Забытый бой «Авроры».Часть 1. (сильно длиннопост)⁠⁠

Знаменитый крейсер «Аврора». У кого-то это имя ассоциируется с революцией, а у меня – с жуткой Цусимской бойней, в которой этот корабль отчаянно сражался против японских крейсеров, выжил – и из которой он вырвался. Подвиг, совершенный крейсерами «Олег» и «Аврора» при Цусиме, мало отличался от подвига «Варяга» и «Корейца». Они выдержали предельно жестокий, неравный бой, против противника, превосходившего русские корабли числом и умением, но в наши дни он незаслуженно забыт. «Аврора – крейсер революции» - вот и всё, что может сказать обычный человек. Симпатизирующий коммунистам скажет, что это корабль, с которого началась революция. Симпатизирующим белым назовет его кораблем- предателем.  И никто даже не вспомнит о чудесах отваги и мужества, которые совершил экипаж этого крейсера в Цусимском бою.

Корабль был обречен, но выжил благодаря стойкости и выучке экипажа, уму и предусмотрительности его капитана Евгения Романовича Егорьева и  решительности адмирала Оскара Адольфовича Энквиста, командовавшего при Цусиме отрядом крейсеров. «Аврора» отважно билась до конца, выстояла там где гибли другие корабли, получила два десятка прямых и кучу осколочных попаданий, увернулась от десятка торпед, не пошла на дно, не спустила флаг, когда другие корабли сдавались – и вернулась домой. Разве большего можно было желать от небольшого бронепалубного (читай легкого) крейсера не самой удачной серии?

Крейсера русского флота в те годы вообще  сражались лучше, чем броненосцы  - причин тому было много, но одной из важнейших была замшелость и стереотипность мышления немолодых уже и порядком забронзовевших командиров эскадренных броненосцев, мыслящих бой категориями едва ли не парусных сражений и не понимающих современный бой кораблей от слова совсем. Тем же, по большей части страдали и адмиралы, за вычетом нескольких. Среди последних, конечно же, стоит выделить адмирала Степана Осиповича Макаров, но он долго не прожил, погибнув глупой смертью вместе с кораблём – но на войне такое бывает.  В конце концов, поставленное в ходе ночного боя минное заграждение неразличимо и просто ждет своего часа. Поэтому адмирал не мог предвидеть, что в воде его корабль ждет японская мина. 2-я Тихоокеанская эскадра же, под командой опытного царедворца, но посредственного морского офицера Зиновия Петровича Рожественского, происходившего чинами в штабах, свите императора и на его яхте, шансов, конечно же, имела мало – японские адмиралы, корабли и снаряды обращали мало внимания на отличные манеры, умение польстить начальству,  впечатлить его показухой и опыт маневров при дворе. Когда-то Рожествнский неплохо походил на руских кораблях, повоевал с турками - но карьера и политика увлекли его куда больше.
Воспрявшая же после тысячелетнего сна Японская держава выбирала командиров и адмиралов умелых и зубастых, склонных к новациям в военном деле. Но о причинах поражения написано много.

С командирами крейсеров же ситуация была иной – многие из них были довольно молодыми офицерами, успевшими почувствовать новинки в морской войне и осознать насколько она изменилась.  Эти моряки-балтийцы, брошенные на Дальний Восток, многому научилисья у новатора морской войны Макарова в бытность его командиром практической эскадры Балтийского Флота и комендантом Кронштадта. Да, когда пришла война почти все они оказались подчиненными посредственностей, но их имена – бесстрашного и  гордого Руднева (капитан «Варяга»),  основательного и упорного Лилье (капитан «России»), умного и предусмотрительного Егорьева (капитан «Авроры»), вдумчивого и справедливого  Добротворского (капитан «Олега»)  не забыты до конца – как не забыты и имена других блестящих капитанов русского флота - Казарского (командир «Меркурия») и Ерошенко (Командир «Ташкента»), сражавшихся до и после них.

