети? — я наклонился к ней, понизив голос.

— Могу проверить базу, но мне нужна фамилия, — она уже потянулась к клавиатуре.

Фамилии Валентины я не знал. Я поблагодарил девушку и ушел ни с чем, чувствуя, как надежда тает, словно снег на ладони. Валентины здесь не было. Или она работала в другом месте. Или вообще не существовала в этой реальности.

Я вернулся в квартиру успешного бизнесмена Сергея Коршунова. Снова просматривал документы, пытаясь понять его жизнь. Он — я? — владел небольшой, но прибыльной строительной компанией. Судя по фотографиям, не был женат, детей не было. Много путешествовал, имел широкий круг знакомых. Машина — новый BMW, ключи от которой я нашел в прихожей на серебряной подставке.

Проверил банковское приложение на телефоне — на счетах суммы, о которых я, оператор станка, мог только мечтать. Миллионы, а не тысячи. Инвестиции, акции, активы.

И с каждой минутой я всё больше сомневался в том, что знаю, кто я на самом деле. Может быть, именно эта реальность была настоящей? Вероятно, я действительно был успешным бизнесменом, а все предыдущие жизни — просто странные видения, вызванные стрессом или болезнью? Галлюцинации богатого человека, страдающего от переутомления?

Но тогда как объяснить сбои? Как объяснить встречу с Валентиной, которая тоже их видела? Как объяснить эти переходы между мирами, такие реальные и детальные?

Вечером реальность снова начала колебаться. На этот раз сбой приходил медленно, постепенно. Сначала лёгкая рябь в воздухе, словно марево над раскаленным асфальтом, затем предметы потеряли чёткость, цвета стали неестественно яркими. Я не сопротивлялся. Просто сидел в кресле, закрыв глаза, ожидая перехода, как пассажир поезда, который знает, что его вот-вот увезут в неизвестном направлении.

Звук снега по лобовому стеклу. Шум двигателя. Запах бензина и старой кожи. Я открыл глаза — я был за рулём автомобиля. Не новенького BMW, а старенькой Лады. Руки сжимали потертый руль, ноги автоматически нажимали на педали. Я ехал по какой-то загородной трассе. За окном были сумерки, заснеженный пейзаж проносился мимо, фары вырывали из темноты силуэты деревьев вдоль дороги.

Растерянно я сбросил скорость, съехал на обочину, снег хрустнул под колесами. Где я? Куда еду? В этой реальности я тоже был не дома, а где-то в пути, посреди зимней дороги.

Я включил внутреннее освещение, осмотрелся. На пассажирском сиденье была потёртая кожаная сумка, набитая вещами. В бардачке — документы на машину (мои), карта с проложенным маршрутом, какие-то чеки с заправок.

Я развернул карту, посмотрел маршрут, следя пальцем по бумаге. Я ехал из своего города в Москву. Зачем? По какому делу? Что-то важное должно было случиться? И вдруг накатила волна узнавания, словно пелена спала с глаз. Эта дорога, машина, снегопад. Судорожно достал телефон — та же дата, тот же год, что и в моей реальности. Но как такое возможно?

Авария. Та самая авария, после которой я был в коме две недели. Которой, возможно, и не пережил в своей «родной» реальности. Она случилась три года назад. На этой трассе. В такую же снежную ночь.

Сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло. Я каким-то образом переместился не просто в другую реальность, а в реальности, где авария ещё не произошла. В момент перед аварией, которая изменила всю мою жизнь.

По радио передавали спортивные новости, голос комментатора звучал приглушенно из-за шума двигателя. Те же самые новости, что я слушал тогда, в тот вечер. Диктор сообщал о победе нашей команды, о предстоящем матче. Всё в точности как я помнил, каждая интонация, каждое слово.

Развод с Аней. Он был недавно, за пару месяцев до аварии. Поэтому я и ехал в Москву — хотел сменить обстановку, отвлечься от мыслей о разрушенном браке. Уехать подальше от пустой квартиры, где каждый угол напоминал о ней. Я помнил этот день. Помнил каждую деталь. И знал, что произойдёт дальше.

Через двадцать четыре километра, на повороте, из-за снегопада я не замечу грузовик, выезжающий с второстепенной дороги. Удар будет такой силы, что мою Ладу отбросит в кювет, превратив в груду искореженного металла. Меня доставят в больницу в критическом состоянии. Две недели комы, от которой я, возможно, никогда по-настоящему не просыпался.

Что, если всё, что было потом — завод, монотонная жизнь, сбои реальности, путешествия между мирами — всего лишь сон умирающего мозга? Или, может быть, я действительно умер в той аварии, и все эти миры — просто этапы осознания собственной смерти? Плод воображения угасающего сознания?

А может… может, это шанс изменить всё? Предотвратить аварию, которая запустила весь этот кошмар?

Медленно выехал на трассу, руки дрожали на руле. Теперь я буду особенно внимателен. Особенно на том повороте, через двадцать четыре километра. Не позволю истории повториться. Хотелось развернуть машину, уехать обратно, но мне было нужно убедится, что это именно тот день.

