Контракт⁠⁠

Предыдущие части

Эпилог.

— Сестра, когда будете ставить следующую капельницу, предварительно поменяйте катетер. Старый еле держится. Рана постоянно кровит.

Женский голос был строгим. Он напоминал голос Авроры Степановны — учительницы начальных классов из далёкого детства мужчины. Это была грузная черноволосая женщина, своим видом и обилием золотых украшений похожая на цыганку. Характер её, впрочем, полностью соответствовал первому впечатлению — склочный, громкий, безжалостный к тем, кто осмеливался нарушить её единоличную власть в классе.

Мужчина с трудом приоткрыл глаза, но увидел лишь серые блики и неясные, размытые силуэты поблизости. Тут же почувствовал тупую, ноющую боль в висках и очень неприятную, колючую сухость во рту.

— Вера Петровна, пациент очнулся! — голос второй женщины был мягче и явно моложе.

Семен, не в силах терпеть боль, снова закрыл глаза. Он попытался попросить воды, но у него получилось лишь невнятное мычание.

— Хорошо. Добавьте десять миллилитров галоперидола и глюкозу. Скоро подойдёт Георгий Романович. Он скорректирует лечение.

"Я в больнице?" — запоздало пришло в голову Семену. "Ну конечно, где же ещё!"

И только сейчас он понял, что его так раздражало — стойкий и специфический запах больничного заведения. «Аромат» лекарственных средств и тяжелый дух дезинфекции.

На душе стало чуть спокойнее. Осталось только вспомнить — по какой причине он здесь оказался...

В памяти, робко и нехотя, зашевелились обрывки последних воспоминаний — смутные и бессвязные, почему-то наполненные жутким отчаянием. Что это было? Ночной кошмар или пугающая реальность? Попытки вспомнить ни к чему не приводили. Вместо лиц только тени, вместо фраз — монотонный гул и чей-то истеричный смех.

В спине, точно между лопаток жарко полыхнуло пламя фантомной боли. Стало страшно, хотя разум тут же успокоил — всё уже позади.

Мысли были тяжёлые, неповоротливые, словно мужчина находился под действием наркотического дурмана. Складывалось ощущение, что голова наполнена вязкой, киселеобразной жижей, в которой эти самые мысли тонут, беспомощно барахтаясь.

А ещё ужасно сильно, просто нестерпимо хотелось пить.

— Воды...

Стиснув зубы, он заставил себя открыть глаза, моргнув от пронзительной боли, и повторил чуть внятнее:

— Пить...

Размытое пятно приблизилось, постепенно обретая очертания, отдалённо напоминающие человеческое лицо. Через секунду Семен смог разглядеть тёмные овалы ярко подведённых, женских глаз. Нижняя часть лица незнакомки была скрыта медицинской маской.

— Кажется он просит пить, — как-то странно, без интонаций в голосе сказала она, быстро коснувшись лба Семена чем-то холодным и оттого неприятным.

Семен попытался кивнуть, но сил хватило только на то, чтобы вяло моргнуть.

— Вот и чудненько! — громогласно и басовито нарушил тишину чей-то мужской голос. — Значит, будет жить.

На последних словах голос изменился. Семен почувствовал, как кто-то склонился к нему, приблизившись почти вплотную. Горячий шёпот обжёг щеку тяжёлым дыханием, от которого почему-то пахло подгоревшим попкорном:

— А вот как долго и счастливо — это уже полностью зависит от него самого!

Во время последовавшей паузы Семен пытался сфокусировать взгляд на собеседнике. Безуспешно. Со зрением творилось что-то непонятное. Да и всё тело, несмотря на почти полное отсутствие боли, слушалось удивительно плохо — словно чужое, затекшее после долгого пребывания в неудобной позе.

Наконец в голове что-то щёлкнуло, туман слегка рассеялся, и взгляд удалось сфокусировать на говорящем. Улыбающееся лицо мужчины казалось отдалённо знакомым: аристократичная бородка, нос с горбинкой, густые брови. И странные тёмно-карие глаза с почти квадратными зрачками.

— Чудненько! — повторил мужчина, пряча глаза за тёмными стёклами очков. Он выпрямился во весь рост — высокий, широкоплечий, в белом больничном халате, накинутом поверх костюма-тройки. — Я безмерно счастлив, что самое страшное позади и мы преодолели кризис. Теперь дело за малым — лечение и покой. Выздоравливайте, Семен Олегович. Я буду рядом и присмотрю за вами.

Он сделал шаг к двери, замер, резким жестом подозвал к себе женщину-врача. Семен уловил приглушённый голос незнакомца, выстреливающий короткие, рубленые фразы, от которых у него необъяснимо заныло в затылке:

— Лечение продолжаем... Ни на секунду не оставлять одного... Круглосуточная охрана у палаты... Дело резонансное... Подозреваем, жертв гораздо больше...

С невероятным усилием Семен повернул голову, пытаясь разглядеть говорящих. Мужчина, заметив это, дружелюбно улыбнулся, кивнул всем присутствующим и вышел, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую белую дверь.

Если бы мог — он бы закричал. Стал бы возмущаться, требовать объяснений. Но тело не слушалось, а в сознании как-то очень неожиданно и стремительно образовалась ледяная пустота. Огромная и чёрная, как космос.

У кровати материализовалась медсестра. Минуту она стояла неподвижно, безмолвно наблюдая за ним. Затем медленно стянула с лица маску, обнажив искривлённую злобой ухмылку. Ярко-красная помада размазалась по лицу, создавая впечатление, будто она только что кого-то загрызла. Живьём.

— Ну что, больной, продолжим? — прошипела она, и в её глазах вспыхнуло что-то нечеловеческое. Что-то жуткое и очень кровожадное, заставившее Семена вздрогнуть всем телом и вжаться в жесткое лоно больничной койки.

Конец.