Интервент 7_2⁠⁠

— Сборище малахольных имбецилов! — Выругался Рон в халате нараспашку, когда Матиас Прог убрался восвояси. Стесняться Рону было нечего, поэтому сослуживцы давно привыкли, что после распечатывания он не комплексует.

Фумира кулаком врезала тому в верхнюю часть спины:

— Аминь, брат!

— Пойду гляну, что тут у них с принтером, Булез-с, со мной! — скомандовала Бабища.

Вообще-то, родители ей дали имя Роза, а дома так и совсем называли Розочкой. Ни мать, ни отец, ни её бабушки с дедушками не отличались внешней привлекательностью, поэтому в их шахтерских семьях всех звали коротко, четко, неброско. Только вот Бабище повезло — её родители захотели отличиться! В школе её называли Бугай — по её же просьбе, даже учителя называли её строго по фамилии. На Розу она приходила в ярость, била окна, людей, бросалась предметами. В команде мисс Рудо Бугай уже был — темнокожий увалень, которому больше подходило прозвище Тюфяк, но он прибыл с пополнением раньше Бабищи, так что застолбил позывной. Лицо у Розы выглядело так, как будто его при формировании сплющили сверху и снизу, а нижняя челюсть, лоб и нос упрутся в стену одновременно, если бы кому-то удастся с ней это проделать, так что прозвище Бабища одновременно не позволяло никому сомневаться в женском начале его носительницы и намекало на тумаки в случае чего. А мужчин она не любила то ли от природы, то ли по итогу, но вот уважала больше женщин — это факт! Винить её в том нельзя — это второй факт.

Худой светлый парень с торчащими зубами и ёжиком на голове сдёрнул со стены планшет и прошепелявил: — Иду, Бабс! — Бабс придержала дверь одной рукой, второй нежно подтолкнула Булеза-с. Фумира бросила на них из переговорной взгляд: те шли босые, в неуместных халатах, словно пациенты сумасшедшего дома при побеге.

— Скоты! — поцедила она. Все были с ней согласны — им тут не рады и красную дорожку ждать не следует. Команда разобрала оставшиеся планшеты и принялась за обсуждение.

— Ну чего там, головастый? Порадуй уже! — вопрошающе покосилась Бабс на планшет в руках Булеза-с. Тот ловко орудовал по экрану правой рукой, одержимо шевеля губами и языком между них.

— На этом этаже очередь в печатку, здесь налево, скоро будет лифт, съездим затаримся для братвы, — он отвлёкся рукой от планшета и ткнул одним из своих длиннющих кривых пальцев в сторону лифтовой двери.

Складывается так иногда, что человеку нужно попасть в хорошую обстановку. Где не сразу на нём ставят крест. Где присмотрятся, не оттолкнут из-за внешности или каких недостатков. Где даже полюбят его худшие стороны, и без жеманности, не свысока, а вполне дружески дадут прозвище, на которое грех обижаться. Ребятам даже не лень было за спиной выговаривать ту самую лишнюю букву, которую сам Булез произносил так, словно хотел всех оплевать. Пришел забитый компьютерный извращенец, интроверт и дегенерат, боящийся каждого взмаха руки, а стал любимчиком, незаменимым, ну и немного объектом насмешек, куда уж без этого. Но добрых, без злобы и умысла. Был Булез, стал Булез-с. При чем, как только они не пытались повторить его выговор, так и не смогли, поэтому его имя у каждого из уст звучало неповторимо.

Бабища и Булез спустились на цокольный этаж, дёрнули каждую из пяти дверей на склад. Булез неизменно открыл дверь, чтобы по-джентльменски, как учила его мать, пропустить Бабищу, а та всё так же неизменно забросила его вперёд.

— Драсьте, нам тринадцать технических униформ унисекс, — держа Булеза за шею всей рукой и натирая ему причёску, обратилась Бабс к Кастеляну. — Шесть — сорок шесть, четыре — сорок восемь, два — пятьдесят два, один — пятьдесят восемь! — скороговоркой выдала она количество и размер одежды.

— Рад приветствовать у нас, — добродушно начал завхоз, но, видя, как его сверлят недобрым взглядом, исправился: — на этаже! — добавил он и заговорщицки подмигнул. Негласное распоряжение уже разошлось. Не сказать, что все ему были рады, хотя, чего уж таить: чужаков не любят нигде, и это общечеловеческая фигня. — А давайте, вы подождете в другом месте? — сказал завхоз и понял, как смертельно-опасно это прозвучало. Для него опасно. Поэтому он объяснился: — У меня там диванчик, — он подмигнул рыжему пареньку, шею которого сжимала согнутая в локте медвежья лапища, и который уж было заволновался о судьбе завхоза из-за им же сказанного, — я там поставил кофе-машину. Ну, знаете, древнюю! Нам списали на переработку, а я взял и починил. Заварку, правда, всё равно приходится брать синтетическую, но мне кажется, что так гораздо вкуснее, — он приоткрыл дверь и приглашал пройти с ним. Эти двое при слове диван и кофе автоматически задвигали ногами, рыжего даже отпустили, он сейчас шел и разминал шею. — А я всё соберу и притащу прямо к вам, устраивайтесь! — теперь Кастелян включал свет и указывал на большой старый диван. Бабс присвистнула. Булез даже не пытался — ведь, он не зря Булез-с.

— И еще бельё, обувь — ну, это... всё, короче! — вдогонку, завалившись на диван и прижав к себе тщедушного Булеза, добавила Бабс.

