robadan

Три человека, сидевшие за столиком в дальнем углу возле пианино являли собой на редкость разношерстную компанию. Хорошо одетая девица, обладающая привлекательной внешностью и прекрасно осведомленная об этом; молодой человек с печатью усталости на лице в костюме, в котором не стыдно было бы появиться на ежегодном собрании бродяг всего Юго-Востока (если таковое когда-нибудь бы проводилось) и немолодой господин в кепке, которого можно было бы принять, скорее, за учителя, чем за завсегдатая баров. И тем не менее, что-то невидимое объединяло их, и троица, не уделяя внимания стоящим перед ними стаканам, была поглощена неторопливым, но весьма интересным для всех разговором.
- Мистер Джинжер, а почему вас называют доктором? Вы же сказали, что не практикуете?- спросил Джонни.
- Прошу, не называй меня мистером, Джон, - отозвался тот – так ко мне обращался только окружной налоговый инспектор. А что касается доктора, то это довольно забавная история.
После того, как Эл Наррэйтор отошел от дел, я осел в небольшом городке Нотхингхэппенсвилле, что возле самой границы. Там я подвязался преподавать естественную историю в местной воскресной школе. У меня в классе был парнишка, Мэт Уилкинс, который страдал приступами удушья. Мать возила его по докторам по всему округу, но те только брали деньги за прием, а потом разводили руками, все было тщетно. Больно было смотреть, как он с завистью наблюдал за своими одноклассниками, которые на переменах устраивали шумную беготню в школьном дворе- сам- то он не мог сделать и пяти быстрых шагов, чтобы не начать задыхаться. Однажды, чтобы хоть как-то его развлечь, я дал ему одну из своих гармошек (думал, мне они уж точно больше никогда не понадобятся) и показал парочку простеньких риффов. Он стал играть на каждой перемене, и, как ни странно, через три недели перестал задыхаться, а через четыре месяца занял третье место в ежегодном забеге на милю, что проводило городское Общество Трезвости. После этого его мать перестала здороваться с городским врачом, а ко мне обращалась не иначе, как Доктор Джинжер. Вскоре все жители городка последовали ее примеру, а мне пришлось смириться с тем, что многие всерьез думали, что я могу избавить их от всевозможных болезней. Так что зови меня Док, так будет проще.
- А теперь послушайте, что я вам скажу – продолжил Доктор- то, что я сегодня здесь услышал, натолкнуло меня на мысль, что старые, почти забытые блюзы могут вызвать интерес у публики, если они исполняются от души. У тебя, Стейси, сильный голос, а ты, Джонни, работаешь боттлнеком так, будто стажировался у преподобного Роберта. Но самое главное, у вас есть внутреннее ощущение блюза, эта музыка звучит только тогда, когда идет от самого сердца. Похоже, мне представился случай снова извлечь мои гармошки на свет Божий. Что скажете, если я предложу вам играть вместе?
- Я «за» - оживленно откликнулась Стейси – Мне давно хотелось попробовать себя в блюзе, да к тому же, возможно, удастся немного заработать, кое-кому тут пара лишних долларов явно не помешает,- и она выразительно посмотрела на протершийся ботинок Джонни, который тут же смущенно спрятал ноги под столом.
- Да я тоже не против, - проговорил молодой человек, -только где мы будем репетировать?
- Надеюсь, старина Хью не откажет нам в помещении, - сказал Доктор.
- Не откажет, уж я об этом позабочусь, - пообещала Стейси.
- Будем считать, что мы договорились, - заключил Доктор.
- А как будет называться наш бэнд?- спросила Стейси
- Что-то от всех этих разговоров у меня аппетит разыгрался, - Джинжер повернулся к стойке –Эй, Хью, какое у тебя сегодня дежурное блюдо?
- Как всегда, имбирный пирог, - был ответ.

Two weeks later.