«Аврора» и ее капитан

«Аврора» - второй бронепалубный (читай лёгкий) крейсер типа «Диана» был спущен на воду в 1900 году. «Дианы» были не самыми удачными для своего времени кораблями,  уступавшими английским, немецким и японским аналогам,  и примерно равные французским. Да, они были легче, медленнее и слабее вооруженными, чем тот же «Варяг» американской постройки, и куда слабее вооружены чем большинство кораблей сходного класса, но имели и свои преимущества.  Сильной стороной «Диан» оказалось удачное размещение орудий и очень высокая, для своего водоизмещения и брони, живучесть. Корабли этого класса пережили жестокие сражения – Цусиму и бой в Желтом Море, хорошо себя показали в бою, приняв немало ударов японской артиллерии – и упорно отвечая врагу.

«Аврора» была наименее удачной «Дианой» - недостатки пришлось устранять уже после принятия корабля в состав флота. Крейсер не мог идти оговоренные 6 часов с максимальной скоростью, двигатель грелся и между спуском на воду и принятием крейсера в состав флота прошло почти 3 года. На момент принятия в строй крейсер имел водоизмещение 6700 тонн, машины мощностью 12 000 л.с. и ход в 19 узлов, был вооружен 8 152-мм, 24 75-мм и 8 37-мм скорострелками, а так же тремя торпедными аппаратами. 

Командир  « Авроры», Евгений Романович Егорьев, не был карьеристом и взлетел не быстро. Долгое время он занимал незначительные должности. Поворот в его жизни произошел после того, как  встретил  Макарова и получил должность капитана учебного корабля в подчиненной Макарову Практической Эскадре, обучая новых моряков и учась сам, впитывая новинки в морском деле и знания о современной войне. Звание капитана I ранга он получил почти в 50 лет – сказались отсутствие связей и не одобряемый начальством нрав – ну  и отсутствие заслуг, ибо на мелких должностях, вроде командира транспорта или учебного корабля шансы их получить были околонулевые. Впрочем, подобная судьба была и у капитана "Варяга" Руднева, так же получившего капитана I ранга по выдвижению Макарова. Вот такой человек и стал капитаном «Авроры» - без большого практического опыта, не считая учений, однако с отличной теоретической подготовкой и развитыми за годы службы в Практической Эскадре незаурядными лидерскими качествами и чёткими представлениями о современном бое крейсеров – а этим  в те годы похвастать мог далеко не каждый.

Лидерские способности капитана в полной мере проявились при переходе к Цусимскому проливу. Он практически не прибегал к мордобою и телесным наказаниям – но экипаж доверял и повиновался ему – возможно, потому что многие младшие офицеры учились на кораблях которыми он командовал. Он был требовательным наставником и много требовал от экипажа – но и заботился о нем, поддерживал самообразование и профессиональный рост подчиненных. Видя капитана подтягивались и офицеры, демонстрировавшие стойкость и выучку.  Даже досуг на «Авроре» был организован лучше, чем на других кораблях эскадры: Егорьев отлично понимал, что скука – худший враг солдата и матроса в долгом походе, и что от нее они начинают всякую дичь творить, поэтому организовал досуг – на стоянках экипаж соревновался в шлюпочных гонках, в пути и на стоянках много занимался спортом, изучал свои аспекты военного дела, участвовал в работе и смотрел представления любительского театра, который часто приглашали на другие корабли эскадры. Среди обшей подавленности бодрая и исполнительная команда «Авроры» выглядела прекрасно, а число дисциплинарных нарушений на голову в бескозырке было одним из самых низких в эскадре. Даже Рожественский не раз ставил экипаж, корабль и командира в пример всем остальным. К Цусиме корабль вышел более готовым, чем большинство остальных кораблей: экипаж был сработан, доверял капитану и офциерам и имел отличный боевой дух – этим могло похвастаться мало кораблей во II Тихоокеанской эскадры, где обычным было пренебрежительное отношение к матросам и зуботычины со стороны офицеров, и чувство безнадёги и недоверие со стороны экипажей

Отлично образованный Егорьев хорошо знал с чем придется столкнуться кораблю в битве: такое нововведение как фугасные снаряды начиненные пикриновой кислотой было ему хорошо известно – благо информация об их испытаниях и применению уже стала достоянием гласности. Пикриновая кислота, она же мелинит, она же лиддит, она же шимоза имела очень серьезный недостаток: она была капризной, реагировала с металлами и образовывала при реакции соли, способные взорваться от малейшего сотрясения не хуже чем нитроглицерин. При  неправильном хранении снаряд с ней мог разорваться даже в канале ствола просто от сотрясения при выстреле. Однако, как начинка снарядов, она была просто идеальной – в два раза боле мощная чем тротил, она при взрыве давала не только очень горячую вспышку, поджигающую все вокруг, но и высокое давление, разрывающее снаряд на очень быстрые и сильно бьющие осколки.

