Взросляк. Прибытие, больничка, карантин.
На Колыме, в декабре обычно стоят самые лютые морозы в году. Минус 45 это почти тепло. Частенько бывало, что температура по ночам опускалась до минус пятидесяти пяти. В такие дни, воздух на улице ощущается физически. Кажется, он трещит и вот-вот расползется над головой как трухлявая простыня вдоль шва. Дым из труб котельных поднимается строго вертикально вверх и, лишь достигнув какого-нибудь воздушного потока на большой высоте, расползается в стороны. Солнце в этот период появляется не больше чем на три-четыре часа. Где-то около полдвенадцатого выползает из-за сопок и к трём уже прячется за горизонт. От мороза в воздухе замерзают мельчайшие частички влаги и над землей висит туман. Из-за этого тумана, в ясную погоду практически всегда наблюдается эффект «Солнце в рукавицах», эдакая радуга вокруг светила.
Вот в один из таких дней, очередным этапом меня привезли с малолетки во взрослую колонию общего режима в г. Сусуман.
Был конец 1985 года, перестройка набирала шаг, ускорение и гласность в один голос утверждали, что период застоя окончен. А Михаил Сергеевич практически каждый день появлялся в телевизоре и рассказывал, как хорошо мы теперь заживем. Плюрализм, альтернатива, суверенитет, секвестирование…
Еще не взорвался реактор в Чернобыле, не рубят виноградники в Крыму и на Кавказе, полки магазинов не завалены китайскими товарам, а цены на продукты диктуются плановой экономикой. За забором все еще СССР, хотя первые ростки под его фундамент уже брошены. Скоро они прорастут и развалят это здание.
Если вы читали мои предыдущие посты, то должны помнить, что у меня в Хабаровске и на Сахалине на ногах высыпали язвы. «Амурская розочка». Тут описано, для тех кто не читал. И практически весь период, что я находился там, медицинская помощь оказывалась лишь поверхностная – кварцевание, мазь Вишневского и все. Поэтому, по приезду на взросляк, я прямо из карантина угодил в тюремную больницу, которая находилась тут же. Но была она отделена от остальной зоны и в ней находились зэки из всей области. То есть там были и матерые волки с «полосатого» режима, и строгачи, и усиленные. Мне досталась палата, в которой я лежал с одним строгачом. Конечно же, мы не вдвоем лежали в палате, но запомнился только он. На вид лет 30-35, весь в наколках, пальцы веером.
В первый же день он предложил сыграть в шахматы «под интерес», я же будучи самоуверенным молодым человеком и имея второй разряд по шахматам, согласился. Шахматист млять. Через пару партий, я лишился шарфа и варежек. После этого играть под интерес категорически отказался, чем вызвал недовольство и обиду. Но я твердо стоял на своем и в конечном итоге мы стали играть без ставок, чисто чтобы скоротать больничные будни. Я так и не выиграл ни одной партии.
Зэк был колоритный. Просыпаясь утром, он начинал травить какие-то байки и анекдоты, еще не встав с постели. И травил их до тех пор, пока не начинал похрапывать, засыпая вечером. Он не затыкался, даже играя в шахматы. В его голове была просто пропасть каких-то диких историй про воров, бандюков и прочих асоциальных личностей. Не обошлось и без поганых ментов, собак-прокуроров и продажных судей. Наверное, ему казалось, что я восхищаюсь этой романтикой и хочу стать таким же. Но после малолетки, перспектива стать уголовником у меня не вызывала никакого восторга. Вообще, находится в одном помещении с этим типом, было жутко неприятно. Какой-то он был… Ну, не знаю. Скользкий. Будто кто-то высморкался, а вам приходится вытирать это. Пусть и в резиновых перчатках.
К счастью, видимо, от хорошего питания, сухого (пусть и холодного) Колымского климата, а так же возможностью плотно заниматься личной гигиеной, язвы на ногах начали подсыхать и буквально на третий день уже выглядели не так страшно. Потому меня вернули обратно в карантин общей зоны. Через некоторое время ноги полностью зажили и, теперь лишь шрамы напоминают об этой неприятной болезни.
Когда я говорю, что питание было хорошим, это не совсем так. Еду, подаваемую в столовой, можно охарактеризовать одним хорошим русским словом – бурда. Вкусовые качества оставляли желать лучшего. Точнее, вкусовых качеств она не имела. Но в супе было полно картохи, пусть и разварившейся. А в ухе довольно часто попадались куски рыбы. Каши были перловые, сечка, овес, пшенка. Никакого риса или гречки. Но это была полноценная каша, даже заправленная растительным маслом. И еды было много. Вкусно, не вкусно, но сытно и достаточно. За восемь месяцев оставшихся мне до конца срока, я отъел изрядную ряшку, набрал мышечную массу и перестал быть похожим на скелета.
Карантин располагался на втором этаже над баней. Потому ничего удивительного, что я познакомился с начальниками карантина и бани. Эти должности занимали зэки. Оба они имели большие сроки, оба были осуждены по экономическим статьям и оба были интеллигентного вида евреями. Интеллигентного, не в смысле в очках и сутулые, нет внешность у них была вполне себе мужская и брутальная. Но в глазах светился ум, речь была почти без использования жаргона и мата, и оба имели высшее образование, что в тюрьме очень большая редкость. Уж не знаю почему, но у меня с ними сложились довольно дружеские отношения и вечерами они приглашали меня в кондейку начальника карантина, где мы пили чай и беседовали за жизнь. Там я впервые попробовал салат, о котором перед новым годом запилил целый пост.
