Записки бывшего могильщика (6)
Часть 6. Весна – последний шаг перед расцветом кладбищенской империи.
Зимние будни на кладбище не отличались разнообразием и, пожалуй, про них невозможно было бы написать связный текст, но когда в дело вступает магия коллектива, это вполне может исправить ситуацию. Холодная война между мной и ведьмой Валей напоминала мультфильм «Ну, Погоди!» - я был в роли Зайца, которого очень хочет сожрать Волк, пакостничает, но неизменно от своих пакостей сам и страдает. При всём этом, сам заяц иногда и не в курсе был, что вокруг происходят эти самые неожиданные подлянки. Валя, как заправский агент разведки, вела наблюдение за всей моей работой, не упуская из виду ни одной мелкой детали и неизменно докладывая о моих косяках во все уши, которые были связаны со ртами, имеющими возможность мне выразить недовольство или как то пожурить за мои недочеты в налаживании функционирования кладбища.
Я же вёл себя как последняя сволочь – косячил мало, не воровал, на работу не опаздывал и вообще всячески мешал спокойной жизни и психическому равновесию Валентины. За этими ужимками зима постепенно подходила к концу, впереди отчетливо проглядывалась перспектива занятия мною должности смотрителя, потому Валя остервенело ерошила мочалку на своей голове в раздумьях, как же столкнуть меня, уверенно движущегося по карьерной лестнице к ее мечте, и вырваться таки вперед. В итоге, план тотальной аннигиляции меня с просторов кладбища созрел – предстояло грандиозное (по меркам кладбища и его сотрудников, конечно) мероприятие, именуемое «Родительский день» и мне была уготована судьба нарушителя всех незыблемых устоев и наработок кладбища с, естественно, последующим увольнением.
Сие мероприятие представляет собой особенный день, когда принято приходить на кладбище, приводить в порядок могилки, поминать родню, оставлять цветочки и вспоминать все хорошее, что связано с усопшими. С нашей же стороны это был день, когда кладбище должно поражать своей чистотой, оснащенностью, выхоленностью персонала и шириной прейскуранта услуг. Каждый год Валька гоняла на китайский рынок, закупалась неказистого вида цветочками и веночками, которые в дальнейшем успешно реализовывала на территории кладбища, имея нехилый такой бенефит. Собственно об этом она мне и поведала за пару недель до дня «Х», предложив мне, как более молодому и качественно продвигающему товар сотруднику, заняться этим вопросом всецело – от покупки до продажи и распределения вырученных средств внутри коллектива. По её хитроумному замыслу я должен был просто поехать, набрать ритуальных принадлежностей и торговать ими с лавки, нарушив все условия кладбищенской торговли, и, вдобавок ко всему, впоследствии, облажаться с разделением финансов, уделив кому надо недостаточную сумму и вызвав праведный гнев. В совокупности, все мои косячищи, нарисовавшиеся в ее воображении, неминуемо вели к смачному пинку под мой пухлый зад и моему бесследному исчезновению с ее любимого кладбища. Мне кажется, именно такие мысли роились в ее голове, когда она варила очередную шедевральную похлебку из листа капусты и пары картофелин, изысканно приправленных солью и парой горошин черного перца, мешая своё варево большущим черпаком и на все 100% оправдывая своё прозвище, разве что адского смеха и зеркальных очков не хватало.
Наконец, наступил пресловутый «родительский день». Предыдущим вечером я уже привез несколько большущих коробок с неживыми цветами, при их выборе я руководствовался двумя критериями – цена на большинство из них должна быть невысокой, внешний вид должен как минимум соответствовать цене. Валя в предыдущие дни иной раз не успевала распродать все закупленное добро, как раз таки по причине неказистости товара и завышенным ценам, но все равно оставалась в нехилом таком плюсе. К слову, денег на цветы я частично накопил сам, частично занял, надеясь, что очередной мой бизнес опыт окажется положительным. Валя, как и всегда, приперлась на кладбище раньше положенного и чуть не схватила инфаркт – я уже был на кладбище, сидел рядом с собранным тентом-палаткой, на которой красовалась надпись «МУП Похоронная служба». Естественно, что я не стал просто действовать вслепую и поинтересовался у Палыча, что и как сделать, чтобы меня потом не отшлепали по попке ни он, ни представители конторы, которые обязательно посещают кладбища в этот день.
