Итальянец⁠⁠

Катерина Журавлёва скинула кирзовые сапоги, размотала сырые портянки и блаженно вытянула ноги. Господи, как хорошо-то! Но босиком ходить по, вроде бы и тёплой сентябрьской земле она не решилась. Вмиг простудишься и останется батальон без повара. А повар для солдата на войне, как известно, важнее генерала.

Катя всунула босые ноги в деревянные колодки с ремёнными петлями, которые подарили ей бойцы и прошлёпала к горе берёзовых чурбаков. Эх, раззудись плечо! Колка дров особенно выматывала хрупкую, худую как щепка, Катю, но такова уж поварская работа. И дрова и вода, а мешки с крупами и овощами.. Она поставила один из чурбанов на колоду и представив, что это Гитлер, с силой вогнала колун в самую середину полена. Но «Гитлер» и тут показал своё гадское нутро, ни в какую не желая отдавать топор.

-Как говориться, бог в помощь- услышала она за спиной голос их ротного Василия Петровича Шустова.

Василий Петрович был немолод и ломал уже третью войну. На его груди рядом с орденом Славы висел и Георгиевский крест, полученный за знаменитый брусиловский прорыв в империалистическую войну. Катя оставила свою неравную борьбу с поленом и выпрямилась:

-Здравия желаю, товарищ майор!

-Вольно, Катюша. Вот тебе помощник- хитро усмехнувшись в седые усы сказал Шустов- девать мне его некуда, и отправлять в тыл не с кем. В общем, распоряжайся им, как тебе будет угодно.

Катя вытерла пот со лба оглянулась. За ротным стоял невысокий носатый смуглый парень лет двадцати, одетый в драный френч с накладными карманами и стоптанные ботинки с обмотками.

-С восьмой армии. Взяли в районе Вешенской- пояснил Шустов.

Катя ещё раз посмотрела на смуглого парня, на его горбатый нос и курчавые волосы и всё поняла.

-Итальянец?

-Си, си, итальяно- залопотал пленный, улыбаясь.

-Мне его охранять некогда, Василий Петрович- сердито сказала Катя

-Да куда он денется- бросил Шустов- если убежит, сгинет в степях, пока до своих доберётся. Или наши его пристрелят. Вот будет приказ по дивизии и конвой, тогда соберём всех пленных и отправим. А пока пусть тебе по кухне помогает. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Шустов угостил Катерину трофейной немецкой шоколадкой и напевая «мы рождены, чтоб сказку сделать былью», скрылся за деревьями.

Катя озадачено стояла, не зная , радоваться или горевать такому помощнику. Парень, между тем, оказался не робкого десятка. Он схватил чурбан с застрявшим там топором и перевернув его так ахнул о колоду, что полено со скрипом раскололось.

-Как звать-то, Муссолини?- спросила Катя- небось Джузеппе или как там у вас..

Итальянец понял вопрос и улыбнувшись приложил руки к груди:

-Микеле

-Ишь ты- усмехнулась Катя, сразу решившая держать пленного в строгости- будешь , значит, Миша.

-Ми-ща- произнёс итальянец, по слогам, как бы пробуя на вкус своё новое имя, после чего вопросительно показал пальцем на Катю.

-Что? Как я?- усмехнулась Катя- зови меня просто- Екатерина Андреевна Журавлёва- Красноперекопская.

В глазах «Мищи» плеснулась растерянность от такого длинного и непроизносимого имени русской синьорины.

-Да шучу, шучу- рассмеялась, не выдержав, Журавлёва- зови просто, Катя.

-Ка-тья- снова проговорил по слогам Миша.

Он что-то горячо заговорил, то показывая вокруг, то на свой поношенный френч, но Катя как можно сильнее сдвинула брови и строго сказала:

-Хватит болтать, Миша. За работу. У меня офицеры, рота ещё не кормлена! Как там ваши хозяева говорят- шнель, шнель!

Миша понял, что от него требует эта девушка в странных деревянных туфлях, и схватив топор набросился на дрова так, будто Катя пообещала, что после после того, как он их расколет, его отправят на родину.

Журавлёва, радуясь, что не пришлось мучиться с чурбаками, ловко разожгла печь в КП-42* и начала чистить овощи для борща.

Гора колотых, белёсых дров около пленного росла. Работящий- подумала Катерина, исподтишка поглядывая на Микеле, который скинул свой мундир и оставшись в одной майке, вгонял колун в чурбаны. Катя впервые в жизни видела итальянца. Напротив линии их полка стояли только немецкие и румынские части.

Катя неожиданно для себя вздохнула, вспомнив о старшем брате Петре, воевавшим под Ленинградом и от которого вот уже полгода не было ни весточки. Петька был смелый и красивый, всегда таскал её с собой по музеям и на выставки.. Он как мог отговаривал восемнадцатилетнюю Катю от затеи записаться на фронт добровольцем, но она, обычно мягкая и уступчивая, проявила недюжинное упрямство.

- Петька!- со слезами на глазах говорила она, приехавшему на побывку и их родной Челябинск, брату- У нас почти все девочки из класса записались! Чем я хуже?! Я комсомолка!

