Опоздавшая пицца
Я бежал, летел, как птица на последнем дыхании. За плечами термокороб с пиццей, которая уже начала остывать. На телефоне — таймер обратного отсчёта: 5 минут до просрочки... Если не успею — прощай премия. Не будет премии мама останется на сегодня без лекарств.
"Ещё чуть-чуть… всего пару кварталов…" — думал я, перепрыгивая через лужи. Октябрьский дождь брызгал в лицо ледяными каплями.
Звук удара и слабый крик. Я обернулся.
На другой стороне улицы женщина упала у перехода. Пожилая, в платке, с тростью. Она пыталась подняться, но ноги подгибались, рука не слушалась, скользила по трости. Осеннее пальто окунулось в лужу.
— Чёрт... — прошептал я, замедляя шаг. Машины мчались по дороге, как всегда, кто-то раздраженно сигналил, кто-то объезжал «препятствие».
«Ты видишь меня? Ты чувствуешь боль? Я знаю, что ты хочешь встать, но не можешь. Твои глаза полны страха и надежды. И я больше не могу бежать в прежнем направлении».
Не раздумывая, я бросился через дорогу. Промокшая куртка, стёртые подошвы кроссовок скользили по асфальту, но это было неважно.
— Вы в порядке? — спрашиваю, опускаясь рядом с ней на колено.
Она смотрит на меня, пытаясь через силу улыбнуться:
— Нога… кажется, что-то случилось… и на трость не могу опереться – больно.
— Давайте я помогу вам встать. Только не двигайтесь резко, хорошо?
Она кивает. Дыхание частое. Я беру её холодную руку и перебрасываю себе за шею, поддерживая за талию, помогаю подняться. Она шепчет:
— Спасибо, молодой человек… мне так неловко…
— Ничего страшного. Сейчас вызовем скорую.
В голове мечутся мысли:
«Премия. Лекарства. Мама. Маме я куплю лекарства завтра. Но если я сейчас уйду, эта женщина может умереть. Одинокая. Без помощи. Как тот мужчина два года назад. Но, то было зимой…»
Врачи приехали быстро. Я остаюсь с ней. Она говорит им, что я был первым, кто пришел на помощь. Они благодарят меня. Я говорю, что хочу с ней, пока не будет оказана помощь. Она сжимает мою руку:
— Ты… Ты хороший мальчик… как тебя зовут?
— Максим.
— Очень приятно, Максим. Я — Елизавета Александровна.
Мы едем в больницу.
В приёмном покое больницы врач, высокий мужчина лет сорока, осматривает её ногу. Он осматривает внимательно и сухо говорит:
— Елизавета Александровна Короленко, у вас перелом лодыжки. Нужно наложить гипс, и нужны три недели наблюдения. Сейчас начнём.
— Это серьёзно? — спрашиваю я.
— Нет, если всё будет сделано правильно. Но ей долго будет нельзя ходить. И кто-то должен помогать ей дома. И вот список лекарств, купите ей костыли, и ещё, вот схема приёма лекарств.
Елизавета Александровна вздыхает:
— Дети живут за границей… я одна.
— Я могу приходить к вам помочь, если хотите, — говорю я.
— Правда? — её голос дрогнул. — Мне было бы очень приятно. – она неловко пожимает мне руку.
Через два дня я стою у её двери с сумкой продуктов. Звоню. Открывает она — на костылях, но улыбается.
— Заходи, Максим. Хочу угостить тебя чаем.
— Да вы сами ещё не оклемались…
— Печь пироги мне пока трудно, но чай заварить смогу. Садись, рассказывай.
— Я сегодня снова работал курьером. Без премии, конечно.
— Я прочитала о вашем приложении для доставки в интернете, — говорит она, глядя в окно. — «Заказ не доставлен вовремя». У тебя из-за меня то же самое получилось?
— Да. Но я бы сделал это снова.
— Знаешь, Максим, я тоже была молодой. Работала медсестрой. Видела много людей, которые делали выбор между выгодой и человечностью. Человечность почти всегда побеждает. Хоть и не сразу.
Она протягивает мне чашку горячего чая.
— Вот. Возьми. И вот это тоже возьми. — Она кладёт на стол конверт. — Я заплачу тебе за помощь. Больше, чем ты теряешь из-за меня.
Я не ожидал этого. Мне становится тепло. Не от чая, а от её слов.
— Елизавета Александровна… Я не могу… Получится, что я вам помогал из-за денег.
— Можешь. Это не благотворительность и не плата - это благодарность.
С того дня мы стали друг для друга почти семьёй. Не кровной, но настоящей. Иногда прихожу просто так — посидеть, поговорить.... Послушать её истории. Она рассказывает мне своей жизни, о своём сыне, который теперь живёт в Израиле, о том, как любит готовить пироги.
А я рассказываю ей о маме. О её болезни. О том, как сложно быть курьером в огромном городе, где все бегут и никто не смотрит по сторонам.
Мы прощаемся:
— Беги, Максим, — говорит она. — Но не забывай останавливаться. Особенно когда кто-то рядом нуждается в помощи.
И я останавливаюсь. Каждый раз, когда нужно.
Потому что иногда мгновение решает всё.
(с)Мой литературный опыт.