Влажные Валины мечты растеклись и растворились в мгновение, у меня и Витали даже были бейджики с именами и табличка с графиком работы и наименованием организации (как ни странно, для того чтобы продавать цветы на кладбище – этого было достаточно, на тот момент точно). Причем, несмотря на раннее утро, люди потихоньку шли и даже что-то покупали. К слову, в тот год поток был в разы больше, нежели в предыдущие, оно и понятно – кладбище вновь открыли и захоронов за год было достаточно много, плюс резонанс в местных СМИ и, как итог, большой наплыв народа. Настолько большой, что мне пришлось ехать дозакупаться еще до обеда, оставив Виталю продавать цветочки, потому что большую часть уже успели распродать. Итог целого дня торговли меня опьянил во всех смыслах, при изначальном капитале в 7 тысяч и двумя дозаправками по ходу дня, после сворачивания нашей лавочки я имел на кармане около 35 тысяч! После уделения средств кому надо, честного раздела между коллегами и отдачи долга у меня осталось 14 тысяч рубликов, две из них я отдал Витале за помощь и, в итоге, за день я заработал чистыми около 10 тысяч, что практически соответствовало моей месячной зарплате. Помимо этого, я многих проконсультировал по оградкам и памятникам, что тоже сулило большой приход в обозримом будущем, а также, меня похвалило начальство, довольное хрустом купюр в их карманах. Валя, стиснув зубы, взяла протянутую мной денежку, отказалась от отмечания удачного рабочего дня, сославшись на сверхсрочные дела, укатила в неизвестном направлении. Я же сгонял в магазин, взял стандартный набор спивающегося копщика, подкинул к нему бутылочку недорогого купажированного Вайт Хорс и отправился обратно на кладбище, завершать тяжелый, но продуктивный день, и дать Витале впервые в жизни испить вискаря, который на пару лет станет постоянным гостем на кладбищенском столе.
Примерно через неделю, Палыч прикатил на кладбище в шикарном расположении духа, его густые рыжие брови, казалось, подпирали лихо зачесанную челку, улыбка занимала добрую половину нижней части лица, а глаза сверкали, как начищенная бляха солдатского ремня, подаренного мне папой в детстве. Контора дала добро на расширение кладбища и увеличение штата , а значит Палычу полагалась существенная надбавка, предстояло взять еще одного сторожа и смотрителя, коим был назначен ваш покорный слуга. Причем, это произошло совсем не так, как я ожидал – на эту должность был приписан совершенно другой человек, который, как оказалось, даже не будет появляться на кладбище. А я, по прежнему, оставался простым уборщиком кладбища, но отныне работал понедельно и являлся первым после бога…то есть после Палыча, по отношению к другим сотрудникам кладбища. Валька, после этой новости, внезапно захворала и отпросилась на пару часиков в поликлинику, которая, правда оказалась магазином продуктов на конечной остановке трамвая, да и ее лекарства в сжиженном виде можно было приобрести не по рецепту. Спустя лишь некоторое время я в полной мере осознал, что вскоре что-то изменится, а точнее, уже начало меняться и лишь от моих действий будет зависеть конечный результат. Я был полон энтузиазма, я был воодушевлен, я был смотрителем кладбища и мастером копательных работ, я был чертовски доволен собой.
Зимние будни на кладбище не отличались разнообразием и, пожалуй, про них невозможно было бы написать связный текст, но когда в дело вступает магия коллектива, это вполне может исправить ситуацию. Холодная война между мной и ведьмой Валей напоминала мультфильм «Ну, Погоди!» - я был в роли Зайца, которого очень хочет сожрать Волк, пакостничает, но неизменно от своих пакостей сам и страдает. При всём этом, сам заяц иногда и не в курсе был, что вокруг происходят эти самые неожиданные подлянки. Валя, как заправский агент разведки, вела наблюдение за всей моей работой, не упуская из виду ни одной мелкой детали и неизменно докладывая о моих косяках во все уши, которые были связаны со ртами, имеющими возможность мне выразить недовольство или как то пожурить за мои недочеты в налаживании функционирования кладбища.
Я же вёл себя как последняя сволочь – косячил мало, не воровал, на работу не опаздывал и вообще всячески мешал спокойной жизни и психическому равновесию Валентины. За этими ужимками зима постепенно подходила к концу, впереди отчетливо проглядывалась перспектива занятия мною должности смотрителя, потому Валя остервенело ерошила мочалку на своей голове в раздумьях, как же столкнуть меня, уверенно движущегося по карьерной лестнице к ее мечте, и вырваться таки вперед. В итоге, план тотальной аннигиляции меня с просторов кладбища созрел – предстояло грандиозное (по меркам кладбища и его сотрудников, конечно) мероприятие, именуемое «Родительский день» и мне была уготована судьба нарушителя всех незыблемых устоев и наработок кладбища с, естественно, последующим увольнением.
Сие мероприятие представляет собой особенный день, когда принято приходить на кладбище, приводить в порядок могилки, поминать родню, оставлять цветочки и вспоминать все хорошее, что связано с усопшими. С нашей же стороны это был день, когда кладбище должно поражать своей чистотой, оснащенностью, выхоленностью персонала и шириной прейскуранта услуг. Каждый год Валька гоняла на китайский рынок, закупалась неказистого вида цветочками и веночками, которые в дальнейшем успешно реализовывала на территории кладбища, имея нехилый такой бенефит. Собственно об этом она мне и поведала за пару недель до дня «Х», предложив мне, как более молодому и качественно продвигающему товар сотруднику, заняться этим вопросом всецело – от покупки до продажи и распределения вырученных средств внутри коллектива. По её хитроумному замыслу я должен был просто поехать, набрать ритуальных принадлежностей и торговать ими с лавки, нарушив все условия кладбищенской торговли, и, вдобавок ко всему, впоследствии, облажаться с разделением финансов, уделив кому надо недостаточную сумму и вызвав праведный гнев. В совокупности, все мои косячищи, нарисовавшиеся в ее воображении, неминуемо вели к смачному пинку под мой пухлый зад и моему бесследному исчезновению с ее любимого кладбища. Мне кажется, именно такие мысли роились в ее голове, когда она варила очередную шедевральную похлебку из листа капусты и пары картофелин, изысканно приправленных солью и парой горошин черного перца, мешая своё варево большущим черпаком и на все 100% оправдывая своё прозвище, разве что адского смеха и зеркальных очков не хватало.