Мать Кати, работавшая на заводе токарем, тоже долго не соглашалась и плача уговаривала Катю остаться.

-Мама- тоже хлюпая носом, говорила Катерина, обнимая рано состарившуюся мать- вот кончится война, спросят меня мои или Петькины дети- а что ты делала, когда страна в опасности была? Что я им скажу? Что на заводе, в отделе кадров писарчуком просидела всю войну?!

-Ты сама ещё ребёнок!

В Свердловском училище Катя попала на курсы поваров. Учили не только поварским премудростям, но и стрелять, окапываться и перевязывать раненых.

-Повар должен уметь всё- строго говорил их однорукий преподаватель Мухин- вы думаете, что будете при кухне в тепле задницы свои греть? Нет, понюхаете и пороха и дерьма. Вот так-то, девчата!

Катерина отвлеклась от воспоминаний. Миша сидел на колоде рядом с горой колотых дров и улыбаясь смотрел на неё.

-Чего лыбишься?- разозлилась Катя- дуй за водой, итальяно! Ой, ты же не знаешь, где..Айда!

Она отцепила от кухни два болтающихся ведра и кивнув Микеле, пошла к ручью. Итальянец предано семенил сзади. У ручья сидели и удили рыбу рядовые Николай Ивакин и Андрей Быков из четвертого взвода. Увидев Катю и её помощника, Ивакин горестно воскликнул:

-Ну вот как всегда! Только удочки закинешь, тут тебе и баба с пустыми вёдрами!

-Могу уйти, тогда без обеда останетесь- парировала Катерина

-Что, дали помощника?- бесцеремонно осматривая Мишу с головы до ног, спросил Быков- из немчуры что-ли?

-Итальянец.

-Ааа...-пренебрежительно протянул Ивакин- те ещё солдаты, хуже мамалыжников румын. Этим только петь и танцевать, вояки из них никакие.

Миша зачерпнул в ручье вёдра, но Ивакин, которому было скучно, остановил его.

-Эй ты, как тебя там- бросил он Микеле- ты зачем тут? Кто тебя звал сюда?

Итальянец, улыбаясь, помотал головой, давая понять, что не понимает. Тогда Ивакин сменил тактику.

-Муссолини- плохо?- он скорчил страшное лицо

-Си! - согласился Миша, обрадовавшись, что услышал знакомое слово- Муссолини -пиздэс! Гитлер- пиздэс! Сталин- корошо!

Ивакин и Быков, забыв про удочки и рыбалку, покатились с хохоту.

-Чего привязались к пленному? - сердито сказала Катерина- и повернулась к Мише- а ты шагай, давай веселей!

*КП-42- кухня походная

2

Вскоре закипела вода в кухне и Катя бросила в котёл несколько больших кусков баранины, которые принес ей на днях добрый Шустов.

-Артиллерия наша вчера постаралась- смеясь сказал он- говорят, смотрят по приборам - ползёт в нашу строну большое пятно. Ясный пень, немец прёт, пехота. Ну мы, говорят, всё рассчитали, беглым как шарахнули по нему- бесполезно, Всё равно ползут. Потом в бинокль увидели- да это отара овец, видать без хозяина бегала по степи..

Пока мясо будет вариться и пока греется вода для мытья посуды, можно и перекурить. Катя достала кисет и свернув козью ножку с наслаждением затянулась. Заметив взгляд Микеле , она протянула кисет и ему. Он тоже ловко свернул сигарету и примостился недалеко от Катерины, на пустом снарядном ящике. Совместный перекур после общей работы всегда располагает к разговорам и Катя спросила:

-Сам-то откуда? Рим? Неаполь?

-Милано- вздохнул Миша и добавив что то длинное и непонятное.

-А, Милан- поняла Катя- чего ж тебе в твоём Милане -то не сиделось? На кой понесло тебя в Россию?

Снова последовала длинная тирада на итальянском, из которой Катя уловила только слово «мама»

-Мама заставила?- рассмеялась Катя- а меня вот мама не пускала, наоборот. А вообще, пора тебе, Михаил, русский язык учить.

Она сделала строгое лицо и показала на КП-42:

-Кухня!

Микеле послушно повторил.

Разучив до окончания перекура ещё с десяток слов, Катя потянулась и встала:

-Ну, что, дорогой ученик, пойдём, кастрюли чистить.

Микеле старательно выговорил:

-Синьорина Ка-тья, спа-сибо! Кухня! Мьясо! Вода!

Катя смеясь плеснула кипятка в корыто с холодной водой и пододвинула к нему миску с золой. Микеле принялся за работу, что-то тихо мурлыча.

Через пару часов борщ и каша были готовы. Катя помахала рукой Микеле, приглашая на обед. Тот со страхом взял солдатский котелок, глядя на огненно красный борщ.

-Суп- снова начала учить итальянца русскому Катя.

Микеле осторожно отхлебнул из котелка и расплылся в улыбке:

-Карашо, Катья, кусно! Суп карашо и ты карашо!

