Не роняй небо на землю⁠⁠

(часть вторая из серии Календарные Рассказы)

Масленица справляется за семь недель до Пасхи. Это самый весёлый, самый разгульный праздник. А последствия могут быть разными

Седая долгая зима наконец рассопливилась. Щурясь от яркого солнца, сморщилась щеками сугробов, захлюпала неминучими потоками. На площади каруселила пёстрая масленица. Дети с восторгом наблюдали за парнями, взбирающимися на обледенелый высокий столб за подарками.

Мужик в красной рубахе и остроконечном колпаке с кисточкой поднимался в корзине подъёмника, приплясывал и паясничал над толпой, подкладывал в большую сумку на верхушке столба то сапоги, то бутылку шампанского, расхваливая подарки визгливым голосом. Огромный красный нос Петрушки потешно шевелился, а чёрные глаза дико вращались. Когда он объявил в качестве приза ключи от квартиры, Тая тихонько толкнула мужа в бок. Валерка недоуменно посмотрел на неё, потом - на ключ в Петрушкиной руке, тихо спросил:

- Ты думаешь - надо?..

Поняв её полный мольбы взгляд, решительно скинул куртку, свитер, поплевал на руки и полез.

Гладкий столб холодил голый живот, ноги соскальзывали, Валерка беспомощно поглядывал вниз, где весело кричали дети:

- Па-па! Па-па!

Тая отчаянно жалела Валерку и уже махала ему рукой: слезай, мол!

Но тот, закусив губу, упорно лез наверх. В призовой сумке, которую Валерка сбросил вниз, ничего не было. Тая и четырёхлетний Сеня принялись искать в грязной снеговой каше под праздными ногами - может, выпали? Петрушка жизнерадостно хохотал и пискляво покрикивал:

- Эй, расступись, народ! Не видишь, люди ключи потеряли!?

Когда Ксюха громко заревела, Петрушка сжалился, сказал нормальным голосом:

- Да не было там никаких ключей, ребята. Шутка юмора! - И, будто спохватившись, завращал страшными глазами, заорал визгливо: - Дешева рыба - дешева и уха! А в качестве приза вручаю вам... петуха!

И действительно вытащил откуда-то и сунул в руки Валерки настоящую, живую, цвета базарного огня птицу, с яхонтовыми перьями пышного хвоста, воинственным жёлтым глазом и красным гребнем набекрень.

Дети ликовали!

- Петусь! - отчётливо сказала Ксюша и засмеялась.

- Ну и куда мы с ним? - растерянно сказал Валерка...

- Несите его вашей бабушке! Любит бабка петуха - за красивые меха! - и Петрушка захохотал, растягивая до ушей нелепый крашеный рот.

Неожиданно для всех Анна петуху обрадовалась. Насыпала ему крупы в чашку с отколотой ручкой, а когда он, клюнув пару раз, шумно захлопал крыльями и хрипло кукарекнул, захихикала по-детски и посадила рядом с собой в кресло перед телевизором.

Зато покосилась на большие розовые пряники, которые дети выпросили на ярмарке, и заворчала, мол, балуете их, зачем покупать такие огромные, всё равно не съедят.

Дети играли за столом с ярмарочными гостинцами, не осмеливаясь нарушить сказочную красоту глазури. Потом Сеня все же решился. Откусив раза три, он положил жамку на стол и пошёл на горшок, прихватив с собой хоккейную клюшку. Сестрёнка со своим пряником крутилась рядом, и когда он выпал из маленьких ручонок, Сенька тут же использовал вбрасывание и совершил мощный бросок прямо в бабушкино кресло. Сидя на горшке, попасть в него было не так-то просто. Ксеня это оценила и одобрительно крикнула:

- Го-ол!

И Сеня тоже крикнул:

- Го-ол! - только ещё громче.

- А-а! - завизжала Анна. - Чему вы детей учите? Как они с хлебом обращаются?! Нам сызмальства внушали: не роняй хлеба на землю, а вы?

- Да, ладно, мам, они ж маленькие, научатся, - Валерка попытался уладить ситуацию, легонько подталкивая Ксюшку: - Подбери пряник, доченька.