Я ехал медленно, включив дальний свет. Вспоминал все детали того вечера. Снег усиливался, снежинки летели навстречу, гипнотизируя, дворники едва справлялись. Видимость была минимальная, фары с трудом пробивали белую пелену.

Вот и тот поворот. Я сбросил скорость почти до минимума, вглядывался в темноту. Вскоре увидел грузовик, выезжающий со второстепенной дороги. Без габаритных огней, едва различимый в снежной круговерти, огромная темная масса.

В прошлый раз я его не заметил. Врезался на полной скорости. Но не сейчас.

Я резко затормозил, вжался в обочину, колеса заскользили по снегу, машину занесло, но я удержал управление. Грузовик пронесся мимо, обдав меня снежной взвесью, водитель даже не подозревал, что только что был на волосок от столкновения. От аварии, которая изменила бы — уже изменила? — мою жизнь.

Сидел, вцепившись в руль, дрожа всем телом. Пот стекал по спине, несмотря на холод. Я сделал это. Изменил прошлое. Предотвратил аварию. Но что теперь? Что будет с реальностью, сбоями, параллельными мирами?

Я продолжил путь в Москву, каждую секунду ожидая, что мир вокруг снова начнёт дрожать, распадаться. Но ничего не происходило. Реальность была стабильна, дорога тянулась перед фарами, снег падал, радио играло.

В Москве я снял номер в недорогой гостинице, как и планировал три года назад. Комната была маленькой, с простой мебелью, но чистой. Я заснул, измученный дорогой и переживаниями. И впервые за долгое время я спал без сновидений, без страха и ожидания очередного сбоя. Утром я принял решение позвонить Ане.

—Алло? — сонным голосом ответила она.

— Прости...— сказал я, всё ещё не веря, что разговариваю с ней. С прошлой ней. С той, какой она была до всех этих миров и сбоев.

— Всё в порядке? — в ее голосе было больше заботы, чем я ожидал после нашего развода.

— Да, всё… хорошо, — я запнулся, собираясь с мыслями. — Аня, я тут подумал… Может, нам стоит попробовать ещё раз? Я имею в виду, нас. Брак.

Долгое молчание на другом конце. Я слышал только ее дыхание.

— Серёж, ты сам сказал, что нам лучше расстаться, — в её голосе ощущалась дрожь. — Что между нами всё кончено, что я тебя не понимаю и никогда не понимала.

— Я ошибался, — сказал я искренне, чувствуя, как щемит в груди. — Мне нужно было уехать, чтобы понять это. Пожалуйста, давай поговорим, когда я вернусь.

Снова молчание, я почти видел, как она прикусывает губу, размышляя.

— Хорошо, — наконец ответила она. — Поговорим. Но я ничего не обещаю.

После разговора я долго сидел на кровати, осмысливая произошедшее. Я был в прошлом. В моменте, когда всё ещё можно изменить. Предотвратить не только аварию, но и, возможно, развод. Начать всё заново. Исправить ошибки, которые привели к разрушению нашего брака.

На следующий день я вернулся домой, и мы с Аней действительно поговорили. Долго, искренне. Сидели на кухне, она крутила в руках чашку с давно остывшим чаем. Я сказал ей вещи, которые не мог сказать тогда, три года назад. О том, как важна она для меня. О том, что хочу исправить свои ошибки, что теперь понимаю, насколько был неправ.

Она плакала, слезы оставляли дорожки на щеках, говорила, что тоже хочет попробовать ещё раз. Что никогда по-настоящему не переставала любить меня и все эти месяцы после развода чувствовала пустоту.

Прошел месяц. Мы снова вместе. Просыпаемся в одной постели, завтракаем вместе, обсуждаем планы. Я вернулся на завод, но теперь работа не казалась такой монотонной. Я знал, что могу большее — видел себя инженером, бизнесменом. Я начал учиться, проходить курсы повышения квалификации, просиживал вечера за учебниками.

Сбоев больше не было. Реальность была стабильна. Зима сменилась весной, снег растаял, появились первые почки на деревьях. Иногда я просыпался ночью в холодном поту, думая, что всё это — просто очередная параллельная версия мира. Что вот-вот начнется рябь, и я снова окажусь в другой жизни. Но Аня рядом успокаивающе дышала во сне, и страх отступал.

Но дни шли, а ничего не происходило. Я всё ещё был здесь. Всё ещё в той жизни, которую сам выбрал и изменил. В жизни, где не было аварии, не было комы и странствий между мирами.

Иногда я думал о Валентине. Существует ли она в этой реальности? Пережила ли свой инфаркт? Помнит ли наш разговор? Или для неё всё сложилось иначе? Жива ли она вообще?

Прошло полгода с того дня, когда я заметил первый сбой. Вернее, с того дня, когда я должен был заметить первый сбой. Но ничего не произошло. Ни ряби на экране телефона, ни колебаний реальности. Ничего. Жизнь текла своим чередом, обычная и прекрасная в своей обыденности.

