Снова о русском ударении: торты или торты?⁠⁠

Предупреждение: если вы видите язык исключительно в категориях «правильно / неправильно», лучше не читайте дальше. Пост написан для тех, кто любит русский язык по-настоящему.

Продолжаю тему, поднятую в предыдущих постах (звонит, творог). Сегодня мы поговорим об ударении в заимствованиях.

Места ударения в заимствованном слове зависит от нескольких факторов. Одним из них является звучание этого слова в языке-источнике. Например, в греческом слове κατάλογος «список, перечень», как мы видим, ударным является второе а (во всяком случае, в именительном падеже). Почему же норма предписывает говорить каталóг, а форму катáлог осуждает? Потому, что в современный русский каталог пришёл через французское посредство, а во французском ударение ставится всегда на последний слог.

Иногда слово заимствуется с одним ударением, но затем начинает ориентироваться на форму другого языка, и ударение меняется. Например, музыка была заимствована в русский из польского (именно поэтому она музыка, а не музика или мусика). Для разговорного польского характерно ударение на второй слог от конца, и поначалу именно так это слово по-русски и произносили: музы́ка.

Вот как рифмует ещё Пушкин:

Оттого-то шум и клики
В Питербурге-городке,
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке.

Но затем тон в нашей музыкальной терминологии стал задавать итальянский, где musica произносится как /мýзика/, и ударение в русском сместилось на нынешнее. Кстати, древние греки, которые изобрели это слово, вообще ударяли последний слог: μουσική /мусикэ́/.

Компас наоборот был заимствован из итальянского (compasso /компáссо/) как компáс, а затем поменял ударение под влиянием немецкого Kompass /кóмпас/ или польского kompas. Но в речи моряков сохранилось старое ударение.

Слова астролог и гангрена изначально попали к нам с тем же ударением, что было в греческом: ἀστρολόγος – астроло́гъ, γάγγραινα /гáнграйна/ – га́нгрена. Впоследствии оно сменилось современным (астрóлог, гангрéна). А вот у трапезы и герцога ударение поначалу было иным, чем в греческом и немецком (τράπεζα – трапе́за, Herzog /хэ́рцог/ – герцо́гъ), а затем приблизилось к оригиналам.

Происхождением также объясняется разница между маркёром (человеком, ведущим счёт очков в бильярде) и мáркером (фломастером). Первое из французского marqueur, а второе – из английского marker. В форме дискýрс ударение ориентируется на французский, а ди́скурс – на английский. Йогýрт из французского yoghourt, а йóгурт – из английского yoghurt. Феномéн из французского phénomène, а фенóмен опирается на исходное греческое φαινόμενον.

И, конечно же, ударение у заимствований может меняться в силу неких внутренних процессов в русском языке, заимствования в этом плане ничуть не хуже тех же творога или щавеля.

Что касается слова торт, вынесенного в заглавие поста, то его проблема лежит в иной плоскости, а именно в колебании между акцентными парадигмами.

Напомню, что для современного русского литературного языка выделяют шесть основных акцентных парадигм существительных, то есть схем расстановки ударения при склонении слова:

Когда какое-либо слово попадает в русский язык, нам нужно решить, по какой парадигме оно будет склоняться. Свежие заимствования, как правило, попадают в парадигму (a), поскольку она намного проще остальных – ударение всегда стоит на основе и никуда не сдвигается.

Именно так норма требует поступать со словами торт и порт: тóрта, тóрты, тóртов; пóрта, пóрты, пóртов. Зачем же в разговорном русском (a) сменяется на несколько более сложную (b), то есть тортá, торты́, тортóв? Здесь в игру вступает такой фактор как освоенность. У часто используемых слов, которые воспринимаются носителями как привычные (вне зависимости от того, заимствование это или нет), иногда наблюдается переход из (a) в (b) или (c). Особенно это характерно для односложных существительных.

Формы парадигм (b) и (c) нередко воспринимаются как более фамильярные, обиходные, свои, в противовес более «правильным» формам (a). Попробуйте образовать множественное число от немецкой фамилии Шмидт. Почти наверняка вы скажете Шми́дты. Однако великий лингвист Николай Сергеевич Трубецкой, который после революции эмигрировал в Австрию, писал, как среди русских эмигрантов есть тенденция говорить Шмиты́ (а также Кинцы́ и Турны́). Почти наверняка вы чувствуете оттенок фамильярности в этой форме.

Хорошо почувствовать этот эффект можно на примере слова фирма. Фи́рма – это нечто нейтральное, просто предприятие, контора. Фирмá – совсем другое дело, это что-то близкое и дорогое сердцу модника.

Нередко эта тенденция создаёт разницу между «обывательским» и профессиональным произношением. Скажем, норма предписывает (a) для массажа (массáж – массáжа), однако в профессиональной речи отмечается (b), то есть массáж – массажá.

Я думаю, каждый найдёт в своей профессии такие примеры. например, я сам лишь недавно с удивлением узнал, что согласно норме нужно говорить ю́сы, поскольку вживую я слышал только юсы́.

Что интересно, у этой тенденции есть и другая сторона. У слов, которые уходят из обихода, (b) и (c) сменяются на (a). Так, старое ударение пи́сарь – пи́саря – писаря́ – писарéй, лéкарь – лéкаря – лекаря́ – лекарéй меняется на новое пи́сарь – пи́саря – пи́сари – пи́сарей и лéкарь – лéкаря – лéкари – лéкарей.

Таким образом, формы торты́ и порты́ возникли потому, что торт и порт перестали восприниматься как нечто заимствованное и чужеродное, и стали обыденными, «своими» словами. Просто, так же как звóнит или щáвель, их постигла стигматизация и теперь по ним граммар-наци отличают агнцев от козлищ. Аналогичная смена ударения у других слов их, как правило, не заботит. Поэтому если вас кто-либо тюкает за торты́ и порты́, попросите его поставить во множественное число без заглядывания в орфоэпический словарь слова грунт, шприц, тост, сват и дед. Если же вы любите тюкать людей за торты́ и порты́, будьте готовы к тому, что всякие умники начитаются постов в Интернете и будут задавать вам коварные вопросы. В любую свободную минуту листайте орфоэпический словарь (обязательно последнее издание, иначе можно попасть впросак), и это откроет перед вами новые горизонты. Можно будет клеймить неграмотными и не знающими русский язык также тех, кто говорит сваты́ и деды́.

Источники:

Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1980.

Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985.

Зализняк А. А. Закономерности акцентуации русских односложных существительных мужского рода // Зализняк А. А. Труды по акцентологии. Том 1. М.: Издательский Дом ЯСК, 2010.

Зализняк А. А. Древнерусское ударение: Общие сведения и словарь. 2-е изд., расширенное и переработанное. М.: Издательский Дом ЯСК, 2019.

P.S. По акцентологии обязательно будет ещё один пост, где мы попытаемся разобраться в том, по каким принципам ударяются производные.