Весть о том, что какие-то блюзмены собираются выступать в баре Плешивого Хью, быстро разнеслась по городу, и в пятницу вечером в «Имбирном пироге» было не протолкнуться. Кроме завсегдатаев здесь были и молодые клерки из юридической конторы с соседней улицы, и компания уже подвыпивших седоусых портовых грузчиков, и кучка бездельников, называющих себя студентами городского колледжа, и даже местный проповедник. Несколько городских музыкантов также были среди публики и ожидали начала выступления своих коллег с ревнивой настороженностью.
И вот, наконец, на помосте, сооруженном накануне из досок и пустых пивных ящиков, появились Джон, Стейси и Доктор. Толпа одобрительно загудела. Доктор поднял руку, и когда гул затих, провозгласил: - Добро пожаловать! Сегодня в меню «Имбирный пирог» с привкусом блюза! – и шоу началось.
С первых же аккордов, извлеченных Стейси из старенького пианино, стало ясно, что люди, находящиеся на сцене, оказались там не случайно. Низко опустив голову, скрывая взгляд под старой коричневой шляпой, Джонни орудовал боттлнеком с таким неистовством, что, казалось, струны вот-вот заискрят. Пальцы Стейси летали над клавишами, заставляя пожилой инструмент вспомнить о безвозвратно ушедшей молодости; мощный голос девушки пронизывал все окружающее музыкальное нагромождение, завораживая слушателей. Доктор то разражался энергичными гармошечными пассажами, то, сменив инструмент, вплетал в общий ритмический рисунок пронзительное треньканье своего маленького укулеле. Эмоциональный порыв музыкантов быстро передался публике, и вот уже несколько песен подряд слушатели прихлопывали и раскачивались, подпевая рефрены и встречая одобрительным свистом каждого солирующего на сцене. Пиво лилось рекой, Плешивый Хью довольно поблескивал лысиной из-за стойки, наблюдая, как оба его официанта, сбиваясь с ног, разносят наполненные бокалы.
Когда очередная песня закончилась, к сцене протиснулся весьма нетрезвый человек, в котором было несложно узнать одного из местных музыкантов Билла Аткинса, неудачника, который воспринимал любой мало-мальский успех другого человека как личное оскорбление.
- Эй, ты, в шляпе!- ткнул он пальцем в сторону Джонни, - смотри, чтобы твоя железка не заржавела, когда будешь ночевать под мостом, как обычно!
Джон было рванулся, но Доктор удержал его, положив руку на плечо.
- И вообще, - не унимался Аткинс, -от этих ваших песен за версту несет нафталином!!!
- Заткнись, болван! – раздался вдруг голос старика в линялой рубахе,- уж на твоих-то выступлениях никогда не собиралось больше десяти человек из которых восемь - твои родственники. А эта музыка прочищает мозги не хуже, чем 18-летний «Блэк Лэйбл», уж я-то знаю, о чем говорю!
- Пойдем, приятель, я провожу тебя до выхода,- незадачливый критик почувствовал у себя на шее тяжелую ладонь вышибалы Мика, - не надо мешать парням делать шоу.
И шоу продолжилось, и еще три четверти часа в баре царил Его Величество Блюз. Когда последняя песня умолкла и утихли хлопки и выкрики публики, Стейси шепнула Доктору: - Эл Наррэйтор в зале!
Доктор поднял голову и увидел недалеко от входа невысокого человека в джинсовом комбинезоне, который внимательно взирал на происходящее через очки в изящной золоченой оправе. Джинжер соскочил со сцены, подошел к нему и они обменялись крепким рукопожатием.
- Давненько не виделись, Эл! –улыбнулся Доктор
-Здорово, Джинжер! Вы заставили меня сегодня вспомнить старые добрые времена!
And Gypsy Guy told me:
- Это был настоящий блюз!
_____________________________________________________
Вот так, или примерно так, образовался блюз-бэнд “Ginger Pie”
Несмотря на то что все персонажи, географические названия и события вымышлены, все это могло произойти на самом деле.
Так или иначе, теперь “Ginger Pie” существует, и это факт, с которым приходится считаться. С этим надо как – то жить. А жить с этим можно интересно и весело: приходить на наши концерты, следить за появлением новой информации в группе, и читать наши Имбирные Хроники, которые, несомненно, будут пополняться новыми записями по мере развития событий.

