Торгаши и вера
Дверца соседней кабинки хлопнула, и низкий, с выраженной
хрипотцой, голос произнес:
–Здравствуйте, святой отец. Хотелось бы поговорить.
Причер с подавленным стоном уселся прямо.
–Простите, – сказал он, – а там много еще народу?
–Больше никого.
–Вы не могли бы сделать мне одолжение? Пойдите закройте наружную дверь. И возвращайтесь, конечно.
–Уже закрыл, святой отец.
"Парню когдато чинили глотку, – безошибочно определил Причер. – И капитальный был ремонт. Крепко досталось бедняге. Между прочим, что это у него за акцент? Едва заметный, но есть. Чуть ли не русский. Да ну, русскому нечего делать в нашем храме. Просто ему, наверное, и лицо тоже
латали. Вот и квакает теперь. Прямо скажем – не позавидуешь".
–Хорошо, – сказал Причер. – Я слушаю тебя, сын мой.
Открой свою душу, и…
– Похоже, я утратил веру, святой отец, – перебил его хриплый. – Потерял. Совсем. О чем и прибыл доложить.
В голосе хриплого читались глумливые нотки. "Или это
кажется мне? – подумал капеллан. – Ну, послушаем".
–Как же это произошло, сын мой?
–Не перебивайте, будьте добры. Понимаете… Хм… Тяжелее,
чем я думал. Бросать вам в лицо такое… обвинение. – Голос хриплого посерьезнел, но не ослаб, напротив, отчетливо налился силой.
–А ты не обвиняй, – посоветовал капеллан. – Просто рассказывай. С самого начала.
–Хм… С начала? Что ж, это мысль. Я из совершенно обычной семьи. Родители ходили в церковь по воскресеньям, как все
нормальные люди. Брали с собой меня. В общем, я с детства привык к тому, что есть Бог и он меня любит. И я его любил. Уж было за что. За обещание вечной жизни в раю, если я буду себя хорошо вести.
–И как ты сейчас к этому относишься? – ввернул Причер.
–Как к большой ошибке, – твердо сказал хриплый. – Меня
поманили наградой. Будь хорошим, и воздается тебе. Так все говорили – мама, папа, священники. Ну, я старался. Грешил, конечно, не без этого. Но потом всегда молил о прощении и пробовал свои грехи компенсировать. Верил, что моя праведная
жизнь будет оплачена потом, там, после – вы понимаете? Хм… А почему, собственно, я не должен был верить? Это же нормально. Все верят, и я со всеми. Что я, хуже других? К тому же меня постоянно в этой вере укрепляли. Закрепощали. В школе, в училище, потом уже в войсках, рядом всегда был святой отец. И чего уж там вратьто – мне от его присутствия было легче жить и хорошо себя вести. Я всегда чувствовал, что Бог – он здесь, рядом, смотрит на меня глазами священника.
Фиксирует мои удачи и промахи, короче, сводит дебет с
кредитом. Оо, у меня неплохая кредитная история! Я действительно старался быть добрым христианином. А потом… – Хриплый вдруг запнулся.
Причер секунду выждал и даже рот открыл, чтобы подключиться, затянуть собеседника в русло схемы, разработанной специально для таких случаев, но тот словно уловил это его желание.
–Видите ли… – прохрипел он. – На самом деле хорошо,
что не видите. И не увидите теперь. У меня были серьезные ожоги. Во всю грудь, да еще и лицо зацепило. Понадобилось много усилий, чтобы остаться в строю. И конечно, не хватало денег сделать пластику. Такие шрамы… Даже невеста сбежала.
И тут появились снадобья с креатиновыми присадками. Еще экспериментальные. Я подрядился в испытатели, взятку дал, чтобы попасть в группу добровольцев. И представьте, кожа стала почти как новенькая. А потом выяснилось, что в один
прекрасный день креатин может дать гораздо больше. Сделать меня вечным. Нас всех. Даже вас!
"Понесло болезного", – устало отметил капеллан. Разобрать тонкие интонации покалеченных голосовых связок было непросто, но Причер всетаки услышал – хриплый съезжает в истерику. Скорее всего, специально накручивает себя, чтобы обрушить на капеллана обещанные с самого
начала "обвинения". Не такто это просто для человека, выросшего в насквозь христианском обществе, – священника обвинять. Причер хриплому даже посочувствовал., Он в общем и целом представлял себе, что будет дальше. И тяжко переживал, что случай такой запущенный.
–Сделать бессмертным все человечество! – почти выкрикнул хриплый. – А?! Каково? Вам не страшно, отче? А ведь должно быть страшно! Это же такая бомба под веру. Под самое основание! Ладно, вы просили меня излагать по порядку… Докладываю. Поначалу разное думали про креатин – вдруг
утка? – но мне лично не было резона сомневаться. Ято знал совершенно точно – он творит чудеса. Креатин, а не Бог ваш, понимаете? И тут я неожиданно прозрел. Оглянулся назад и увидел, что всю свою жизнь вел себя как слепец. Как последний тупица!
"Тупица и есть, – подумал капеллан. – Что ж мне с тобой
делатьто, заблудшая душа? Хорошо беднягу мама с папой воспитали. Торгаши были, наверное. Коммерсанты. Это ж надо умудриться – Богу душу продать! Хоть диссертацию пиши.
А случай, между прочим, не такой уж редкий должен быть.
Материалу, наверное, хоть отбавляй. Просто я раньше както об этом не задумывался".
