Ястребиное зрение⁠⁠

Каждый служивший знает, что армия то место, в котором любой солдат находится под пристальным наблюдением своих сослуживцев. Поэтому какая-либо оплошность, или какие-нибудь физические особенности человека могут послужить причиной обидной прилипчивой клички до конца дембеля. К примеру у нас в роте был паренек невысокого роста (163 см), которого все называли - "кропаль", что означает - мало, немного или чуток.

У меня тоже была особенность - плохое зрение. Не сказать чтобы очень плохое (-3 оба глаза), но это доставляло множество неудобств.

Конечно же можно было надевать очки, но это могло привести к приобретению обиднейшей клички - "Фара". Фарой становится мне не хотелось, поэтому я обходился без очков.

Однако плохое зрение не избавило меня от тумбочки дневального. В числе прочих обязанностей дневального входило и это:

по прибытии в роту прямых начальников от командира роты и выше и дежурного по полку подавать команду "Смирно"; по прибытии в роту других офицеров роты, а также старшины роты и военнослужащих не своей роты вызывать дежурного.

Например: "Дежурный по роте, на выход".

С опознаванием лиц были большие проблемы. Но в конце-концов я научился узнавать всех опасных людей по их фигуре, по походке и другим определенным признакам. И это при том, что я не видел с расстояния 3-4-х метров количество звездочек на их погонах.

И все было хорошо, пока не настала неделя тревог в части. Также наступила моя очередь идти наряд по роте.  Узнавать офицеров, прапорщиков стало намного сложнее, так как все, включая командира части, были в полевой форме одежды. Офицеры и прапорщики на время тревог сменили  фуражки на полевые кепки.

Кто-то может сказать, зачем ты вообще ставал на тумбочку, если ничего не видишь. Я отвечу тем, что тумбочка для меня было относительно безопасным местом. Дневальный не имел ее покидать, поэтому никто меня не мог заставить идти убираться.

Вот именно поэтому я стоически продолжал бдеть на тумбочке. Было раннее утро, вот-вот должен был зайти подполковник - начальник штаба батальона. В роте кроме меня было несколько "контрабасов" (контрактники) и срочников. И вот заходит особо важная фигура.

Я славился тем, что умел громко подать команду. Поэтому пустая рота огласилась моим мощнейшим криком: "Смирно!".

Я был горд собой, что так хорошо гаркнул по весь голос. Однако я понял, что что-то не так, когда подполковник сделал пару шагов. Туман в моих глазах немного рассеялся и я увидел, что это был не подполковник, и не офицер, и не прапорщик и даже не сержант. Во весь рот улыбался обалдевший, толстый бурят, который ничего не понимал.

Мне не влетело, но труханул тогда я знатно.