Shealserg

Я помню свой район в былые времена. Типичный военный городок, где одни проживают одни военные и членных их семей. Проживали «по-военному» – в типовых пятиэкажках-«ДОСах» (домах офицерского состава), которые стояли ровными рядами, смотря в затылок друг другу, как солдаты в парадном расчете. Каждый ДОС был закреплен за определенным подразделением воинских частей нашего городка, о чем указывала подпись черной краской под номер дома «1 в/ч 04026 2 УБВТ». Также был ответственный офицер за каждый дом, и на торце каждого ДОСа выше его номера был большой круглый щит из фанеры, покрашенной в желтый цвет, на котором в центре номер дома и полукругом черными буквами написано «ДОС 1 ответственный капитан Иванов». Каждую субботу в армии «наводится ПХД», т.е. выполняются мероприятия по наведению порядка и поддержанию чистоты на закрепленных территориях. Поэтому каждую субботу возле ДОСов солдаты наводили порядок, белили бордюры, подкрашивали заборы, обрезали деревья, все было по-армейски красиво и аккуратно.

Мой отец постоянно был на службе, и иногда с печальной улыбкой говорил: «Когда я ухожу на службу – моя семья еще спит, когда возвращаюсь – она уже спит». И такая обстановка была почти в каждой семье нашего маленького района. Народ жил трудно, но очень дружно. Привычным делом было отмечать праздники всем подъездом, а потом ходить к соседям в другие подъезды. Здесь, подобно тому, как это бывает в сельской местности, все знают друг друга, вся жизнь на виду и чужих не бывает. Поэтому было привычным делом, когда с тобой мелким на улице все здороваются, спрашивают как дела у родителей, в наряде отец или нет и тому подобное. Обратной стороной медали было то, что во время шалостей соседи могли спокойно накричать с балкона, позвав меня по имени, и пригрозив, что расскажут родителям.

В то счастливое время не было интернетов и гаджетов, и типичный вечер во всех дворах был примерно такой: на детских площадках было много детей разных возрастов, рядом на лавочках за разговорами коротали время мамочки с колясками в ожидании прихода мужей со службы. Ребята постарше перелазили через большой серый бетонный забор (типовое бетонное изделие производства СССР, я думаю, что многие встречали такие ограждения) в танковый полк, который находился в шатко-валком состоянии – был расформирован, но военные пытались создавать видимость охраны, чтобы полазить на полосе препятствий или стащить что-нибудь с клуба и казарм.

Хотя мобильных телефонов не было, родители всегда могли найти своих гуляющих детей – все же знали друг друга и детей в том числе. Родители без опасений отпускали гулять до самого вечера, и возвращались дети домой примерно в одно и тоже время, даже не имея при себе часов. Как это возможно? Все очень просто, родители всегда говорили, что домой нужно приходить «когда солдаты начнут петь песни», т.е. в 21:00 во время, когда у срочников по распорядку дня вечерняя прогулка со строевыми песнями.

То самое счастливое для маленького меня время пришлось на середину 90-х годов. Я не скажу, что помню какие-то разборки или стрельбу, но помню, что иногда к нам во двор заезжали лысые дядьки на джипах – Крузаках или Чероки. По рассказам отца, военные с криминалом всегда имели натянутые отношения. В то время карточек не было, и всю зарплату военные получали через кассу наличкой. Возвращаясь к криминалу, можно сказать, что дату получки знали не только военные, но и гопота, поэтому не было удивительным, когда военного «выхлапывали» толпой и забирали все деньги. В один момент, военными было решено поставить зарвавшихся бандюков на место, и по району пошел слух, что перед зарплатой военные будут бить любое тело мужского пола в гражданской одежде, которое попадет в поле зрения на районе. Слухи слухами, а в один день гопота щемилась как тараканы по всем щелям, не щадили никого, даже досталось кому-то из военных, одетых по гражданке.

Кримнал касался и жизни детей. Сейчас это называется АУЕ, а в то время для таких же мелких пацанов как я, это называлось быть «порядочным пацаном». Нужно было знать наизусть почему ты порядочный пацан (что-то вроде «я порядочный потому что не совершаю гадских и блядских поступков» и тому подобное, за каждое сказанное слово надо было «вносить ясность» ибо за любое сказанное и необоснованное «по-пацански» слово можно было получить. Все это продолжалась, со временем модернизируясь и обрастая новыми «понятиями» до 2011-2012 года, затем как-то незаметно и тихо ушло. Все это исчезло у нас и почему-то пошло на запад в сторону Москвы, а затем на федеральные каналы и вся страна узнала, что это такое. Но только СМИ опоздали с информацией… лет так на 10.

В середине нулевых все постепенно менялось и пошло на спад. Военный части, годами стоявшие в городке, передислоцировались в другие места, на замену заселили другие части. Многие военные уехали, стало много гражданских людей, на улице все реже встречались знакомые лица. Теперь редко кто спросит как дела у родителей, да и сам уже мало у кого спросишь. Больше не видно солдат по субботам, некогда белоснежные бордюры теперь занесло песком, а краска на заборах давно потрескалась и выцвела и лишь силами инициативных жителей все белится и подкрашивается. И лишь сохранившиеся на некоторых ДОСах выцветшие желтые щиты, как немые свидетели, напоминают об ушедшей эпохе.

По вечерам во дворах больше не собираются люди, только немного мамочек с колясками и бабули на лавочках. Праздники больше не отмечают всем подъездом, хотя это характерно не только для бывших военных городков, а для всей страны, так что ничего удивительного, когда из своего дома знаешь только пару человек и соседи не здороваются. Заброшенный полк разобрали, остался только действующий медпункт, несколько заброшенных зданий и КПП, в одной из казарм сделали общежитие. Все турники, лестницы и другие металлические конструкции вывезли на металл.

Здесь строятся новые дома, уже поострена современная транспортная развязка, мой район больше не окраина, да и теперь у него новое название. Там, где между зеленых тополей стоял ряд ровных лавочек и большое баскетбольное кольцо, теперь железные гаражи. Знаете, это похоже на какую-то варварскую моду – каждый свободный клочок земли захватывать железной коробкой под машину.

Моя история такая же, как и у многих других бывших военных городков. От былой инфраструктуры осталось лишь жалкое напоминание и ностальгия.