Глава 39⁠⁠

От автора: https://author.today/work/426526 - полная версия истории, с нормально обозначеными главами.

Первым делом, я собрал всё необходимое. Еду, воду, медикаменты, да и ещё пару вещей, которые могли бы понадобиться. Сначала меня немного смутило, сколько всего нужно взять, но потом я понял, что это не излишество, а реальная необходимость. Мы ведь не знали, как долго все это продлится. Зачем ограничиваться, если можно быть готовым ко всему?

Как только я закончил собирать припасы, я принял решение перетащить всё в бункер. Место было безопасное, и если вдруг что-то пойдет не так, там можно будет переждать. Я уже не раз находился в таких условиях, и бункер стал для меня чем-то вроде убежища. Место, где можно было укрыться от всего, что происходит вокруг. Это был наш запасной вариант, и я не хотел, чтобы он оказался лишним. Лучше лишний раз быть подготовленным, чем потом жалеть.

Пока я занимался переносом, все вокруг как будто замирало. Понимание того, что это не просто обычная подготовка, а важнейшее дело, которое может определить наш успех или провал, сильно давило на меня. Мы были на грани, и я чувствовал, как эта напряженность нарастает.

Когда все было на своих местах, и мы наконец закончили с подготовкой, мы собрались и обсудили возможные варианты развития событий. Какие могли бы быть риски, какие аномалии нас могут поджидать, и как действовать в разных ситуациях. Каждый из нас высказывал свои предположения, и с каждым словом становилось ясно, что нам нужно быть максимально осторожными.

Но чем больше мы обсуждали, тем увереннее становилось, что мы всё обдумали. Мы были готовы. На каждую возможную опасность у нас был план, и каждый знал, что делать в случае чего. Мы отлично подготовились, и теперь оставалось только одно — действовать.

Я медленно тащил тяжёлую бензопилу, которую нашёл в кладовой. Она лежала в старом сарае на отшибе лагеря, среди метёл, топоров, граблей и прочих инструментов. Когда-то это место использовалось для хранения вещей, необходимых для работы по благоустройству лагеря, но теперь… Теперь оно стало для меня чем-то вроде арсенала. Если вдруг всё пойдёт наперекосяк, если лагерь попытается нас остановить, а может, даже если на нас нападёт толпа зомби — пусть у меня будет против них козырь. Не хочу повторять ошибок прошлого.

На секунду у меня мелькнула мысль собрать броню, хоть из подручных материалов, но здравый смысл быстро взял верх. В таких условиях она только помешает. Манёвренность важнее.

— Знаешь, мне кажется, что это лишнее, — сказала девушка, наблюдая за тем, как я волоку за собой тяжёлую "Дружбу".

— Лишним не будет, — буркнул я, — если бы у меня была возможность подготовиться ещё лучше, я бы ею воспользовался.

Семён, в отличие от нас, был спокоен, как удав. Он искоса поглядывал то на бензопилу, то на меня. В его взгляде читалось сомнение, но он ничего не сказал.

— Все готовы? — раздался голос Совы.

Мы молча кивнули.

Теперь пришло время действовать по плану. Первым делом нам нужно было перегрузить лагерь.

Для этого требовался хаос. Важно было выбрать момент, когда все пионеры окажутся в одном месте, чтобы воздействие было максимальным. Мы решили дождаться дискотеки — единственного вечера, когда большая часть обитателей лагеря собиралась на площади. Это был идеальный шанс.

Когда наступил этот вечер, мы начали.

Семён взял на себя поджоги. Он методично поджигал дома, заборы, любые деревянные конструкции, создавая как можно больше очагов возгорания. Огонь — мощный символ разрушения, и он идеально подходил для перегрузки системы.

Сова в это время находилась на площади, она должна была снести памятник. По нашему предположению, он был важной частью структуры лагеря, возможно, его фундаментом. Именно поэтому я заранее подготовил для неё взрывчатку — пришлось изрядно потрудиться, чтобы добыть необходимые материалы, но у нас не было права на ошибку.

Моя роль была не менее важной. Я должен был вызвать у пионеров когнитивный диссонанс, посеять в их головах сомнения. Я начал бредить, громко выкрикивая, что этот лагерь ненастоящий, что всё это лишь искусственная конструкция, что они заперты в месте, которого не существует. Я говорил так, чтобы меня слышали все, чтобы каждый хоть на мгновение усомнился в реальности происходящего.

