Вундеркинд (11 глава из 15)⁠⁠

* * *

Мэри сидела напротив телевизора, отстранённо смотря какой-то мыльный сериал. Устало подняв на него глаза, она мягко улыбнулась. Марку даже показалось, что она и вправду в шоке, впрочем, это можно довольно быстро выяснить.

– Мэри, – тихо сказал он, вставая перед ней, – почему вы забыли мне сказать, что у вас были отношения с охранником, мистером Хьюри? Или что у вас вообще есть охрана, предоставленная корпорацией?

Она снова подняла глаза и посмотрела на детектива. В ее глазах стояли слезы. Наконец, немного справившись с собой, она вытерла их рукой и сказала:

– Марк, скажите, вы влюблялись?

Марк немного опешил от такой реакции. Он ожидал многое, но только не вопрос о любви.

– Давно, в свою жену.

– То есть, вы плохо помните это чувство, а стало быть, объяснить вам будет очень сложно. Но я постараюсь, я же вижу, как вам это важно, иначе вы бы не примчались как разгоряченный рыцарь сюда ночью.

Марк покраснел.

– Ну, так вот, детектив, – спокойно продолжила Мэри, вглядываясь в экран телевизора, – я просто влюбилась, как самая обычная женщина влюбляется в мужчину. Здесь нет никакой особой логики, это просто чувство, вспыхнувшее с неугасимой силой. У меня давно уже такого не было, а этот парень… Он просто чудо, я даже не знаю, как вам описать, но я сразу поняла, что это он. А потом… Потом мы как с цепи сорвались, раз за разом. В общем, я полностью потеряла контроль, а когда узнала, что он женат, не хотела отпускать и вот. Вот, во что это вылилось.

– То есть, вы не хотели отпускать Джона в корпорацию, так как знали, что Хьюри после этого уедет? – глаза Марка немного раскрылись. – Только поэтому?

– Да. И когда я поняла, что времени осталось совсем немного, уже не могла себя сдержать, равно, как и он.

Она медленно поднялась с дивана. У неё были изящные белоснежные руки, которые, казалось, изобретены самим Леонардо, Марк невольно засмотрелся, всё-таки она ему очень нравилась.

– Этот ваш Хьюри, он очень боялся своей жены и, видимо, не так любил меня, как я его. Вот и получилось, что рисковать пришлось мне.

– Заметьте, не собой, а Джоном.

– Я знаю! – крикнула она. – Знаю, думаете, мне сейчас легко? Я дала слово, что позабочусь о мальчике, дала слово на могиле своей сестры.

Мэри обхватила лицо руками и снова села на диван. Руки у неё тряслись, но всхлипываний не было. Марк понял, что те слезы, которые он видел на её лице, видимо, были последние. Что ж, пореветь – дело хорошее.

Он присел рядом с ней. Опять, пусть и совершенно невообразимым образом, но ему снова обрезали очередную ниточку. Он механически обхватил её за плечо и прижал к себе. А затем посмотрел в зеркало. Со стороны у него был стеклянный, ничего не выражающий взгляд. Такой бывает у детектива-неудачника, только что лишившегося последней версии.

Ей ведь действительно не было никакой пользы в смерти Джона. И, стало быть, она абсолютно не причастна к смерти сестры. Смысл убивать сестру, а потом убивать и своего золотого теленка, который только начал приносить ей деньги? Глупо, а уж на дуру она явно не похожа. Так что же? Стало быть, реально любовь?

Марк почувствовал, как она прижалась к нему. Теплая, уставшая, сломленная. Может, ему тоже стоит попытать счастья у этой женщины? Совокупиться на фоне смерти. Но он сразу откинул эту мысль. Как бы она ему не нравилась, что-то человеческое в нём ещё осталось, да и определённая брезгливость появилась.

Впрочем, был ещё один момент, сейчас надо было думать об убийце. Который, как оказалось, вовсе не старается залечь на дно, наоборот, стал активнее. Следует снова перетрясти всех жертв Весельчака, ведь если была ниточка с первым трупом, то значит, может всплыть что-то ещё. Впрочем, Весельчак никогда не убивал детей, да и промежутки между убийствами были значительно больше.

Эх, где искать, что делать? Пока ответ на эти вопросы был открытым. Да и кто подбросил записку, тоже не ясно.

* * *

Марк смотрел на Хьюри. Невысокий, худой, страшный до безобразия, чем он вообще мог взять Мэри? Очаровать её, пленить. Он отошел от разбитой машины. Тачку намотало на столб так, что она буквально обняла его со всех сторон, пропустив как минимум на метр внутрь. Вообще, удивительно, что Хьюри удалось вылететь через переднее стекло и сохранить свое некрасивое лицо в целости и сохранности. Да, теперь Мэри точно сойдет с ума, если она, конечно, не врала про любовь. Марк повернулся в сторону дороги. Летевший к нему черный «Форд» отправил настроение ещё в большую кучу говна.

