ramesses1984

Однажды я был в гостях у своего друга. Он мне показывал свою новую квартиру. Она находится в высотном здании на последнем этаже, с фасадным остеклением, с красивым видом на нижнюю часть города с частными застройками и открытым горизонтом с Эльбрусом.

Пили  пиво. Много. Вкусное.

К вечеру мы вышли на улицу подышать воздухом  в небольшой сквер, который окружал дом, было уже темно и окна в доме светились. На удивление, квартиры на втором этаже, тоже оказались с фасадным остеклением.

Большая комната, на которую я обратил внимание, ярко освещалась, и я увидел огромный, круглый стол, над ним люстру с абажуром из ткани и рюшечками, под старину, и в тот момент, когда я думал о том, что как — то это чересчур открыто для зевак с улицы, в комнату зашла ухоженная женщина средних лет и села за стол, потом к столу подошла красивая девушка с распущенными волосами, в атласном халатике чуть выше колен, как будто она только что вышла из ванной комнаты после просушки волос феном. Видимо, мать и дочь.

Мамаша тоже была в блатном халатике, в каких в нашем городе, видимо, ходят в доме только аристократы. И вот эти две потусторонние женщины наливают чай из заварочного чайника себе в широкие, низкие , тонкостенные фарфоровые чашки , и, пригубливая его, беседуют, абсолютно наплевав на то, что кто-то может за ними наблюдать с улицы.

Давным давно, когда на юге России зимы были ещё со снегом, сугробами, морозами и вьюгами, в девятиэтажном, четырехподъездном, панельном доме, стоящем на выезде из города, на восьмом этаже, в трёхкомнатной квартире, семья (из служащих), коротала выходной день.

На улице было холодно, мела метель и соседние пятиэтажки было едва видно. Моя мама в "зале"  смотрела телевизор, отец слонялся по квартире с фигурной отверткой, что то ремонтируя в утюге, а я в кухне лобзиком выпиливал из шпона нервюры для будущего самолёта.

Отец периодически заглядывал в кухню, которую я засыпал опилками, я блокировал пищеблок и это ему не нравилось. Он видимо хотел выпить чаю, но место было занято моими инструментами и конструкциями. Он не мог меня выгнать, так как я должен был стать инженером и мое занятие было святым делом. Отец только вздыхал, протискивался к холодильнику, вытаскивал оттуда кусок сыра и уходил к своему утюгу.

Через какое то время, он опять заглянул в кухню и сказал:

— Я иду гулять.
— Так там дубняк, хозяин собаку не выгонит на такой холод, — сказал я.
— У природы нет плохой погоды, есть только неправильно одетые люди, — сказал отец и ушел одеваться.

Я любил наблюдать за отцом, когда он куда - нибудь собирался: на работу, в магазин, в присутственное место или на собрание жильцов.

Помню, когда я был еще детсадовского возраста, мы с отцом ездили в его родную деревню повидать бабушку. Последним этапом пути был небольшой теплоход, который из районного центра должен был нас доставить по реке Иргиз в деревню «Гусиха».

Непосредственно перед посадкой, отец купил мне игрушку — автомобиль. Он был раза в два больше моей ладони. Это был грузовик,  типа  ГАЗ-51, пластмассовый корпус серо-зелено-синего цвета и металлическая рама. Внутри был маховик и пружинный механизм, если машину катнуть назад, пружина в рулоне скручивалась, и потом разжимаясь, двигала игрушку вперед.

Если сказать что это был писк того времени — то ничего не сказать. Мое сердце билось с частотой сердца колибри , и я был счастлив. Опробовать ее не было времени и после посадки на теплоход я собирался это сделать.

Мы стояли по левому борту теплохода у ограждения, которое состояло из стоек и сетки, которая начиналась чуть выше палубы, чтобы вода могла свободно стекать за борт. Отец с кем- то разговаривал, любуясь красотами реки и берега. Я одолеваемый чудом в моих руках, поставил его на палубу, зарядил пружину и отпустил. Автомобиль резко рванул с места и улетел с палубы в реку.

Я смотрел в место, где булькнула моя прелесть, и не мог поверить в случившееся. Господи, я уж не помню свои эмоции. Конечно мыслей тогда еще не было, возможно екнуло сердце или похолодело. А может ужас? Возможно - оцепенение?

Я подошел к отцу и все ему рассказал. Он меня не ругал, он всегда был в дзене. Он сказал какую-то короткую фразу, возможно такую: «Ну, теперь у тебя нет машинки».

Неделя выдалась бодрая. Компы шли на ура. .
Ближе к обеду в магазин зашла семья. Мы побросали бутерброды и стали присматриваться к потенциальным покупателям.

Мама и папа, с трудно определимым возрастом, два подростка, мальчик лет пятнадцати и девочка чуть помладше. С собой они привели консультанта- компьютерщика, худощавого мужчину с нервным лицом. Вся эта процессия долго ходила бродила по магазину, обсуждала с продавцом конфигурацию компа, заглядывала на обратную сторону мониторов с целью увидеть дату производства, переслушала дюжину акустических систем, обнюхала все клавиатуры и моусы. Приценялась, торговалась, сомневалась.

Критиковались компьютеры, магазин, продавцы, цены и власти. Загибались пальцы, тыкалось в лицо, и демонстрировались какие-то регалии. Мы мужественно терпели и в уме выясняли, кто у них главный. Компьютерщик-поводырь умничал, мамаша голосила, папа поддакивал, дети тоже наседали.

Наконец наши кормильцы угомонились. Продавец подбил счет, кассир взял задаток. Мы попросили семейство подойти через час, чтобы все успеть подготовить и проверить. Забегали по складам и витринам. Собрали заказ на столе и подключили. И тут что-то не заладилось…

Комп зараза виснет, звука в колонках нет. Спецы копаются в проводах, судорожно проверяют настройки. Времени уже нет. Вернулся заказчик. Мамаша потная и злая, папа усталый и тихо все ненавидящий. Дети кушают хачапури и мороженное, которое капает на пол. Поводырь вытянут по стойке смирно. Бдит.