По страницам русских летописей: книгописец в переплёте церковной политики⁠⁠

Жил да поживал в Российском государстве конца XV - первой третий XVI века писец, молодец и просто приятный парень - Михаил Яковлевич Медоварцев. Родился в Новгороде, отучился чёрт знает где, а потом бросил родную провинцию и переехал в столицу - поступать. Поступил Михаил в книгописную мастерскую при монастыре Николы Старого, что на посаде стоял, и вскоре начал усиленно заниматься своим любимым ремеслом - перепиской книг.

К концу XV века из обычного писца он стал уже начальником скриптория, руководившим рядом статичных болванчиков. То Четвероевангелие красиво украсит, то Триодь какую-нибудь перепишут, то агиографический сборник. И всё у Михаила все неплохо, пока не появился Максим Грек. Мужик он был, в общем-то, хорошим. Однако его философия и взгляды, нашедшие отклик в душе некоторых публичных лиц, пришлись не по душе церковному руководству. Опасно дружить с идейным оппозиционером, пусть он и является видным духовным лидером своего времени.

Знакомство Михаила Медоварцева с Максимом Греком произошло в 1518-1525 гг. по вполне простой причине - они оба варились (ха!) в одном и том же кругу крутых книгописцев. Помимо этого, общий котел литературно-публицистической жизни в России XVI века был не очень-то велик. А потому Михаила Медоварцева с его аккуратным стилем, широким кругозором и работоспособностью было сложно не заметить. Довольно скоро он присоединился к команде Максима Грека, в которую выходили топовые опытные писцы и переводчики эпохи - Силуан, Дмитрий Герасимов и Влас Игнатов. Однако роковым для Михаила стало знакомство с самым активным нестяжателем своего времени - Вассианом Патрикеевым.

Красивое Четвероевангелие 1507 г., в создании которого Михаил Медоварцев принимал участие в качестве златописца

Тот же Максим Грек, хоть и получил у нас клеймо очередного классического нестяжателя, спорил с московскими князьями несколько в иных областях. Однако Вассиан Патрикеев - личность совсем другого масштаба. Сын высокородных князей, ходивший в военные походы и участвовавший в придворных интригах московского двора, он в 1499 г. был пострижен в монахи. Всё лишь для того, чтобы через десять лет вернуться и переизобрести нестяжательство заново. После возвращения из ссылки в 1509 г. он успел так разогнать идеи Нила Сорского, что ими заинтересовался сам Василий III. И вплоть до середины 1520-х гг. нестяжатели пользовались изрядной поддержкой как великого князя, так и митрополита. В эти славные годы и происходит знакомство Вассиана с Михаилом Медоварцевым.

Последний, вероятно, занимался под руководством Патрикеева всякой рутиной, для которой и был взрощен - переписывал книги. Однако его личное знакомство как с Максимом Греком, так и с Вассианом, сыграло с Михаилом злую шутку. В середине 1520-х гг. в церковной политике Василия III происходит резкая смена курса, после чего князь начинает оказывать знаки внимания иосифлянам. На митрополичью кафедру восходит ученик Иосифа Волоцкого - Даниил, а против Максима Грека и Вассиана Патрикеева начинает разгоняться мокруха.

и еще одна страничка из Четвероевангелия

Максима Грека начнут прессовать раньше. В 1525 г. на церковном соборе его обвинят в ереси, притянув под обвинение все его публичные высказывания и идеи. Высказывался против автокефалии русской церкви? Виновен. Не нравится второй брак Василия III? Виновен вдвойне.

В 1531 г. проходит очередной собор, однако в этот раз за хвост ловят самого Вассиана Патрикеева, обвиняя того в порче богослужебных книг и, как следствие, в ереси. Вместе со своим начальником, на воображаемой скамье подсудимых оказывается и Михаил Медоварцев. Ему также вменяли самовольное исправление священных текстов, носившее еретический характер. Михаил пытался защищаться, переводя стрелки на Вассиана, но получалось у него не очень:

А велел, господине, мне Максима во всем слушати, и писати, и заглаживати князь Васьян старец, как Максим велит. И яз, господине, по их велению так и чинил, а блюлся есми, господине, преслушати князя Васьяна старца, занеже был великой и временной человек у государя великого князя ближний, и я так и государя великого князя не блюлся, как его боялся и слушал".

Несмотря на то, что по словам самого Медоварцева, он вёл себя как исключительно хороший мальчик, его все равно признали виновным. По приговору собора ему надлежало отправиться "на Коломну владыце Васьяну в двор держати в крепости в велицей неисходно". Правда приводить в исполнение это решение никто особо не торопился.

До наших дней дошли два летописца, составленных Медоварцевым в конце 1520-х и начале 1530-х гг. Последний кончается известиями лета 1532 г., написанными рукой самого Михаила. Это значит, что или приговор собора вообще не был свершен, или книгописца оперативно вернули из ссылки обратно в столицу, где тот продолжил работать в по профилю в монастырской мастерской. После 1532 г. Михаил Медоварцев окончательно пропадает с радаров историков, больше не появляясь нигде ни в качестве писца, ни в качестве еретика. Возможно, в осенью 1532 г. книжник скончался, оставив после себя солидное книгописное наследие. Запомним, учтем и обозрим.

Мой авторский блог и исторический лекторий "Бои за Историю"