Отрывок из повести Олега Дивова "Саботажник" (С)
хрипотцой, голос произнес:
–Здравствуйте, святой отец. Хотелось бы поговорить.
Причер с подавленным стоном уселся прямо.
–Простите, – сказал он, – а там много еще народу?
–Больше никого.
–Вы не могли бы сделать мне одолжение? Пойдите закройте наружную дверь. И возвращайтесь, конечно.
–Уже закрыл, святой отец.
"Парню когдато чинили глотку, – безошибочно определил Причер. – И капитальный был ремонт. Крепко досталось бедняге. Между прочим, что это у него за акцент? Едва заметный, но есть. Чуть ли не русский. Да ну, русскому нечего делать в нашем храме. Просто ему, наверное, и лицо тоже
латали. Вот и квакает теперь. Прямо скажем – не позавидуешь".
–Хорошо, – сказал Причер. – Я слушаю тебя, сын мой.
Открой свою душу, и…
– Похоже, я утратил веру, святой отец, – перебил его хриплый. – Потерял. Совсем. О чем и прибыл доложить.
В голосе хриплого читались глумливые нотки. "Или это
кажется мне? – подумал капеллан. – Ну, послушаем".
–Как же это произошло, сын мой?
–Не перебивайте, будьте добры. Понимаете… Хм… Тяжелее,
чем я думал. Бросать вам в лицо такое… обвинение. – Голос хриплого посерьезнел, но не ослаб, напротив, отчетливо налился силой.
–А ты не обвиняй, – посоветовал капеллан. – Просто рассказывай. С самого начала.
–Хм… С начала? Что ж, это мысль. Я из совершенно обычной семьи. Родители ходили в церковь по воскресеньям, как все
нормальные люди. Брали с собой меня. В общем, я с детства привык к тому, что есть Бог и он меня любит. И я его любил. Уж было за что. За обещание вечной жизни в раю, если я буду себя хорошо вести.
–И как ты сейчас к этому относишься? – ввернул Причер.
–Как к большой ошибке, – твердо сказал хриплый. – Меня
поманили наградой. Будь хорошим, и воздается тебе. Так все говорили – мама, папа, священники. Ну, я старался. Грешил, конечно, не без этого. Но потом всегда молил о прощении и пробовал свои грехи компенсировать. Верил, что моя праведная
жизнь будет оплачена потом, там, после – вы понимаете? Хм… А почему, собственно, я не должен был верить? Это же нормально. Все верят, и я со всеми. Что я, хуже других? К тому же меня постоянно в этой вере укрепляли. Закрепощали. В школе, в училище, потом уже в войсках, рядом всегда был святой отец. И чего уж там вратьто – мне от его присутствия было легче жить и хорошо себя вести. Я всегда чувствовал, что Бог – он здесь, рядом, смотрит на меня глазами священника.
Фиксирует мои удачи и промахи, короче, сводит дебет с
кредитом. Оо, у меня неплохая кредитная история! Я действительно старался быть добрым христианином. А потом… – Хриплый вдруг запнулся.
Причер секунду выждал и даже рот открыл, чтобы подключиться, затянуть собеседника в русло схемы, разработанной специально для таких случаев, но тот словно уловил это его желание.
–Видите ли… – прохрипел он. – На самом деле хорошо,
что не видите. И не увидите теперь. У меня были серьезные ожоги. Во всю грудь, да еще и лицо зацепило. Понадобилось много усилий, чтобы остаться в строю. И конечно, не хватало денег сделать пластику. Такие шрамы… Даже невеста сбежала.
И тут появились снадобья с креатиновыми присадками. Еще экспериментальные. Я подрядился в испытатели, взятку дал, чтобы попасть в группу добровольцев. И представьте, кожа стала почти как новенькая. А потом выяснилось, что в один
прекрасный день креатин может дать гораздо больше. Сделать меня вечным. Нас всех. Даже вас!
"Понесло болезного", – устало отметил капеллан. Разобрать тонкие интонации покалеченных голосовых связок было непросто, но Причер всетаки услышал – хриплый съезжает в истерику. Скорее всего, специально накручивает себя, чтобы обрушить на капеллана обещанные с самого
начала "обвинения". Не такто это просто для человека, выросшего в насквозь христианском обществе, – священника обвинять. Причер хриплому даже посочувствовал., Он в общем и целом представлял себе, что будет дальше. И тяжко переживал, что случай такой запущенный.
–Сделать бессмертным все человечество! – почти выкрикнул хриплый. – А?! Каково? Вам не страшно, отче? А ведь должно быть страшно! Это же такая бомба под веру. Под самое основание! Ладно, вы просили меня излагать по порядку… Докладываю. Поначалу разное думали про креатин – вдруг
утка? – но мне лично не было резона сомневаться. Ято знал совершенно точно – он творит чудеса. Креатин, а не Бог ваш, понимаете? И тут я неожиданно прозрел. Оглянулся назад и увидел, что всю свою жизнь вел себя как слепец. Как последний тупица!
"Тупица и есть, – подумал капеллан. – Что ж мне с тобой
делатьто, заблудшая душа? Хорошо беднягу мама с папой воспитали. Торгаши были, наверное. Коммерсанты. Это ж надо умудриться – Богу душу продать! Хоть диссертацию пиши.
А случай, между прочим, не такой уж редкий должен быть.
Материалу, наверное, хоть отбавляй. Просто я раньше както об этом не задумывался".
Отрывок из повести Олега Дивова "Саботажник" (С)