Стихотворение "Булгариада", посвященное восьмой годовщине трагедии:
Плачь, Мельпомена, о проклятом событии, вписанном
Навеки черными красками в историю Новейшей России.
Плачь о том дне, жизнь навсегда изменившем и многие судьбы сломавшем
О дне злополучном, что лет восемь назад бедствий немало
Принес на землю татарскую, обрушилось страшное горе.
Нет ни единой семьи, кого б не коснулось несчастье.
Про гибель людей, расскажи, Мельпомена, ужасную гибель!
Что алчностью на себя навлекли, деньги считая в карманах,
И безалаберностью, на русский "авось" понадеявшись,
Беспечностью своей, лишь маленьким детям присущей,
Сами себя наказать бы должны, но где же в мире справедливость?
Плачь, богоподобная Муза, о дне летнем, июльском.
Дне, возвращенья домой навсегда пассажиров лишившем.
После обеда, когда в многомятежный бушующий шторм
В трех километрах от брега, мирного селения Сейки
В одно мгновение двухпалубный пошел ко дну теплоход
В давние времена, в верфях воздвигнутый Чехословакии, гордо
Бороздил он речные просторы великой Иделии. "Украины"
Название прежде носил. Издавна у мореходов поверье было:
Ни при каких обстоятельствах судну негоже
Имя менять. Все же, табу вопреки, наречен был позже корабль
В честь государства древнего, в бассейне Камы основанном
Прежде Казанского Ханства. А до того времени, ранее
Служил он плавучей гостиницей для размещения тех,
Кто самоотверженно вступал в борьбу с кошмарным исходом
Катастрофы, исторгнувшей наружу врага невидимого жутким взрывом,
Мирный советский град превратившей в Зону Отчуждения...
После сего происшествия судно обязано было незамедлительно
В утиль отправиться, впитав в себя летальную дозу
Однако судьба распорядилась иначе: под благозвучным
Названием новым оно в плавание вторично пустилось.
Но проклятие, над ним довлеющее с этих пор, стало сбываться:
Постоянно рейсы срывались, в пути поломан, неисправен
Корабль был, походя поломку чинили, и даже единожды
Сел на мели теплоход, экипаж припасов и денег лишился.
Не остановить вовек тех, в ком Маммоны дух обитает
Для Светланы Инякиной, туристической фирмы владелицы,
Чья за период недолгий душу леденящими слухами
Уже обросла, не существует преград для достижения
Поставленной цели заветной. Корабль с большим перевесом
С причала всегда выходил, один раз рекорд был поставлен:
До пятисот человек в среднем в новый круиз отправлялись.
Никто и представить не мог, чем плавание обернется!
Сколько великих скорбей принесет оно за собою!
Ты о событии том злополучном, Мельпомена, еще раз
Поведай нам,печальную песнь начни, с чего хочешь.
Помнишь ли день тот, когда у причала Казанского
Собрался народ, Гелиос лучезарный сиял над главами
Людей земнородных, палящие его лучи мерцали
В стеклах Казанского порта. Корабли белокипенные
Величием своим лебедям были подобны. Внушительны
Размеры их были. Звонкий смех и рукоплескание
Раздавались вокруг, когда они от причала отходили.
На самой реке - полный штиль. Жизнерадостные дети
Улыбаясь, махали вослед рукой, единодушно твердили,
Что также, как они поплывут... "УРА! Поздравляем! С приездом!"
Отовсюду, смеясь, раздавались голоса многозвучные.
Но, как известно, судьба иначе распорядилась...
Наконец, и их час пришел. Обладатели путевок счастливые
Встали дружно в ряд, детей к себе прижимая, в ожидании
Застыли они. Поверив рекламе заманчивой, предвкушали
В воскресное утро благостный отдых, море впечатлений,
Чтобы затем, утомленными жарким солнцем, на следующий день
В землю родную, вернуться, на Родину, многое сведав.
Раздался гудок, и из порта прибыл долгожданный
Теплоход. Взглянули на него пассажиры и онемели...
Что же увидели? Просторный, изящный корабль
Рухлядью старой оказался, медленно, шаг за шагом
На правый борт ощутимо кренясь, приближался к Казанскому порту.
Вздохнули пассажиры в разочаровании глубоком, да нечего
Делать уже, по каютам своим разместились. Капитан
Дал прощальный гудок, тысячи рук на причале
Взмыли к небесам, не смолкал смех и говор.
Дети на палубу вышли, в Волгу - царицу глядя, над ними
Кружили чайки, клубами пена вздымалась, рассекая
Водный простор. Вот уж вдали храмы-городища
Града древнейшего были видны. По иронии
Злосчастной судьбы Болгара носившего название.
Целого дня наутро причалив, в путешествие
По местам святым люди стопы свои направили.
Вот обеденный час приближался. Тяжелые, плотные
Черные тучи возникли. Выбрызнул дождь. Попутный
Легкий Зефир сменился порывистым ветром. Волны
Реки многошумной волнение, словно на море
Подняли. Дико ветер завыл, возвещая о приближении
Сильнейшей грозы. Сам капитан многомудрый от плавания
Воздержался бы, да на том настояла владелица фирмы.
Не остановить вовек тех, в ком Маммоны дух обитает.