Я получил повышение на заводе — теперь работал в отделе контроля качества. Мы даже начали говорить о ребенке, о будущем, которое раньше казалось невозможным. Жизнь налаживалась, становилась лучше, чем была, более полной и осмысленной.

И лишь со временем я задумался о том, что произошло с теми версиями меня, места которых я занимал в различных реальностях. Мучимый этим вопросом, я решил обратиться к Маркову, известному профессору квантовой физики, чтобы узнать его мнение.

Войдя в его кабинет, заваленный книгами и распечатками формул, я сразу перешел к делу. Я рассказал ему свою необычную историю о том, как после серии переходов каждый раз просыпался в другой реальности, отличающейся от предыдущей, где каждый раз становился другим человеком. После того как закончил свой рассказ, я задал вопрос, который не давал мне покоя:

— Профессор, как вы думаете, что произошло с другими версиями меня, когда я перемещался между реальностями и занимал их место?

Марков поднял взгляд от заметок, внимательно посмотрел на меня и откинулся в кресле.

— Понимаете, ваша ситуация... сложна. Но я попробую объяснить её с квантовой точки зрения. Моя гипотеза, конечно, спекулятивна, но она лучше всего объясняет те странные явления, которые вы описываете.

— Я готов выслушать любую теорию, — сказал я, подаваясь вперед.

— Представьте, что каждая реальность – это что-то вроде трехмерной сети, сотканной из переплетения квантовых полей. И в этой сети есть узловые точки, особые места, которые придают ей устойчивость. Я считаю, что некоторые люди, а возможно, и вы, являетесь такого рода "якорями" для своих реальностей. Ваше сознание обладает более прочной связью с фундаментальной квантовой структурой именно вашего мира.

— Как это работает? — спросил я, пытаясь представить описанную им картину.

— Теперь, что происходит, когда такой "якорь" умирает? В обычных обстоятельствах, сознание просто рассеивается, распадается на составляющие его квантовые элементы. Но если сознание отказывается принять смерть, сопротивляется распаду, происходит разрыв. Связь с первоначальной реальностью обрывается, но энергия сознания остается.

Профессор сделал паузу, словно давая мне время осмыслить сказанное, а затем продолжил:

— И куда же она девается? Куда может направиться сознание, потерявшее "якорь"? Оно ищет ближайшую "гавань", ближайшую подходящую реальность, где существует физическое тело, максимально совместимое с его прежним носителем – то есть, другую версию вас.

— И что происходит с сознанием той версии меня?

— Но вот что происходит, когда вы, как такой "якорь", вселяетесь в тело в другой реальности: вы занимаете место сознания, которое уже было там. И это сознание вытесняется. Его судьба может быть двоякой.

Марков поднялся и подошел к окну, за которым шел дождь.

— Вероятно, оно растворяется в квантовой пене. Представьте себе, что это как выбраться в космос без скафандра. Сознание, оторванное от своего тела и своей реальности, теряет свою структуру и целостность. Оно становится частью квантового хаоса.

— А второй вариант?

— Либо оно, как и вы, отправляется на поиски нового "дома". Это сознание может переместиться в другую, возможно, еще менее подходящую реальность. Оно может фрагментироваться, утерять память и самоосознание. Но оно продолжает существовать – пусть и в искаженной форме.

Профессор повернулся ко мне, его лицо было серьезным.

— Понимаете, в чем суть? Ваше перемещение между реальностями – это не просто смена декораций. Это сложный квантовый процесс, который оказывает глубокое влияние на сознание других людей.

Он замолчал и снова уставился в окно. Я сидел в его кабинете и пытался осмыслить услышанное.

— А можно ли... можно ли как-то узнать, что случилось с теми... другими мной? — спросил я, едва слышно.

Профессор покачал головой, барабаня пальцами по стеклу.

— Боюсь, что нет. Квантовая информация имеет свойство... теряться в некоторых процессах. Это как стереть файл с компьютера. Иногда его можно восстановить, а иногда — нет.

— И ещё один последний вопрос… — я остановился у выхода. — Почему это произошло спустя три года после аварии?

— Инородное сознание встраивается в новую реальность. Какое-то время всё работает нормально, но рано или поздно начинаются сбои, и реальность пытается отторгнуть чужеродный элемент. Более подходящая реальность имеет больше шансов для более долгого пребывания в ней.— Марков пожал плечами. — Впрочем, это всё лишь мои гипотезы и предположения, как я уже говорил ранее.

Я вышел от профессора и брел по мокрым улицам, не замечая дождя. Меня мучила страшная мысль. Что, если устраивая свою жизнь, пытаясь избежать смерти, я, возможно, погубил жизни других людей? Других версий себя, которые тоже имели право на существование?

И самые важные вопросы: Являюсь ли я настоящим «я», или тот, кто вытеснил чьё-то сознание? И если Марков прав, как скоро эта реальность начнёт отторгать меня?...