- Да что ладно!? Дети хлеб по полу возят, потом Тайка его подбирает и всем скармливает. Поэтому и семейка такая - у детей понос, а меня тошнит от вас! У хорошей хозяйки муж пуд грязи съедает, а у такой засранки скоро сдохнут все! - Анна уже кричала в полный голос.

Мирно дремавший до этого петух встрепенулся и, нацеливая клюв на розовую сдобу, спикировал на пол. Почти было ухватившая пряник Ксюшка обиженно заревела.

- Класс! - одобрительно завопил на горшке Сеня.

- Замолчите все! - рявкнул Валерка. - Невозможно в таком дурдоме жить! - добавил он и начал собирать рюкзак.

- Опять семью на бабку кидаешь, - кричала вслед Анна, тряся мелкими химическими кудряшками. - Господи, за что мне такое наказанье? Вот ведь навязались на мою голову!

- Почему она нас так ненавидит? - думала Тая, глотая слёзы.

***

Анна невзлюбила невестку с первого взгляда.

На робкий вопрос, как её называть - мамой или можно Анной Васильевной - ответила резко:

- Какая я тебе мама? Небось, своя есть. И навеличивать незачем. Зови меня просто Анна.

Рассматривая свадебные фотографии, ехидно комментировала, не стесняясь присутствия Таи:

- А зубки-то у неё - редковаты! Скажи ей, чтобы не смеялась. Не идёт ей!

- Не обращай внимания, - шептал на ухо Валерка, щекоча бородой, мамка у меня мировая! Знаешь, как она на мотоцикле гоняет! Настоящая байкерша!

Видела Тая эту "байкершу" в деле. Однажды, когда Валерка покорял очередную вершину, Тая решила съездить в деревню, навестить родителей. Анна вызвалась её подвезти. Вывела из гаража мотоцикл, усадила невестку в люльку, и... Закусив тонкие губы и нещадно газуя, лавировала Анна среди автомобилей, дерзко подрезая и обгоняя всё, что заслоняло обзор и мешало мчаться вперёд. Коляска подпрыгивала на всех кочках и ухабах, норовя отделиться от мотоцикла и путешествовать самостоятельно. Тае было страшно. Она сидела, вцепившись за края люльки побелевшими пальцами и желая изо всех сил, чтобы эта поездка быстрее закончилась.

Водители вслед вертели у виска пальцем, но Анна с презрением игнорировала их неудовольствие. Грохот драндулета надёжно защищал женские уши от неуместных поминаний родителей и других непристойностей. Анна лишь усмехалась, видя, как они, выскочив из машины, беззвучно открывают рты и трясут кулаками вдогонку.

У родительского дома Тая вылезла из люльки, держась за живот, в котором отчаянно толкался Сеня.

- Ненормальная! - сказала тогда мама. Но Тая не поняла, кого она имела в виду. Да и не до этого ей было!

***

Свекрови невозможно было угодить ни в чём. Тая подозревала, что и саму женитьбу сына Анна восприняла как посягательство на её жилплощадь. Что бы Тая ни делала, свекровь никогда не оставалась довольной. В лучшем случае обиженно поджимала тонкие губы, а в худшем... Об этом лучше не думать.

Тая разучилась улыбаться, поникла головой и жила в постоянном ожидании окрика. А муж... что, муж? Валерка не мог разорваться между женой и матерью! Старался побыстрее удрать из дому, как только мама начинала заводиться. Рюкзак и ледоруб всегда лежали наготове в прихожей.

Так и жили: Анна в одной комнате, Тая с Валеркой и детьми - в другой. Конечно, они встали на очередь и даже уже начали копить на кооператив, но всё это откладывалось на неопределённое будущее.

Однажды со свойственной ей решимостью Анна направилась в администрацию района.

- Очередь движется. Ваш сын уже триста сорок девятый...

- Ах вы сволочи! За три года с триста сорок первого аж на восемь пунктов продвинулся! Только в обратную сторону! Морды нажрали, сидят тут... - Она пронзительно кричала на главу администрации, вкладывая в ругань природный пыл и накопленное годами отчаяние.

Когда посулила залить его бесстыжие зенки соляной кислотой, Анну бесцеремонно вытолкали из кабинета главы и пообещали, что теперь, после её выступления, сыну придётся ждать очереди на расширение значительно дольше. А саму Анну Васильевну, если она не переменит своё поведение, ожидает психушка...