— Можно было и не напоминать, — вернулся Кастелян, показался в двери, затем добавил: — я и сам в некотором роде здесь чужак, в курсе вашей ситуации.

Они подождали, пока услышат звук складской двери.

— Ну чё, разберёшься, головастик, с чудо-кофемашиной? — дружески тронула Булеза Бабс за его спичечную ляжку.

— Хороший мужик, да, Бабс? — спросил Булез, копошась в планшете. Ему пришлось покопаться, прежде чем он нашел инструкцию от аналогичной модели кофемашины. Они все ему показались одинаковыми.

— Ага, нефиговый такой, — ответила Бабища, хотя сейчас она думала не о кладовщике, а о том, какой же всё-таки молодец Булез-с: если не уверен, то так и говорит, а если смолчал, то сделает — мужик, хоть и немощный немного.

Булез нашел воду и заварку. Он разобрал полмашины, как показалось Бабс; немного рассыпал зёрен, но заправил её, теперь он поглядывал на планшет, затем что-то поворачивал, нажимал, пока не послышался звук электропривода и хрустящий треск. Бабс уже было подумала, что машина сломана, но увидела, что Булез-с скалит зубы: — Разобрался!

Они не всегда понимали, что он говорит, особенно если слова касались чего-то отвлечённого, не касающегося текущего разговора. Но тут всё было ясно — аромат говорил, что такого вкусного кофе они еще не пили.

Бабс с Булезом дождались Кастеляна. Тот извинился, но больших размеров не оказалось, сказал, что он уже закинул в очередь на печать, им придется подождать с линию межгалактического, а то и меньше. На что ребята не обиделись. Булез уже разобрался с настенным комплектатором и информационной панелью, на которой сейчас шло какое-то шоу с шутками и розыгрышами прохожих. Ребята придвинули парочку табуретов, соорудив из них импровизированный журнальный столик, на котором сейчас уже были разложены печеньки, шоколад и леденцы.

— Ну и ладушки, — довольно сказал себе под нос Кастелян и ушел в своё помещение.

Почти через линию времени — очередь на печать оказалась длинной — показался кладовщик и сообщил, что вот-вот и всё. Почти сразу же послышался звук лифта — кто-то спустился в подвал. Затем два голоса выясняли, которая из дверей вход на склад. Затем в двери их диванной комнаты показался симпатичный парнишка. Он придержал дверь, куда Кастелян вкатил коробку с вещами.

— Здесь еще и постельное! — подмигнул он.

***

Двенадцать человек разместились в южном гостевом блоке. Бугаю постелили на полу в кладовой — это никакое не унижение, просто он храпел, как паровоз.

— Как обстоят дела с принтером? — Фум присела на кровать Булеза. Тот скрутил рахитные ноги узлом и рылся в планшете.

— Защиту очереди они отключили уже давно, этот старый хряк её сам и отключил, когда печатал, — Булез-с смахнул на стену список, инфопанель засветилась, — все вот эти вещи.

Народ уставился на миниатюрные изображения предметов. Там были какие-то глиняные слоники, хрустальные вазы и прочая сентиментальная чепуха. — Нашу детку я загрузил с передатчика на базе!

Булез показал в руке небольшой накопитель данных, после чего смахнул на панель большое детальное изображение. В разрезе это было похоже на учебное пособие, которое изображало сложную составную турбину, внутри которой мигало красное ядро со знаком радиационной опасности. Поверх кожуха торпеды был еще один, по нему циркулировали стрелки, которые вверху и внизу торпеды покидали пределы вешнего кожуха, и концентрировались на двух предметах, походящих на большие пули. Замыкатели поля временного смещения крепились на трёх штангах каждый — в атакующей и задней частях торпеды. Поле смещения обозначалось знаком разомкнутой бесконечности — такой был почти на каждом шагу в Институте Континуума.

— Как всегда — с размахом? — спросил ответственный за оружие Николя со своей кровати. Они все уже были по-армейски застелены, но народ валялся на них, словно буйные подростки — в одежде и новых ботинках.

— Нормас! — Булез еще раз сбросил на панель изображение парящего креста. Он что-то сделал и крест уменьшился, потерявшись в размерах сферы будущего взрыва.

— Мы что, пошлём подальше Дежурного Смены? — буднично спросила Бабища, кровать которой была придвинута поближе к Булезу. Она тоже смотрела на размер взрыва, который даже ей казался излишним.

— Он просил всего лишь отложить действия, но заметь, он ничего не говорил про объект на орбите. — Она погрузила большой палец в инфопанель, в то место, где виднелась точка корабля, словно бы давя насекомое. Палец нарушил геометрию лазерной картинки, и та совсем исчезла. Фум убрала руку, и панель заработала, как прежде. На её слова команда заговорщицки заулюлюкала.

Николя было абсолютно безразлично с чем работать. Ты мог дать ему водопроводную трубу и приказать убрать Всемирное Правительство. Он в два счета сочинит взрывчатку на кухне, а из трубы сделает велосипед, на котором к тёте-Президенту подъедет девочка в бантиках и с ромашкой в руках. А еще он может из трубы сделать большую винтовку. Или вообще подымет ту на воздушном шаре и сбросит точно на цель вообще без всякой взрывчатки. Ну или самую малость добавить — для гармонии.

Запустить гибридную торпеду на орбиту? Дайте точку опоры, салаги!