Капитан был одним из немногих офицеров в эскадре, кто прекрасно понимал, насколько будут уязвимы к такому оружию русские корабли – загруженные деревом, с шлюпками и деревянными настилами палуб. Его опасения были не напрасны – в грядущем сражении многие корабли превратились в пылающие гробы для экипажа. Горели даже броненосцы – японская артиллерия вела огонь с приличной дальности и почти не пыталась пробивать броневые пояса броненосцев тяжелыми бронебойными снарядами – а просто обрушивала на них тонну за тонной шимозы.  Предвидя всё это Егорьев перенес вглубь крейсера расположенный крайне неудачно лазарет, приказал рассредоточить по кораблю провизию, чтобы при поражении снарядом или затоплении складов вся она не оказалась потеряна. Он так же приказал поставить над орудиями и по бокам от них дополнительную защиту из пробковых матросских коек и противоминных сетей – в этом ограждении должны были вязнуть горящие куски шимозы и горячие осколки.. Такая же защита была сооружена вокруг мачт – чтобы защитить экипаж и горючую деревянную палубу от обломков мачт и осколков разорвавшихся снарядов. Деревянные щиты внутри бортов, способные, попадании в них фугасного снаряда, дать массу деревянных осколков, способных ранить или покалечить экипаж были выдраны с мясом и выброшены за борт. Корабль стал напоминать какой-то нелепый курятник, но в бою это спасло множество жизней. Однако адмирал Оскар Адольфович Энквист, командовавший отрядом крейсеров не возражал. Сходные меры защиты были предприняты и на флагмане отряда крейсеров – крейсере «Олег».

Старый моряк был немного старомоден, не склонен к чинопочитанию и лизоблюдству, принципиален, презирал интриги, без которых карьерный рост был невозможен. Единственная причина, по которой его включили в состав командования эскадры и представили к званию адмирала, состояла в том, что среди всех высших офицеров эскадры он был почти единственным, кто неплохо знал дальневосточные воды. В бытность его старшим офицером на броненосном фрегате «Память Азова», он в 1891-93 гг. совершил плавание на Дальний Восток. Как и Егорьев он медленно рос в чинах – и служба его проходила в основном на берегу. С 1895 по 1904 он практически не выходил в море и служил командиром то одного, то другого флотского экипажа – по сути его заперли на должности начальника казарм, в которых проживали списавшиеся на берег матросы во время ремонтов, недавно назначенные моряки, не получившие еще назначения на корабль и некий резерв нижних чинов и нестроевых, вроде денщиков, докторов и мастеровых. По выслуге лет, ходатайству родни и после отменно проведенного строевого смотра, он  получил звание контр-адмирала и должность капитана важнейшего торгового порта Чёрного моря -  г. Николаев на Украине. Адмирал Энквист  успешно совмещал эту должность с должностью градоначальника этого города. 53-летний адмирал понимал, что жизнь его клонится к закату, карьера сложилось посредственно, и пора бы выходить в отставку, но в 1904 началась война – и про него вспомнили и назначили одним из младших флагманов формирующейся эскадры. Не обладая опытом службы на современных боевых кораблях он прекрасно понимал, что капитаны крейсеров лучше него понимают, что делают – и не мешал. Однако не отчаявшись и не забронзовев, в отличии от большинства других адмиралов, он изучал морскую тактику, а в походе – жадно учился у капитанов подчиненных крейсеров, возможным тактическим приемам. К моменту сражения он был, возможно, самым компетентным адмиралом из находившихся с эскадрой – вот только под его началом была не эскадра, а лишь небольшой отряд крейсеров. Однако его знания очень пригодились в ходе боя.

Крейсера, вверенные Энквисту - современные "Олег", "Аврора" и безнадежно устаревшие "Владимир Мономах" и "Дмитрий Донской" были готовы к бою настолько, насколько возможно. Эскадра приближалась к Цусимскому проливу. Самоуверенный Рожественский вел её навстречу судьбе.