***

Жаркий петух с пёстрым хвостом добавил новых красок в жизнь семьи. Подобно солнцу птица исправно отсчитывала время, а попросту - хрипло горланила под утро, когда квартира погружалась в особенно сладкий, тягучий сироп сна. Петруша был бдительным и всевидящим. От его внимания не ускользала ни одна крошка, оброненная на пол, ни одна случайно залетевшая в форточку муха. Он точно знал, кто из обитателей квартиры - дома, а кого нет. Когда кто-то уходил - провожал каждого до двери, грустно свесив вбок гребень и укоризненно косясь желтым глазом. А когда домочадцы появлялись - смешно подпрыгивал, радостно хлопал крыльями и от избытка чувств делал короткие перелёты от шкафа до книжных полок и обратно.

Ближе к пенсии Анна для солидности поменяла мотоцикл на "Запорожец" цвета драконьей зелени с выпуклыми "ушами" по бокам. По знакомству приобрела водительские права и упорно продолжала наводить ужас на водителей встречного транспорта. Тая после того случая ездить с Анной не решалась, да свекровь и сама её больше путешествовать не приглашала. Усаживала в салон таких же полоумных, как она сама, подружек и радовалась, что теперь может прокатить уже четыре свидетельницы её торжества.

Но вскоре увеселительные поездки по какой-то причине прекратились, все чаще Анна оставалась дома, по-прежнему изводя Таю мелочными придирками и устраивая громкие скандалы из-за всякой ерунды. Внуки относились к бабушке насторожённо, опасаясь её беспричинных окриков.

***

Однажды Тая вернулась с работы и сразу увидела поджатые губки свекрови. "Опять чем-то недовольна", - устало подумала она. У Сени был виноватый вид. Но сын упорно молчал. А вскоре пришли соседи и заявили:

- Ваш мальчик разбил нам балконное окно!

У Сени был неудачный день, он удрал с уроков и пришел из школы пораньше. В доме было непривычно тихо. Заглянув в комнату, он увидел, как Анна, сидя в старом кресле, вязала что-то долгое и мирно беседовала с петухом. Мальчишка так удивился необычной картинке, что даже позабыл запихнуть свой портфель подальше под кровать. Бабушка что-то говорила петуху тихим голосом, а тот слушал внимательно, слегка наклонив померанцевую голову, важно покачивал гребешком и произносил ответные речи. Похоже, собеседники отлично понимали друг друга!

Сеня, не веря своим глазам и желая послушать беседу, просунул голову в дверь, но петух вдруг всполошился, подпрыгнул, замахал крыльями и, обдав ветерком лицо и макушку, пролетел мимо Сени и спикировал прямо на портфель со злополучным дневником.

- Что? Опять двоек нахватал? - сварливо спросила Анна.

- Да, нет, бабушка. С чего ты взяла?

- Будешь обманывать? И в кого ты такой врун уродился? В деда своего?! Тот тоже известный обманщик! - Анна рассердилась и даже начала снимать тапку, чтобы запустить в огорчившего её внука, но тут неожиданно заголосил во все горло петух.

- Петрушенька, Петя, что с тобой, голубчик? Почему ты поёшь в такое время? Ведь белый день на дворе!.. - всполошилась Анна.

Петух орал не своим голосом, словно внезапно сошёл с ума.

- Что делать? Что теперь делать? - повторяла Анна. Лицо её побледнело, приобретая цвет испуганной мыши; объятые страхом, подрагивали химические кудряшки.

- Бабушка! Что с тобой? Тебе плохо? - подбежал Сеня.

- Петух не ко времени запел. Видно, некошного рядом учуял. Диавола во плоти!

- И что теперь делать?

- Надо выбросить в окно горящий уголь, - еле слышно прошептала Анна.

- Какой уголь? Откуда у нас уголь на пятом этаже? Да ещё горящий, - подозрительно глянул на бабушку ничего не понимающий Сеня.

- И правда, откуда у нас уголь... Ну, тогда... стрелять надо! Стреляй, Сенечка, стреляй, родной!

- В петуха, что ли? - засомневался внук.

- Ты что?.. - возмутилась Анна, - Из окна надо выстрелить. Надо, Сенечка, - умоляла бабушка, и этот просительный тон был так не привычен, что окончательно сбил Сеню с толку.