Я сделал шаг вперёд, встал в центр площади и громко заговорил:

— Вы не понимаете! Это место — тюрьма. Возможно, вы считаете меня сумасшедшим, но это не так. Вы действительно уверены, что этот лагерь настоящий? Тогда ответьте мне на несколько простых вопросов. Какой сейчас год? В какой области находится лагерь? Ну или хотя бы… кто такой Генда?

Я указал рукой на постамент.

Толпа молчала. В воздухе повисла тяжёлая тишина. Они даже не пытались думать, будто мои слова не доходили до их сознания. Куклы. Все они были просто куклами, запрограммированными на выполнение определённой роли. Не важно, что я им говорю — хоть убейся, им всё равно.

Я сжал кулаки, в груди закипала злость.

— Ну? Кто такой Генда?! — повторил я громче.

Ответа не последовало.

— То-то и оно… Не знаете.

Вдруг из толпы раздался насмешливый голос:

— Ты дурак? Как это можно не знать?

Я ухмыльнулся и развёл руками.

— А я, может, из лесу вышел, всю жизнь там жил. Вот теперь хочу узнать. Так что рассказывайте мне о великом товарище Генде, — сказал я с наигранной надеждой.

Но в ответ раздалось лишь тихое, полное презрения:

— Дурак.

В этот момент пионеры заметили пламя. Паника начала охватывать толпу, кто-то начал кричать, указывая на огонь, разрастающийся за пределами площади. Их разум, до этого находившийся в оцепенении, наконец-то начал реагировать. Я воспользовался моментом и перевёл взгляд на Сову.

Она тоже смотрела на меня, готовая действовать. Я едва заметно кивнул.

В следующее мгновение раздался взрыв.

Гулкий, сотрясающий воздух и землю.

Постамент вздрогнул. Каменные ноги памятника треснули, и он начал крениться. На площади послышались крики. Люди бросились врассыпную. Я не сводил взгляда с памятника, пока тот с грохотом не рухнул на асфальт, разлетаясь на несколько частей.

Вот и всё. Началось.

Я закрыл глаза и сосредоточился. Вокруг всё ещё слышались отголоски паники, треск пламени, но я отбросил эти звуки, стараясь уловить лишь одно — стрекот сверчков.

Этот звук был важен. Он появлялся всегда, когда лагерь начинал меняться, когда границы между реальностями становились тоньше.

Я затаил дыхание, выжидая.

И вот… Требежание сверчков раздалось в ночном воздухе.

Я вздохнул, пытаясь расслабиться, и сосредоточился на своих ощущениях. В голове всплыл образ Юли — её таинственная улыбка, хитрый взгляд, пушистые ушки, лёгкое мурчание, которое она изредка позволяла себе.

Она — мой якорь.

Если Сова была права, то перемещение связано с теми, кто важен. Мы можем переходить к тем, с кем связаны.

Я почувствовал, как пространство вокруг меня дрожит, словно зыбкая рябь на воде. Гравитация будто исчезла, моё тело стало невесомым. Всё вокруг слилось в тёмный поток, смывая последние ощущения лагеря.

Я растворился.

В этот момент я перестал чувствовать лагерь вовсе.

Я парил в этом странном пространстве, ощущая, как вокруг меня пульсирует нечто необъяснимое. Это было похоже на то место, где я оказывался, умирая от рук Лены в прошлых циклах. Густая, давящая темнота окружала меня, заставляя чувствовать себя бесконечно маленьким.

Но затем начали появляться точки.

Сначала одна, затем ещё несколько, а потом целая бесконечная россыпь. Они мерцали, словно звёзды на ночном небе, разбросанные в хаотичном порядке. Однако хаос был лишь иллюзией — в глубине души я чувствовал, что между ними существует какая-то система, какая-то логика, которую я пока не понимал.

Я вглядывался в эти точки, и вдруг осознал: это не просто точки. Это лагеря.

Каждый из них — это отдельная версия «Совёнка», разбросанная в бесконечности. Я не знал, чем они отличались друг от друга, но чувствовал, что между ними есть что-то общее. Некоторые из них светились ярче, некоторые едва тлели, словно угасающие свечи. Были и те, что пульсировали тревожным красным светом, будто что-то в них шло не так.

Я попытался двинуться, но у меня не было тела. Или, вернее, тело было, но оно словно растворилось в этом пространстве. Я не чувствовал рук, ног, веса, но знал, что существую.