В баре было накурено так сильно, что просто невозможно было поверить в то, что это дело рук (а точнее, губ и легких) всего лишь одного человека. Старик с длинными седыми волосами в рубахе неопределенного цвета, сидевший у дальнего края стойки, при помощи окурка дешевой сигары, извергал из себя клубы сизого табачного дыма, уныло уставившись на свой стакан с остатками виски. Хозяин заведения, которого завсегдатаи за глаза называли Плешивым Хью, стоял за стойкой, рассматривая свое отражение в веренице не слишком чистых бокалов. Вышибала Мик дремал на стуле возле входа, надвинув шляпу на глаза. Дополняло картину ленивое треньканье пианино, в котором старик Джоплин с огромным трудом узнал бы свой «Кленовый Лист».
И вдруг дверь отворилась, пропуская внутрь молодого человека в коричневой шляпе с гитарным кофром и с выражением крайней усталости на лице. Присев за ближайший столик, он спросил виски. Плешивый Хью не спешил с обслуживанием, и несколько минут молодой человек терпеливо ждал, явно наслаждаясь отдыхом после долгого пешего перехода. Наконец, Хью брякнул стаканом о почерневшую исцарапанную крышку стола. Молодой человек сделал глоток и с интересом прислушался к звукам регтайма, слегка поморщившись на расстроенный си-бемоль. Стакан быстро опустел, но владелец коричневой шляпы не делал повторного заказа. Плешивый Хью не любил, когда в его баре люди вели себя как в зале ожидания.
- Эй, приятель, закажешь что-нибудь еще, или желаешь расплатиться?, - прохрипел он из-за стойки.
- Простите, у меня нет сейчас денег. Может, я немного поиграю в уплату за выпивку?, - слегка смущенно отозвался молодой человек .
- Возможно, ты не в курсе, но в нашем городе принято платить звонкой монетой, - в голосе Хью стало заметно раздражение, на которое тотчас отреагировал вышибала, приподняв шляпу и почесав левой рукой внушительных размеров правый кулак.
- Бьюсь об заклад, что парень через минуту будет собирать свое барахло на тротуаре, - оживился старик у дальнего конца стойки.
- Оставь его, Хью, - раздался вдруг сильный голос девушки из-за пианино, - Пусть сыграет, очень уж скучно…
Хозяин недовольно повел небритым подбородком, но не стал перечить, явно желая угодить пианистке, которую он долго и безуспешно пытался склеить, всякий раз получая порцию презрительного смеха в ответ на свои попытки ухаживания.
- Ладно, валяй, надеюсь твое бренчание не распугает моих клиентов,- пошел на попятную Хью.
Молодой человек открыл готовый развалиться кофр и извлек гитару, блеснувшую полированным стальным резонатором. Нацепив боттл-нек, он на секунду задумался, затем заиграл. В баре зазвучала Музыка. В ней было все: и пыль бесконечной дороги, и прозрачная вода лесного ручья, и хроническое безденежье, и светлое предчувствие чего-то хорошего, и беспредельная свобода человека, который не владеет ничем, что боялся бы утратить.
Он закончил играть, но сталось ощущение, что Музыка все еще продолжает оживлять своим присутствием каждый закоулок обшарпанного прокуренного бара. Старик с сигарой, приоткрыв рот, молча смотрел на молодого человека. Вышибала Мик с удивлением отметил, что когда он слушал Музыку, ему впервые в жизни захотелось плакать, а еще более захотелось треснуть Плешивого Хью по блестящей лысине, бросить все к чертям собачьим и уехать на ранчо своего дяди, где он мальчишкой провел четыре самых счастливых года своей жизни.
- Как тебя зовут, парень?, - спросила девушка
- Джонни, - просто ответил молодой человек
- Стейси, - назвалась пианистка, - Прошу тебя, поиграй еще.
Молодой человек поудобнее устроил гитару на левом колене и заиграл вновь. На этот раз мелодия была более ритмичной, и все слушатели поневоле стали покачиваться в такт. Неожиданно Стейси запела. Ее голос, сильный и упругий , сразу же заполнил все помещение, и когда она слегка форсировала высокие ноты, бокалы над стойкой опасливо звенели. Лицо Стейси, обрамленное распущенными длинными волосами, оживилось, незатейливые слова старой южной песни в ее устах звучали свежо и задорно. «Вот чертовка!» - сдавленно прошипел Плешивый Хью.
- Держу пари, что эта девочка когда-нибудь прославит этот паршивый городишко! – проскрипел старик с сигарой, как только песня умолкла.
- Сдается мне, здесь у вас знают толк в старом добром блюзе, - раздался вдруг незнакомый голос и все повернулись к входной двери. Там стоял человек в кепке и темных очках, в руках он держал маленький чемоданчик, похожий на докторский. Никто не заметил как он оказался в баре, но было видно, что незнакомец здесь уже давно и в курсе всего происходящего.
- Постой-ка, похоже, я тебя знаю, - проговорил Плешивый Хью, - не ты ли дул в гармошку в оркестре Эла Наррэйтора, когда тот колесил по всему побережью? Только я запамятовал твое имя…
- Люди называют меня Доктор Джинжер, но не потому, что я выслушиваю их прокуренные легкие и прописываю клизмы. А ты, Хью, напрасно жалуешься на свою память. То, о чем ты говоришь, было очень давно. Тогда еще люди охотно слушали Песни Большой Реки. Но это все вчерашний день, - отозвался вошедший,- А сейчас я хотел бы угостить эту очаровательную леди и молодого джентльмена с гитарой. Мне кажется, нам есть о чем поговорить…