Наконец, наступил пресловутый «родительский день». Предыдущим вечером я уже привез несколько большущих коробок с неживыми цветами, при их выборе я руководствовался двумя критериями – цена на большинство из них должна быть невысокой, внешний вид должен как минимум соответствовать цене. Валя в предыдущие дни иной раз не успевала распродать все закупленное добро, как раз таки по причине неказистости товара и завышенным ценам, но все равно оставалась в нехилом таком плюсе. К слову, денег на цветы я частично накопил сам, частично занял, надеясь, что очередной мой бизнес опыт окажется положительным. Валя, как и всегда, приперлась на кладбище раньше положенного и чуть не схватила инфаркт – я уже был на кладбище, сидел рядом с собранным тентом-палаткой, на которой красовалась надпись «МУП Похоронная служба». Естественно, что я не стал просто действовать вслепую и поинтересовался у Палыча, что и как сделать, чтобы меня потом не отшлепали по попке ни он, ни представители конторы, которые обязательно посещают кладбища в этот день.
Влажные Валины мечты растеклись и растворились в мгновение, у меня и Витали даже были бейджики с именами и табличка с графиком работы и наименованием организации (как ни странно, для того чтобы продавать цветы на кладбище – этого было достаточно, на тот момент точно). Причем, несмотря на раннее утро, люди потихоньку шли и даже что-то покупали. К слову, в тот год поток был в разы больше, нежели в предыдущие, оно и понятно – кладбище вновь открыли и захоронов за год было достаточно много, плюс резонанс в местных СМИ и, как итог, большой наплыв народа. Настолько большой, что мне пришлось ехать дозакупаться еще до обеда, оставив Виталю продавать цветочки, потому что большую часть уже успели распродать. Итог целого дня торговли меня опьянил во всех смыслах, при изначальном капитале в 7 тысяч и двумя дозаправками по ходу дня, после сворачивания нашей лавочки я имел на кармане около 35 тысяч! После уделения средств кому надо, честного раздела между коллегами и отдачи долга у меня осталось 14 тысяч рубликов, две из них я отдал Витале за помощь и, в итоге, за день я заработал чистыми около 10 тысяч, что практически соответствовало моей месячной зарплате. Помимо этого, я многих проконсультировал по оградкам и памятникам, что тоже сулило большой приход в обозримом будущем, а также, меня похвалило начальство, довольное хрустом купюр в их карманах. Валя, стиснув зубы, взяла протянутую мной денежку, отказалась от отмечания удачного рабочего дня, сославшись на сверхсрочные дела, укатила в неизвестном направлении. Я же сгонял в магазин, взял стандартный набор спивающегося копщика, подкинул к нему бутылочку недорогого купажированного Вайт Хорс и отправился обратно на кладбище, завершать тяжелый, но продуктивный день, и дать Витале впервые в жизни испить вискаря, который на пару лет станет постоянным гостем на кладбищенском столе.
Примерно через неделю, Палыч прикатил на кладбище в шикарном расположении духа, его густые рыжие брови, казалось, подпирали лихо зачесанную челку, улыбка занимала добрую половину нижней части лица, а глаза сверкали, как начищенная бляха солдатского ремня, подаренного мне папой в детстве. Контора дала добро на расширение кладбища и увеличение штата , а значит Палычу полагалась существенная надбавка, предстояло взять еще одного сторожа и смотрителя, коим был назначен ваш покорный слуга. Причем, это произошло совсем не так, как я ожидал – на эту должность был приписан совершенно другой человек, который, как оказалось, даже не будет появляться на кладбище. А я, по прежнему, оставался простым уборщиком кладбища, но отныне работал понедельно и являлся первым после бога…то есть после Палыча, по отношению к другим сотрудникам кладбища. Валька, после этой новости, внезапно захворала и отпросилась на пару часиков в поликлинику, которая, правда оказалась магазином продуктов на конечной остановке трамвая, да и ее лекарства в сжиженном виде можно было приобрести не по рецепту. Спустя лишь некоторое время я в полной мере осознал, что вскоре что-то изменится, а точнее, уже начало меняться и лишь от моих действий будет зависеть конечный результат. Я был полон энтузиазма, я был воодушевлен, я был смотрителем кладбища и мастером копательных работ, я был чертовски доволен собой.