Наблюдая за стремительной походкой Губера, Марк посмотрел на Элайджу. Негр тоже пристально всматривался в своего напарника, машину которого обмотало вокруг дерева. Интересно, кто первый узнал об аварии? Черный телохранитель или агент? Нутро подсказывало, что охранник.

– Детектив Андерсен, вы можете мне объяснить, что тут происходит? Почему я узнаю, что вы без моего ведома навещаете свидетельницу? А, детектив?

Смотря на раскрасневшееся лицо агента, Марк вдруг понял, что тот обладает крайне чувствительной кожей, как обычно это бывает у англичан или ирландцев. У рыжих, в общем.

– Я как раз хотел сказать об этом, – сказал он, краем глаза заметив, как Элайджа садится в машину. – Но, как видите, немного опоздал, что ж, бывает такое.

– Мне сегодня нужен доклад по всему делу, со всеми вашими версиями, сегодня же! – ревел как раненый Губер. – И молите Бога, чтобы мне он понравился! Это мое дело и больше никакой самодеятельности не будет, вы меня понимаете? Никакой самодеятельности!

– Да с чего такие нервы?

Губер еле сдержался, но надо отдать ему должное, справился с собой.

– Мы еле откачали Мэри от суицида, вы понимаете, как это выглядит? Сразу после вас она наглоталась колес и теперь в шаге от того, чтобы оказаться наверху.

Марк молчал.

– А теперь эта авария. Вы, Марк, наверное, не чувствуете, но над вами стали сгущаться тучи. Сперва вы скрыли, что за домом была слежка, потом, что между Мэри и охранником была интимная связь. Теперь вы ночью навестили бедную женщину, и после этого она чуть не отправилась на тот свет! А потом – вылетевший в окно мертвый свидетель.

– Ну, какой же он свидетель? Так, любовник.

– Да, но он целыми днями сидел возле дома. А теперь он мёртв. Вы понимаете, что оба человека, которые имели дело к этому преступлению, всего за одни сутки оказались в полной профнепригодности?! Вы либо полный идиот, либо что-то потеряли в своей хватке, детектив.

– А теперь послушай меня, выкормыш мамин! Когда ты ещё в подгузниках ходил, я уже в полиции работал и не тебе меня отчитывать.

– Это мы ещё посмотрим, – холодно сказал Губер, немного отстраняясь и аккуратно поправляя галстук. – А я вижу, вы немного не в себе. Насколько я помню, вы вообще пристрастились к бутылке на определенное время. Говорят, это не проходит бесследно и крайне опасно для людей, в чьих руках буква закона.

– Я смотрю, прыгать по головам ты уже научился, сопляк.

– Эх, детектив, боюсь, вы сильно ошибаетесь насчет своей неприкасаемости. Сейчас все несколько изменилось, что так может случиться, ваша пенсия настанет чуть раньше, чем следует. Сколько вам лет?

Марк почувствовал, как у него задрожали руки, как ярость подступала к горлу. Он отошел, не хватало ещё сорваться на это ублюдка ещё раз. Впрочем, наверное, ссора и к лучшему, теперь он точно не будет путаться под ногами, мешая вести дело. Нет, ему потребуется время, чтобы написать донос и отправить его в управление, придумать что-нибудь, сделать так, чтобы это выглядело вызывающе. В общем, день, максимум – два и только потом на него посыплется шквал верхнего помёта.

Да, день – два. Этот выкормыш будет осторожен в оценках, ему надо выглядеть красиво. И сейчас это его минус, так как ему, чтобы найти подражателя, красивым быть не нужно. Эх, и почему все агенты, которых он видел, был сплошь мудаками? Неужели они все такие? Да нет, вряд ли, просто ему попадается откормленная наглая сволочь.

Тут Марк почувствовал, как начинает остывать. Он снова посмотрел на агента. Ему показалось, тот был испуган. Марк улыбнулся. А что, если перепуганный малец просто защищается? А он, действительно, старый нервный алкоголик, срывающийся при удобном случае? Что ж, тогда будет правильнее попытаться договориться. Марк выдохнул. От ярости не осталось и следа.

– Губер, я тебе предлагаю вариант: ты просто не мешаешь мне, а потом заберешь весь результат себе. Я лично скажу, что это ты нашел его. Теперь тут немного личное, так что поимку я отдам тебе. Договорились?

– Твоя работа вызывает массу нареканий, – неуверенно заметил Губер.

– Не дыми, ты знаешь, что моя карьера в жопе, ты же ничем не рискуешь. Всё спишем на меня, скажешь, что не смог остановить, тебе поверят. Зато, в случае поимки, ты отыграешь в разы больше. Всё, что я прошу – не мешай. И, возможно, немного страхуй.

– Это будет сложно сделать. Очень.

– Ну, ты же у нас агент ФБР, все в твоих руках, – ответил Марк

– Я подумаю над этим, детектив. Может, вы и правы. Но я всё равно доложу о вашем поведении.

– Только без фанатизма, – бросил Марк и посмотрел в сторону Элайджи.