В одном старом, однако, уже давным-давно не пользующемся бешеной популярностью, баре стояло такое же старое фортепиано. Владельцу оно досталось за 10 центов на местной барахолке.
Каждый вечер за ним сидела, скажу даже больше, не просто сидела, а играла что-то сродни чарльстону или регтайму, девица. В последнее время ей было особенно скучно. Еще совсем недавно у неё был бэнд и регулярные гастроли на Южном побережье. Однако ни что в этом мире не постоянно…

Городок, в котором начинается эта история, был не очень большим, я бы сказал даже маленьким и неприметным. Здесь все друг друга знали. Казалось, что ежедневники жителей этого города заполнены на 30-50 лет вперёд однообразными действиями.
Туристы тут были очень редким явлением. А если отбросить тех господ, которые выходили покурить во время трёх минутной остановки, непонятно для чего останавливающегося, еженедельного поезда, то их не было уже лет 10.
В этот вечер на станции всё шло по старому отработанному сценарию: прибытие, три минуты, табачный дым, гудок, отправление, за исключением одного НО:
из последнего вагона вышел господин в светлой клетчатой кепке и тёмных очках, что было весьма странно, потому как солнце село уже часа 3 назад. История умалчивает
об истинной цели его приезда. Одни говорили, что он хотел купить здесь бар, другие утверждали, что он хотел выкупить этот город целиком, третьи же доказывали, что он приехал попробовать лучший в радиусе 50-ти миль двухцентовый виски. На мой взгляд, ни те, ни другие не были правы, однако незнакомец направился в сторону бара.

Где-то, в это же самое время на окраине города появилась фигура человека, он одиноко брёл вдоль пыльной дороги, опустив голову и заметно прихрамывая на левую ногу. От простого бродяги его отличали лишь коричневая фетровая шляпа и старый перемотанный бечёвкой гитарный кофр.
Как определяют возраст деревьев по кольцам на месте сруба, так и по толщине слоя дорожной пыли на его костюме, можно было бы посчитать, сколько недель он был в пути.
Путник зарабатывал чем придётся. Согласитесь, сложно иметь постоянную работу, когда не сидится на месте и взрывной характер в придачу, а из навыков только игра на гитаре.
Как говаривал один мой давний знакомый, сейчас он был готов взяться за любую мозговую работу – вплоть до вышибания кому-нибудь мозгов. Но первым делом он направился в бар «Имбирный пирог»