Он метнулся в темнушку, схватил отцову пневматическую винтовку и подбежал к балкону. Бабушка уже протягивала коробочку с пульками.

Петух продолжал надрываться.

- Куда стрелять?

- Прямо и стреляй, - пробормотала Анна и принялась успокаивать разошедшуюся не на шутку птицу.

А прямо находился балкон соседнего дома. Сеня прицелился и начал методично сбивать на нём бельевые прищепки. Одна за другой они срывались с проволоки и, кувыркаясь в воздухе, ныряли цветными рыбками в зелёный омут газона.

Когда неожиданно дзинькнуло стекло балконной двери, Сеня обернулся.

- Может, хватит?

Бабушка сидела в кресле в обнимку с пернатым другом, и - как показалось Сене - они оба злорадно улыбались!

После мужского разговора Валерка с сыном пошли покупать и вставлять потерпевшим стекло.

А Тая не могла поверить, что все эти странности происходят с ними на самом деле.

Второй раз в неурочное время петух заголосил поздно вечером, почти ночью, когда все улеглись, но уснуть ещё не успели.

- Что делать, бабушка? Стрелять? - с готовностью подскочил с кровати Сеня.

- Что? Куда стрелять? - испугалась Тая.

- В окно. Петух некошного видит, - выдал Сеня.

- Кого видит?.. Да объясните толком, что здесь происходит! - подхватился Валера.

- Некошного, дьявола значит...

- Стреляй, внучек, - разрешила Анна, вставая с кровати. - Свят дух на земле, диявол сквозь земли...

В длинной серой ночнушке, с дрожащими губами и прыгающими растрёпанными кудряшками, она и сама выглядела не краше чёрта.

- Дурдом! - взорвался Валера. - Чему ты ребёнка учишь? Иди спать, мама! А твоему Пете я сейчас башку сверну, если он не заглохнет! Мне на работу завтра!

Стрелять в тот вечер так и не стали, как и причинять вред нарушителю ночного спокойствия. А на другой день Таю встретила в подъезде соседка из квартиры под ними.

- Это у вас ночью петух кричал? Ох, не к добру...

- Это мы фильм по телевизору смотрели, - невнятно пробормотала Тая, спеша уйти от неприятной темы. Вся эта ситуация нервировала и раздражала её.

А через несколько дней петух снёс яйцо. Не простое и не золотое. Дрянненькое такое - маленькое и кособокое яйчко. А потом гордо выхаживал вокруг него, покачивая поредевшим от времени хвостом, тряся почти лысой головой с бледным морщинистым гребнем и победоносно поглядывал на домочадцев желтым глазом.

- Ух ты! - с восторгом воскликнули Сеня и Ксеня хором.

- Фу, какая мерзость! - брезгливо сморщилась Тая, беря салфетку и намереваясь выбросить яйцо в мусорное ведро.

Анна выхватила его из-под носа невестки и возбуждённо забегала по квартире, как бы примеряясь, куда можно пристроить трофей.

- Дурдом! - Валера покачал головой и подумал, что это слово он повторяет последнее время слишком часто.

- Баба Аня - колдунья? - задумчиво спросила Ксюша.

- Да нет, доченька, бабушка немного нездорова, - Тая подхватила ребёнка на руки и понесла в кроватку. "На всю голову нездорова! Чокнутая!" - добавила про себя.

- Сами вы чокнутые! - прошипела Анна. - Через полгода узнаете...

***

Анна умирала в одиночестве. Нет, она по-прежнему жила с ними. Накануне пожаловалась на сердце. Вызвали скорую. Врачи сделали какой-то укол, сказали, пусть бабушка поспит, отдохнёт. Когда врачи ушли, Анна неожиданно сказала:

- Когда я умру, зарубите петуха и приготовьте из него поминальный суп с лапшой.

- Ну что ты такое говоришь, мама? Рано ты помирать собралась! Врачи сказали: ничего страшного. Спи и ни о чём не беспокойся, - ответил Валера, взглянув на петуха.

Тот сидел нахохлившись на спинке старого кресла и выглядел очень несчастным.

- Не бойся, Петька, не будем мы тебя рубить - держи хвост пистолетом, - подмигнул ему Валерка.

