Цена равнодушия.⁠⁠

Хриплое, прерывистое дыхание вырывалось у неё из груди. В лёгкие будто бы залили расплавленный свинец. Едкий пот щипал глаза. Разбитые колени саднили так, что казалось ещё шаг, и она свалится с ног. Но останавливаться нельзя. Не сейчас. Только не сейчас. Она держала в руках маленькую, чумазую девочку. У неё был неряшливый вид – куртка явно была ей велика, маленький ручки то и дело пропадали в широких рукавах, светлые, запутанные волосы лезли в глаза, а на чумазом личике проложили свои дорожки слёзы. Девочка постоянно хныкала и норовила выпасть, но мать крепко держала её, почти не чувствуя тяжести, и продолжала бег от преследователей, которые были совсем близко.

— А ну стойте, сучки! — заорал предводитель банды рейдеров, высокий мужчина, с обезображенным шрамами лицом. В его левом ухе блестели серьги, а руках у него был ржавый, но ещё способный разрезать плоть, мачете.

Бежавшая, следом за ним, свора ублюдков радостно заулюлюкала.

— Мы вас всё равно поймаем!

— И поимеем!

— Мелкая сучка моя. — Злобно оскалившись, прорычал главарь по имени Кайн.

Рейдер, бежавший по правую руку от своего предводителя, прицелившись из самострела в маячившее впереди фигуры женщины и её дочери, нажал на спусковой крючок. Но вместо выстрела, дуло самодельного оружия разорвало. Вопящий и обезумевший от боли рейдер, упал и стал кататься по земле, держась за окровавленное лицо. Было видно, что осколки посекли глаза раненого рейдера. С такими ранениями не живут на Пустошах. Обуза.

— Добейте кто-нибудь этого ублюдка и снимите манатки, — бросил Кайн банде.

Пара человек отстали от погони и радостно бросились исполнять приказ вожака, но охота продолжалась.

Женщина с маленькой девочкой успела добежать до покрытых серыми скалами холмов. Там они надеялись оторваться, но их планам не суждено было сбыться. Из земли торчал кусок старой, изъеденной ржавчиной, железки, которую прикрывала суха трава. На неё и напоролась женщина. Ногу пронзила острая боль. Упав, она поняла, что подняться больше не сможет. Отчаяние начало захлёстывать её. Она всё ещё пыталась встать, но распоротая нога явно не способствовала этому.

— Мама, нам надо идти дальше. Нас скоро догонят.

— Я знаю милая, знаю. Иди ко мне, — женщина обняла свою дочь, скорее пытаясь успокоить себя, нежели её – сейчас всё будет хорошо, злые дяди пройдут мимо нас, и мы пойдём домой.

— Правда? А папа ждёт нас дома, да мама? Он ведь остался в деревне, чтобы прогнать злых дядь.

— Правда, милая, правда, – одной рукой она прижимала свою дочь к груди, а второй сжимала в руках револьвер с последним патроном. Рейдеры приближались. По её щекам градом катились слёзы. Не так всё должно было закончиться. – Я очень сильно люблю тебя, родная.

— Я тоже люблю тебя, мамочка – девочка потянулась к маминой щеке, чтобы поцеловать её, и в этот момент женщина приставила дуло к её виску и выстрелила.

Полный боли и безумного отчаяния крик матери достиг ушей Ричарда. Он вздрогнул в тот момент, когда произошёл выстрел. Эта сцена наполнила, как ему казалось, его черствое сердце невыносимой тоской. Много повидавший на своём долгом веку, а век его и правда был долгий – целых 223 года, Ричард думал, что его уже ничто не заставит испытать такие чувства, но как видно, ошибся.

Он отвернул лицо от прицела своей верной снайперской винтовки. Теперь там не на что было смотреть. Рейдеры, добравшиеся до своей жертвы, устроили кровавое развлечение. Они всегда так поступали. Больные, накаченные наркотой выродки. Ричарду не раз приходилось убивать таких, но не сегодня. Рейдеры напали на меленькое поселение в Пустоши, убили там всех мужчин, а женщин и детей, по крайне-мере тех, кого не убили, увели в Эвергнин-Миллс. А он рассчитывал поживиться на останках посёлка. И для этого ему не нужно было привлекать внимание отморозков. Боезапаса вполне хватало на то, чтобы расправиться с бандой, но вступать в бой было не в его интересах. А так, пока рейдеры отвлечены, он сможет пробраться в деревню, забрать всё ценное, что ещё не вынесли грабители и отправиться обратно в Подземелье, где сможет на вырученные крышки купить себе тёплую койку и крепкого самогона, а может даже довоенного виски. И его совсем не беспокоило то, что добыча стоила жизни матери и ребёнка. Пустошь диктовала свои условия выживания, и если ты не сможешь к ним приспособиться, то очень скоро станешь кормом для местного зверья, и это ещё не самая страшная участь.

Мысли о насущном отвлекли Ричарда, и он начал торопливо собирать весь свой нехитрый скарб. Закинув рюкзак на плечо, а винтовку на шею, он двинулся в сторону горящего поселения.