Черный парень улыбался, видимо, он ругался с Губером чуть громче, чем следовало. Он запахнул пиджак и направился к негру. Наблюдая за ним, широкоплечий атлет медленно открыл дверь и сел в машину, заводя мотор. Марк подошёл к его машине и облокотился на крышу.

– Я смотрю, у тебя всё под наблюдением, не так ли?

– Работа такая, детектив. А вы, я смотрю, не сильно ладите с начальством.

– Возможно. И куда теперь?

– В аэропорт. Мне здесь больше делать нечего.

– Понимаю. Сюда приехал, чтобы убедиться, что он мёртв?

– Не совсем, я хотел посмотреть на тело.

– На тело?

– Да, я ведь знал Хьюри лучше, чем вы. Знал его привычки и маниакальную склонность к безопасности, что он редко превышал скорость и, тем более, никогда не ездил не пристегнутым.

– Интересно замечание.

– Да, но возможно, я и не прав. В любом случае, это уже работа профессионалов. Знаете, детектив, вы мне симпатичны. И наблюдая за вашим рвением в этом расследовании, я подумал, может, не стоит идти до конца?

– Спасибо за откровенность, Элайджа. Ты ведь мне что-то недоговариваешь, так? Ты знаешь, кто его убил?

– Жаль, что мне надо ехать, – ответил Элайджа, словно бы не замечая его вопроса. – Знаете, я всегда хорошо чувствую опасность, а этот город полон ею, забит ею по самые легкие. Это плохое место, детектив, я чувствую это.

Марк посмотрел на Элайджу. Этот парень был неплохим помощником в этом странном городке. Такие чаще несут добро, нежели зло. Провожая его взглядом, Марк помахал ему рукой, что ж, теперь у него в соратниках лишь ненавидящий его агент, да тупой мальчик Томми, которого можно смело посылать за утренним кофе.

* * *

Марк зевнул и снова посмотрел, как Сэм Поуэл распекал несчастных полицейских. За последние несколько дней на бедный Саунтленд обрушилась целая волна популярности, поэтому ребята работали по несколько смен, стоически избегая нахлынувших репортёров. Все каналы понимали, что рейтинг подражателя взлетел до небес и надо ловить эту безумную волну интереса к убийце.

Марк заметил, что Губер смотрит на него. Агент держал свое слово и практически его не касался, зато ограничил возможность общения с Мэри, а именно с ней ему и надо было поговорить.

Марк посмотрел в окно, затем на цветок, стоящий на подоконнике, затем на руки. Время тянулось медленно, крик шерифа раздражал, хотелось лишь тишины и умеренного гудения вентилятора, как в его офисе в Нью-Йорке. Наконец раскрасневшийся шериф устало опустил голову и, сняв живот со стола, сел на стул. Крики давались ему нелегко.

Выступив из-за его спины, Губер постарался смягчить предыдущее выступление и вкрадчиво объяснил позицию ФБР. Марк снова посмотрел на цветок, казалось, даже кактус засыхает в этом обветшалом здании.

И вот когда, наконец, Губер освободился, Марк зашел к нему в кабинет. Надо было ещё раз попытаться убедить агента посодействовать.

– Я вижу, тебе ещё что-то надо? – спросил Губер, убирая папки в шкаф.

– Да, мне нужно поговорить с Мэри.

– Увы, ты же понимаешь, насколько это важный свидетель? Я не могу её сейчас волновать.

– Послушай, у меня есть подозрения, что Хьюри был убит. Стало быть, кто-то подчищает концы. Мэри, видимо, тоже хотели убить и, если я прав, то скоро нашего свидетеля тоже уберут.

– Я, конечно, рад, что ты такой очевидный, но я давно удвоил охрану и выделил специальную медсестру, которую мы тщательно проверили. Успокойся и отрабатывай остальные версии, или что у тебя там. А с Мэри встретиться не получится.

– Но это очень важно.

– Я понимаю, понимаю.

– Да ничего ты не понимаешь! Кто с ней сейчас работает?

– Предположим, я.

– Ну, как я вижу, кроме версии с самоубийством у тебя ничего нет. А мне она скажет куда больше.

– С чего такая уверенность?

– С того, что у меня опыт. Губер, тебя ведь каждый день на ковер вызывают. Просто дай мне возможность пообщаться с Мэри.

Губер на секунду задумался, потом, прижав папку к животу, потёр рукой нос. Все эти движения были настолько детскими, что Марку на миг показалось, перед ним стоит семилетний ребенок, а не агент ФБР.

– Ладно, хрен с ним. Дам тебе полчаса, но только полчаса, ни минуты больше. И рядом будет полицейский.

– Только возле двери. Близко пусть не подходит.

– Ну, хорошо, пусть так. Да, мне нужна копия записи вашей беседы.

– Вот, держи, надеюсь, пользоваться умеешь?

Он протянул ему диктофон. Марк взял, повертел его. Удобный. Легкий. Небольшой. Было видно, что Губер не раз им пользовался, да и вообще, понимал толк в таких штуках.

– Всё, а теперь иди, у меня впереди публичная порка за все твои косяки.

Марк ничего не сказал, просто развернулся и вышел.