- Вот никогда вы меня не слушаете! Зачем яйцо петушиное выбросили? Всего-то и нужно было проносить его под левой мышкой полгода, помочь высидеть... Просрали квартиру!

- Да какая связь между петухом - и квартирой?! - Валерка еле сдерживался, чтобы не закричать у постели больной.

- А такая!.. Да что с вами говорить! - Анна отвернулась к стене и вскоре уснула.

А потом все разошлись по своим делам: Валера и Тая - на работу, Ксюшка - в школу, Сеня - в институт. У Таи все мысли были о свекрови. Почему старушка так уверенно говорила о своей смерти! И ещё яйцо, которое снёс петух. Она так о нём сокрушалась... "Ох, не к добру это!" - повторяла Тая про себя слова соседки.

Раньше всех пришёл с работы Валера. И застал мать уже холодной. Скорая, милиция, представитель похоронного бюро... Тая сбилась с ног, устала, хотя - по существу, ничего и не делала. Заглянула соседка с нижнего этажа, суровым взглядом окинула комнату, покачала головой.

"Что-то опять не так?" – Тая непонимающе посмотрела на неё.

- Зеркало почему не занавесили?

- Ах да, - спохватилась Тая. - Я сейчас.

- Поздно хватилась, - осуждающе выговорила соседка.

***

Тая возвращалась с работы. Соседи сидели у подъезда на вынесенных из квартир табуретках.

- Не ходи домой! Может рухнуть, - предупредила тетя Тоня из тридцать девятой, - дом-то старый!

- Это ваш петух во всём виноват! - вклинилась в разговор соседка из квартиры под ними, - опять ночью орал. Только не говорите, милочка, что снова кино смотрели. Это ваш петух землетрясение накликал!

Тая поднялась на этаж, вошла в квартиру.

Вспомнила, что ела только утром. Может, перекусить? Ничего же не происходит. Документы собрать и вещи какие-нибудь надо взять: вдруг пойдёт дождь. Прошла в спальню и остановилась перед зеркалом. Влажная испарина на стекле рассеялась, и отчётливо проступил силуэт свекрови. Тая отпрянула.

- Ты? Но как же?.. Мы же похоронили... и батюшка отпевал...

Анна молчала и пристально смотрела из зазеркалья.

Тая сильно испугалась. Ни рукой, ни ногой пошевелить - остолбенела перед старым трюмо. Свекровь часто говорила, что если они сведут её в гроб, она одна не уйдёт. И за собой утащит...

- Да мы же не хотели... Ты ведь сама...

Показалось или... Анна будто усмехнулась злорадно.

"И волю её не исполнили - не стали петуха рубить. У кого рука поднимется? Да и какой суп - из старичка? Поминки в кафе сделали...", - Таю обожгло страшной догадкой. Наверное, свекровь и правда, пришла за ней, как обещала.

- Я умру? - прошептала белыми губами.

Анна не ответила. Зеркало затуманилось, порылось изморосью. Тая долго не могла прийти в себя. Тёрла его тряпочкой, тёрла.

Потом, будто о чем-то вспомнив, полезла в угол между шкафом и батареей. Вытащила оттуда небольшую картонную коробку и начала развязывать ленточку.

Но тут закачалась форточка, зазвенели подвески на люстре, перекликаясь с хрустальными фужерами в серванте. "Землетрясение! Вторая волна! Скорее! Бежать отсюда!" - опомнилась Тая, сунула коробку под батарею и, подхватив дремавшего на подлокотнике кресла петуха, выскочила на улицу.

Соседи во дворе поглядывали на дом и спорили: упадет - не упадет. И расселят ли их после этого в новые сейсмоустойчивые дома.

Вскоре объявили отбой и разрешили вернуться в квартиры. И хотя по стене дома поползла трещина, приехавшая комиссия определила, что дом ещё крепкий, фундамент надежный. Трещину замазали, наложили специальные маячки и пообещали понаблюдать, не станет ли она расходиться. И тогда, может быть...

***

Много лет старый дом жил с заклеенными трещинами, и квартирный вопрос продолжал оставаться острым.  Семнадцатилетняя Ксюшка привела домой одноклассника Павлика.

- Это мой муж, мам. Мы ждём ребёнка.