В карантине произошло еще два события. Ко мне пожаловала целая делегация бывших малолеток выяснять, почему это я должен был прибыть еще в августе, а прибыл в декабре. Уж не решил ли я остаться на малолетке и стать там «блатным»? Кто не читал мой пост «Малолетка. Кто есть кто» прочитайте, иначе вам будет не понятно о чем идет речь. После моего рассказа о том, что малолетка была закрыта на карантин из-за эпидемии дизентерии, они успокоились. Хотя первоначально были настроены очень решительно. Боюсь, если бы и вправду имел к «блатным» отношение, то мне пришлось бы туго. К счастью, в свое время я сделал правильный выбор.
Кроме того, мне был задан прямой вопрос – «Кем ты собираешься тут жить?». В общем-то, вариантов было ровно два. На самом деле, конечно выбор был больше.
Например можно было попроситься в хозобслугу (об этом я расскажу позже). Но поскольку в зоне было довольно много тех, с кем мне потом предстояло общаться на воле, я не мог пойти на этот шаг, не потеряв уважения земляков.
Потому только два варианта: Стать «отрицаловом» или стать мужиком. И заметьте, в отличии от малолетки, никто не называл себя вором, блатным или еще каким громким словом. "Блатной", так вообще звучало как ругательство. Нормальные мужики не блатуют. Максимум «в авторитете». Ну или чаще - «отрицалово».
В чем отличие, спросите вы? Пожалуйста, объясню:
Мужик отбывает наказание, работает, исполняет распоряжения администрации и не нарушает распорядок. Человек просто тянет лямку и ждет окончания срока.
Отрицалову работать западло (не совсем, но на многих видах работ), выполнение распоряжений администрации западло и т.д. и т.п. Соответственно, регулярный штрафной изолятор, лишение посылок/свиданий и прочие репрессии, зато авторитет среди зэков и некий «вес» в этой среде.
А еще гастрит. Почему гастрит? Потому что график кормления в ШИЗО был по принципу «День лётный, день пролётный». Ну, то есть в лётный день кормили как обычно, как всех. А в пролётный день действовало меню:
1. Завтрак: Хлеб с водой.
2. Обед: Вода с хлебом.
3. Ужин: И то, и другое.
Как вы понимаете, при таком меню, большинство тех, кто регулярно отбывал наказание в ШИЗО, буквально через пару месяцев начинали маяться животом.
Вопрос «Кем я буду жить» для меня не был неожиданным и ответ на него был заготовлен заранее: - "Ребят, я конечно все понимаю, авторитет там, общак и остальное прочее, но мне до дому осталось 8 месяцев, нафига мне эти головные боли? Буду мужиком".
Вообще, большинство тех, кто поднялся с малолетки, как раз выбирали обратный путь. Уходили в отрицалово. Почему? Для меня это загадка. Казалось бы, пройдя тот кошмар, ты должен быть ниже воды, тише травы. В общем, не могу сказать почему, но было так как было.
Если судить по себе, то наверное потому, что малолетка отучила меня бояться. А человек без инстинкта самосохранения, опасный человек. Но меня всегда сдерживала природная интеллигентность, а так же огромное количество прочитанных книг, в которых были добрые сюжеты. А вот малообразованные дети неблагополучных родителей, становились злыми, дерзкими и по-настоящему отрицательными. Кстати, поэтому многие начальники отрядов не хотели брать к себе бывших малолеток, чтобы не портить статистику.
Со мной же произошло наоборот, когда случилось второе событие.
Буквально через пару дней после встречи с бывшими малолетками, в карантин пожаловал офицер, начальник пятого отряда. Отрядник. И первый вопрос, который он мне задал – Я слыхал, ты собираешься жить мужиком?
Как говорит @TS24, нас было двое, нас кто-то предал. Впрочем, информация не секретная и я ее подтвердил. Единственно, что озвучил отряднику просьбу, отправить меня работать на швейку. Ну, вы понимаете, на швейное производство. Очень уж не хотелось зимой работать в полуоткрытых цехах лесопилки или металлообработки. На что тот выдвинул условие - не выделывайся, веди себя достойно, будешь работать на швейке. Если будут косяки, пойдешь пилить лес или таскать траки от бульдозерных гусениц. В общем, как говорил незабвенный Михаил Сергеевич, мы достигли консенсуса. Надо сказать, что и я и он, выполнили свои стороны договора и до самого моего освобождения никаких конфликтов или трений между нами не возникало. Не смотря на то, что мы фактически находились по разные стороны баррикад.
По окончании срока карантина, я продолжил отбывать наказание в пятом отряде, под руководством старшего лейтенанта Ч. Но это уже, другая история.
Ну и как обычно хочу сказать всем моралфагам - я не пропагандирую АУЕ. Ни в коем случае не хочу сказать, что в преступном мире есть что-то романтическое или вообще хорошее. Тюрьма/зона это грязь, унижения, боль. Ничего хорошего там нет. Не нарушайте закон.
Ну а я... Я просто рассказываю о части своей жизни тем, кому это интересно. Пусть это и была не лучшая часть моей жизни. Скорее худшая.
Моим подписчикам: Будет еще пост на эту тему. Может два. Но мой тюремный срок подходит к концу. А когда он закончится, я больше не буду писать на зоновские темы. Впрочем, у меня есть истории не только об этом.
Всем добра.