Тогда я попытался сосредоточиться на своей цели.

Юля.

Где она?

Если здесь лагеря связаны между собой, если я могу перемещаться, значит, должен быть способ найти её.

Я закрыл глаза — если это вообще имело смысл в таком месте — и снова сосредоточился.

Вспомнил её голос.

«Мурр, кто тут такой любопытный?»

Её взгляд.

Глубокий, проницательный, с лёгкой насмешкой.

Её тепло.

Я сосредоточился на этих воспоминаниях, на её присутствии. И вдруг почувствовал, как пространство вокруг меня начало сжиматься.

Темнота вокруг меня пульсировала, словно живая.

Я чувствовал, как пространство меняется, сжимается, словно меня засасывало всё глубже и глубже. Все лагерные точки, что я видел раньше, начали отдаляться, превращаясь в крошечные звёздочки где-то далеко позади.

Но одна из них...

Она была другой.

Я увидел её.

Огромную точку, чересчур яркую по сравнению с остальными. Она не мерцала, не меняла свой цвет, не угасала, как другие лагеря — она просто была. Огромная, массивная, всепоглощающая.

Я не знал, что это значит, но в груди холодом отозвалось странное предчувствие.

Центральный лагерь.

Это слово само всплыло в сознании.

Я не мог объяснить, почему назвал его так, но чувствовал, что оно правильное. Этот лагерь отличался от остальных. Возможно, он был источником? Или чем-то большим?

Но раздумывать дальше не было времени.

Внезапно, в самой гуще этой бесконечной темноты я увидел её.

Юля.

Она парила в воздухе, словно подвешенная невидимыми нитями. Её тело было неподвижно, глаза закрыты, а длинные волосы мягко колыхались, будто в невесомости.

Я замер.

Она выглядела хрупкой. Такой я её ещё не видел. Без привычной насмешливой улыбки, без игривого взгляда — просто лежащая в пустоте, словно застывшая между мирами.

— Юля! — окликнул я, но звук моего голоса поглотила тьма.

Я попытался приблизиться.

Мне казалось, что я не двигаюсь, но расстояние между нами сокращалось.

С каждым мгновением я ощущал её присутствие всё сильнее. Оно было... странным. Не таким, каким я его знал.

Я протянул руку.

— Юля! Проснись!

Ноль реакции.

Я не чувствовал её дыхания, её энергии, даже её ауры, которую раньше ощущал рядом. Она просто была, но при этом её как будто не было.

Что-то здесь не так.

Очень не так.

Я оглянулся. Центральная точка лагеря пульсировала позади, словно гигантское сердце этого места.

Я схватил её за руку.

Её кожа была холодной, почти ледяной, но я чувствовал — она жива. Просто где-то... далеко.

Я не мог оставить её здесь.

Сжав её пальцы, я сосредоточился.

Лагерь. Мой лагерь. Я должен туда вернуться.

Я закрыл глаза, представляя знакомые тропинки, столовую, площади. Я вызывал в памяти каждую мелочь, каждый запах, каждый звук, которым был наполнен этот мир.

Но пространство не поддавалось.

Оно держало нас, словно цепкие лапы чего-то неведомого впивались в моё сознание, не позволяя вырваться.

Я почувствовал, как мои мысли начали рассеиваться. Сознание угасало, медленно, но неотвратимо. Тьма обволакивала меня, словно бесконечный водоворот, засасывая глубже.

Нет! Я не могу позволить этому случиться!

Стиснув зубы, я обхватил Юлю обеими руками.

Я не знал, сколько у меня осталось сил, но вложил в этот рывок всё, что у меня было. Всё своё сознание. Всю свою волю.

Яркий всплеск боли пронзил голову, будто кто-то вырвал часть меня из этой реальности. Всё исчезло.

Тьма.

А затем—

Свет.

Ослепляющий, болезненный, настоящий.

Я почувствовал, как что-то твёрдое ударило в спину. Воздух со свистом вырвался из лёгких.

Асфальт.

Я был на асфальте.

Я попытался открыть глаза, но перед глазами плыли светлые пятна. Мир качался, будто я только что пережил падение с высоты.

Я жив.

Я здесь.

Я повернул голову в сторону и увидел её.

Юля.

Она лежала рядом, неподвижная, но уже не парящая в пустоте. Она здесь.

Мы вернулись.