Оставшись дома одна, Тая просунула руку под батарею. Коробочка была на месте.

Тая включила компьютер, набрала в поисковике: "Петух" и страшно удивилась обилию обрушившейся на неё информации. Оказывается, Петух является проводником солнца... причастен и к царству жизни, света, и - одновременно, к царству смерти, тьмы...

"Всем славянам известно поверье о неурочном пении петуха. Они поют, когда кто-то родился или умер, предсказывают смерть слышащему. Дабы уберечься от зла, заслышав ночной крик петуха, полагалось выбросить из окна горящий уголь или выстрелить из окна, - с изумлением читала Тая и постепенно в её голове складывались кусочки мозаики. - Петуха нельзя долго держать в хозяйстве. Старый петух может навлечь на хозяина смерть... в старину рассказывали, что семигодовой петух снесёт маленькое яйцо, из которого вылупится змей или другое дьявольское существо. Три года оно исполняет все желания хозяина, но потом забирает его душу..."

- О, боже! А нашему Петьке сколько? - лихорадочно принялась вспоминать Тая. - Ксюшке было два года, когда странный Петрушка на ярмарке вручил его Валерке! Уже два срока пережил! А ведь Анна говорила... Только никто её не слушал... Что теперь будет?

Тая с опаской взглянула на петуха. Когда пришел домой Валера, попросила его зарубить его или... унести куда-нибудь, от греха подальше.

Муж засмеялся:

- Да ты что, спятила? Домашнего любимца!.. Посмотри на него - разве у тебя рука поднимется? Скажи лучше, что у нас сегодня на ужин?

***

Вскоре Анна снова возникла в зеркале. И будто бы хотела привлечь внимание. Даже за волосы дёрнула. Но не больно, а как-то весело, что ли.

- Что опять такое? - испугалась Тая.

Анна пристально смотрела из зазеркалья.

- Пора!

Тая медленно распустила волосы, спустила с плеч платье. Переступив через него, начала разматывать бинт. Отклеила пластырь под мышкой и осторожно вытащила на свет маленькое кособокое яичко. Положила его на трюмо между собой и силуэтом свекрови. Стала ждать, затаив дыхание. От жуткого предвкушения шевелились на голове волосы, длинные пряди щекотали спину и грудь, пробуждая мерзких ледяных мурашек, которые медленно заползали по голому телу.

Но с яйцом пока ничего не происходило. Тая взглянула на старуху - та приложила палец к губам, и вдруг серая, с жемчужным отливом, скорлупа лопнула. С пронзительным писком выскочило из неё странное, мерзкое и жалкое одновременно, существо. Оно вытягивало шею, смахивающую на змеиную, и влажные зеленоватые чешуйки на теле расправлялись, становились похожими на пёрышки. Крошечная тварь кивала головой с миниатюрным померанцевым гребешком и, неуверенно покачиваясь на тоненьких курьих ножках, двинулось в сторону зеркала. Наткнулось на пристальный взгляд старухи и повернуло обратно - к Тае. И она приняла его в распахнутые холодные ладони. Тут же вздрогнула от боли: старый петух больно клевал её лодыжку.

Тая отпихнула ногой обидчика, бережно опустила новорождённого в коробку, а потом решительно повернулась. Схватила престарелого вояку за корявую лапу и подняла на уровень груди. Морщинистый гребень петуха налился кровью. Посланец солнца извивался, вертел головой, щипал за руки, норовил клюнуть Таю в лицо, но она отодвинула его от себя на расстояние вытянутой руки, все ещё не отпуская. Взглянула в помутневшее стекло, как бы ища совета. Анны в зеркале уже не было. Только она, голая, и старый взбесившийся петух в руках.

Тая схватила одной рукой петушью голову и с силой дёрнула. Хриплый клёкот толчками выталкивал из разорванного горла чёрную кровь.

***

Ночью Тая выскользнула на улицу. Зарыв труп петуха во дворе под раскидистой липой, от ветвей которой шевелились на стене тени, подошла к дому. При тусклом свете фонаря трещина казалась зловещей. Тая смотрела на неё, и под её взглядом трещина зазмеилась дальше, выше, к верхним этажам, разрастаясь в дерево с причудливой кроной. Один за другим лопались стягивающие края маячки. Покачнулось, готовое упасть небо.