Как оказалось, Светлане возражать было бесполезно.
Шварт отдавая, судно в обратный путь пустилось.
А за его окном все мощней и неистовей бушевала
Гневом владыки пучины, наводящая ужас стихия.
Вот уж корабль, наперекор мчавшийся в казанскую
Землю отцов, в Камское устье, крупнейшее в мире
Входил. На борту его пассажиры не чуяли
Гибели близкой. Кто-то справлял день рождения,
Кто-то танцевал. Всех детей в музыкальном салоне
Собрав, развлекали их играми взрослые. Между тем
Многомятежную бурю воздвигнув, метали разящие
Молнии в потемневшую воду, вздымалась клубами пена.
Раскаты громкогремящего грома сопровождали волны,
Что, разрушаясь, брызги, как хлопья, бросали, тем самым
Ухудшая обзор, бились в неистовом бешенстве о борт.
Видя жуткое положение дел, капитан старался лавировать.
Сильная зыбь увеличила крен, а до желанного берега
Было рукою подать. Попытки выровнять судно
Были бесплодны. Как и шансы остаться в живых,
Равнялись нулю. Между тем от сильного напора
Лопнуло стекло, вода же, как лев разъяренный,
Хлынула внутрь, собой заполняя коридоры и трюмы.
С шипением грозным змеиным круша и метая
Все на пути, неистовый мчался поток, детей малых,
Женщин, под сердцем носящих, вырывал бешено
Из рук матерей и отцов, молодых, с собой увлекая в пучину.
С грохотом жутким с потолка падала мебель,
Кверху дном перевернулся корабль. С шумом
Со всех столов и шкафов упала и раскололась посуда.
Как на беду, капитан приказа не отдал главенствующего
Задраить иллюминаторы, что вопреки всем правилам
Открытыми оставались во время булгарского странствия.
Про гибель людей, расскажи, Мельпомена, ужасную гибель!
Сто двадцать два пассажира, из них - в положении женщины,
Под сердцем носящие плод, ликующие новобрачные,
Дети, их двадцать восемь числом, играли в музыкальном салоне...
Жизни практически каждого нить неотвратимая остригла Антропос.
Вода вглубь прошла, накрывая с головы до пят. Стремителен
Поток ее был; нес за собой разрушенье и гибель. Так человек,
Погруженный в океан, но лишенный способности плавать
Часто дыханье берет, ртом воздух жадно хватая. Когда его силы иссякли,
Вода через нос и рот альвеол заполняет просторы, разрывая
На части их под давлением, образуя мелкопузырчатую пену.
Так теплоход шел ко дну, люди снаружи барахтались,
Били стекла ногами, с завязками тугими мучились. Жилеты надев,
Кинулись прочь из каюты, добраться тщетно пытались
До верхней палубы. Всех их бездыханными затем обнаружили.
Счастливы те, кто в данный момент на палубе оказался
Их просто смыло волною.Но что делать тем, кто в саркофаге
Каменном остался навек замурованным заживо? Дикие крики
О помощи заглушала веселая музыка. Лишь два плота
Раскрыть удалось, но свирепые многошумные волны
Вырвали их из рук, а шлюпок на всех не хватило.
За что так своих детей ты караешь, досточтимая Волга?
Зачем изливаешь свой гнев непомерный, жестокий?
В чем, ответствуй, провинились мы пред тобою?
Холодным молчанием рябь на воде мне откликнулась...
Опрокинулся на правый борт корабль, не в силах бороться с стихией.
Носом волну рассекая, под водою стремительно скрылся.
Тут же огромная, круглая, невероятных глубин
Воронка возникла, поглощая растекшееся, черное
Пятно мазута, здесь воды обширное лоно, испещренное
Тысячью встречных потоков, кипела, вздымалась,
Крутясь непрерывно, с неудержимой быстротой уносилась.
Несколько мгновений спустя вся поверхность сделалась гладкой.
С трепетом утренней зари ожидали люди появления.
Второй день за собой принесла розоперстая вестница утра.
А между тем на плотах и шлюпках продрогшие экстренной
Помощи ждали они. Пришла она лишь на рассвете.
У тех, кто в момент злосчастный находился в каюте,
Остаться в живых ни единого шанса не было. Казалось,
Спасения нет, но тут же, волну рассекая, шли мимо
Два или три корабля. Один - танкер "Волганефть",
Сине-голубой. Он же, возможно, "Дунайский".
Другой - сухогруз "Арбат", буксир с тяжелою баржей.
Люди махали руками и криком грудь надрывали,
Старались внимание привлечь, но усилия их были тщетны.
Капитан же, плоты увидав, в катастрофе остался несведущ.
Судна продолжили путь, несмотря на мольбу и отчаяние.
Третий корабль вдали показался. То был скоростной "Метеор".
Из всех судов последний подошел он к борту "Арабеллы".
Величественный теплоход в то время шел следом
За ними. И был единственным, кто пришел на помощь
К терпящим бедствие людям. Числом семьдесят девять
На борт приняли их и в порт Казанский доставили.
Едва розоперстая вестница утра явилась, как у пристани
Начал народ собираться. Число их было немеряно.
С замиранием сердца глядели в безбрежную
Даль, уповая на ближнего скорое возвращение.
Многие время в порту провели в ожидании тщетном.