Неуклюжий комплимент Микеле рассмешил Катерину. Не хватало ещё стать ППЖ пленного. Вот смеху-то будет! Но он красивый.. Работящий, хоть и истощал весь и улыбается всегда так беззаботно..

«Столовая» для офицеров находилась рядом с кухней и представляла собой большой навес с длинным столом и лавками. Предшественник Журавлёвой- повар по не то по фамилии, не то по кличке Сковорода, загремевший в штрафную роту за кражу десяти мешков с крупой, собственноручно разносил обед и ужин по офицерским блиндажам избаловав их этим. Но Катя, несколько раз падавшая , спотыкаясь на ухабах и воронках, по пути к блиндажам, и пару раз расплескавшая суп, категорически отказалась это делать. Шустов пошел ей навстречу, приказав оборудовать для приёма пищи небольшой навесик со столами и лавками и теперь офицеры приходили питаться сами.

Катя наливала с железные миски борщ, накладывала кашу, а Микеле, облаченный в белый фартук, разносил еду по столам. Некоторые офицеры, улучив момент, украдкой выпивали принесённую с собой водку. Обед уже близился к концу, когда к Кате подошел капитан Авдеев, который сегодня был пьянее, чем обычно.

-С пополнением тебя, Катенька- обдав её винными парами сказал он- как ведёт себя пленный? Если что, говори, я ему башку сверну

-Да всё хорошо- стараясь скрыть неприязнь- отозвалась Катя

Ей не нравился Авдеев. Ни тем, как он орал на подчиненных, ни тем, что в тылу у него осталась жена и трое детей, а сейчас, помимо ППЖ- связистки Вари Куракиной, он ещё подкатывает и к ней.

Авдеев посмотрел на Катю масляными похотливыми глазами и бестыже прошептал:

-Приходи сегодня в блиндаж, я один. У меня рислинг есть.

-Если вам добавки, Никанор Андреевич, то получите, если нет- не мешайте- сухо отозвалась Катя.

Авдеев, видимо был не намерен к долгим уговорам, и, будто не слышав, бросив «жду сегодня вечером», удалился. Катя облегченно вздохнула и посмотрела на свои часики- подарок брата . Вскоре подтянулся и рядовой состав, но они, в отличии от офицеров расположились кто где-кто на пустых ящиках, а кто просто, на расстеленную шинель. Все тоже глазели и посмеивались, глядя на нового помощника Кати.

К Микеле подошел армянин Грегор Палоян и смех усилился. Он был так же смугл, носат и курчав, как и Миша.

-Гришка, видать твои предки тоже из Италии- со смехом сказал разведчик Белов- добродушный пожилой москвич.

-Э-э- наставительно отозвался Грегор- наоборот, это его предки родом из Еревана!

Миша, разгружавший подводу, на которой привезли мешки с крупами и понимая, что говорят про него, остановился, с завистью глядя на закурившего Палояна. Тот великодушно протянул кисет.

-Кури, макаронник. Мы с пленными не воюем.

Бойцы ели и нахваливали то борщ, то кашу, то их замечательного и расторопного повара Катю Журавлёву, которая может, как в той сказке, сделать еду из топора. Вскоре и солдаты закончили обед и построившись , двинулись в окопы, на передок.

-Что, Катюша, наконец-то дали тебе помощничка?- услышала она за спиной низкий голос.

Это была Лиза Петрова- медсестра и подруга Кати. У Лизы был красивый бархатный баритон, когда она пела для раненых, весь медсанбат приходил слушать в её исполнении «Бьётся в тесной печурке огонь» или «Сердце, тебе не хочется покоя»

-Дали- отозвалась Катя- расторопный парень, хоть и итальянец.

-Да ну?- удивилась Лиза- и что говорит?

Катя пожала плечами и произнесла только одну фразу, и то по немецки:

-Нихт ферштейн.

-А я в институте испанский изучала- сказала Лиза, сейчас мы твоему пленному допрос учиним.

Петрова подошла к Микеле и медленно вспоминая испанские слова, начала его о чём -то спрашивать. Обрадовавшись, что его хоть кто-то понимает, Микеле затараторил по итальянски, прижимая жирные после мытья посуды руки к фартуку.

-Ну помедленнее, балаболка- остановила его Лиза

Катерина тем временем наполняла едой термосы. Предстоял поход в медсанбат, к раненым. Увидев, как оживлённо болтают Лиза и итальянец, Катя рассердилась.

-Хватит трепаться! Пора раненых кормить!

- В общем, так, Катюша- не обращая внимания на сердитый тон подруги сказала Лиза- парень этот мобилизованный, из крестьян. Дезертировал с другом из части. Друг замёрз, а его наши подобрали. Мама шибко у него болеет.

-Вот он почему всё про маму мне говорил- догадалась Катя- ты не больно-то их рассказам верь. Там разберутся. Пленные фрицы тоже чуть не все уверяют, что они хлеборезы, водители, связисты и что их силком к нам тягали. А вот заходят наши в деревню, а там..Ой, да что я тебе рассказываю, ты лучше меня знаешь.

Катерина захлопнула крышки термосов и поманила итальянца:

- Идём, мамин сын, в госпиталь

(продолжение следует)