- Стоп! - крикнула Тая, - там же мои! Спят... - и с изумлением увидела, как трещина прекратила свой страшный бег и замерла на месте.

Дома почувствовала себя непривычно легко, взглянула в зеркало.

Её лицо в чём-то неуловимо изменилось. Волосы растрепались, выбилась из пучка каштановая прядка. Горящий и независимый взгляд, пылающие румянцем щёки.

- А что? Ты мне нравишься, - сказала она отражению.

- И мне ты такая нравишься больше, - обнял щекотно сзади Валерка, - пойдём в кровать, милая...

Вскоре вышло распоряжение губернатора: всем, пострадавшим от землетрясения разрешить улучшение жилищных условий - без процентов и первого взноса. Их дом, по которому ползла и расширялась трещина, сломавшая маячки, тоже попал под губернаторскую программу.

В новую квартиру пустили впереди себя новоиспечённого петуха - того, из яйца. Правда, он вёл себя немного странно: помедлив на пороге, шагнул несмело бочком, а потом шустро забегал кругами, зацокал коготками по линолеуму, осваивая пространство.

Старое зеркало тоже забрали: Тая любила его за объёмное изображение в высоких створках. И однажды она снова увидела в нём Анну.

- Ты ведьма? - спросила напрямик у отражения, но ответа не последовало.

- Но ведь ты была... необычная. Этот твой мотоцикл, петух...

И Анна из зазеркалья поведала невестке свою историю.

***

Муж бросил её, когда Валерке едва исполнилось десять. Мало того, что ушёл к молодой, так ещё сына забрал, а потом и дом отсудил. Купил Валерке игрушечный пистолет и подговорил мальчишку свидетельствовать против мамочки на суде. Что Анна могла противопоставить почти настоящему оружию? Кулек подушечек - рубль и две копейки за килограмм?..

Валерка остался с отцом и мачехой, а Анна - с навсегда раненым сердцем и немного тронутой головой - так считали люди. Нет, со стороны это было почти незаметно. Подумаешь - разбила им окна и вымазала кузбасслаком двери. Всё ведь выплатила потом по суду - до копеечки!

Немолодая одинокая баба вкалывала, как сумасшедшая, чтобы заработать себе квартиру и доказать... Что доказать, Анна не знала, но иногда её ненависть к обидчику, а заодно и ко всему мужскому полу проявлялась в весьма эксцентричных поступках.

Скопив денег, она купила мотоцикл.

С ветерком прокатившись несколько раз под окнами изменщика и его жены с целой кучей новых ребятишек, Анна чувствовала себя если не отомщённой, то вполне удовлетворённой и независимой. По крайней мере, в эти "посещения" ей удавалось увидеть и своего прильнувшего к забору сыночка, отметить, как быстро он растёт...

Получив от завода двушку в пятиэтажной хрущевке, она переманила к себе сына - купила ему пневматическую винтовку - и немного успокоилась. Да и как было не успокоиться? Бывший продал дом и переехал со своим семейством в другой город, не сообщив адреса.

Когда сын отслужил армию и привел в дом девушку - полную противоположность матери - душа Анны вновь оказалась в смятении. Ей показалось, что у неё снова хотят отобрать то, что принадлежит только ей...

- Господи, мама! - на глазах Таи навернулись слёзы. - Ну почему мы ни разу не поговорили с тобой по душам? Жили в одной квартире, словно чужие!

Анна молчала.

- Но ведь это ты помогла, наколдовала, не знаю, землетрясение... как-то сделала, что нам дали квартиру?

Анна отрицательно покачала головой.

- Не ты? Но кто же тогда?..

Силуэт свекрови начал таять, пока не превратился в крошечное пятнышко испарины, как от горячего дыхания - в верхнем углу. А в зеркале осталось естественное отражение - только одной, стоящей перед ним женщины.

- Ты хочешь сказать. Что это всё - я? Ведьма, колдунья - я? - закричала Тая.

- И ты знаешь это: вспомни про трещину - ты ей управляла. А мне никогда такое не удавалось... Ты сильная!

- И что мне теперь с этим делать - с этой моей силой?

- Держи небо, дочка, не позволяй ронять его на землю, - непонятно сказала Анна и исчезла совсем, теперь уже навсегда.

(продолжение следует)