Охотник за женщинами. Серия #4⁠⁠

серия 1

серия 2

серия 3

серия 5 (финал)

Честно говоря, я немножко занервничал, когда ещё не было покончено с не-мёртвой. Видите ли, тут уже начинается действительная угроза для меня, как для охотника. Скоро время перевалит за полночь, и тогда мне нужно будет действовать особенно осторожно.

Когда тело в лёгком белом платье с повисшим лоскутом вместо головы зависло под потолком, я уже представлял: через сорок минут, в полночь, тело рванёт с сумасшедшей скоростью в ближайшую щель в помещении, сплющится и вытянется до тончайшей нити, чтобы выбраться на улицу к другому возлюбленному. Давайте так: теперь будет называть пациентов, попавших под влияние не-мёртвой, возлюбленными, потому что это в самом деле похоже на болезненную любовь. А опасность для меня в том, что после полуночи не-мёртвая может попытаться меня влюбить (будем теперь называть это так).

Почему, кстати, спросите вы, дело ещё не кончено? Почему чеснок и кувалда не помогли? Дело в том, что не-мёртвая успела влюбить в себя ещё одного, а то и нескольких слабых духом мужчин. Тут можно было бы уйти в дебри мужской психологии, тщательно изучаемой в организации, но это очень долго. Лучше перейдём непосредственно к моему делу.

Итак, пока что мне надо сообщить организации об обстоятельствах дела. Для этого у меня в фирменном смартфоне предусмотрена удобная система оповещений. Я набираю в чате: номер три. Это значит, что случилась ситуация номер три – это когда не-мёртвая до сих пор действует. В чате моё сообщение загорается зелёным, это значит, что организация прочла. Я дожидаюсь, когда до полуночи остаётся пятнадцать минут, и ухожу из квартиры с чемоданом, в который убираю кувалду.

Рядом с подъездом стоял тёмный фургон нашей организации. Но рядом с фургоном разговаривали двое, и это немножко не по плану. Наш широкоплечий куратор Герман в кожанке и напротив худощавый, но с военной выправкой сотрудник полиции. Кажется, это участковый, пришедший по звонку той самой бабушки. Наш Герман разговаривает с ним, старается задержать внимание на себе. Оба видят меня, я вижу их, и подхожу. Я не очень волнуюсь, ведь это не самое плохое, что могло произойти.

Нужно быть вежливым. Здравствуйте. Здравствуйте. Герман объясняет мне: «Уважаемый сотрудник органов не верит, что тут происходит одна ужасная вещь, исправить которую мы присланы сюда. Он хочет подняться наверх и посмотреть сам».  Я отвечаю хладнокровно, с полной уверенностью в своих словах: «Что же, через пять минут вы всё увидите сами». Сотрудник органов отвечает мне и Герману, нам обоим: «Я вынужден вызвать наряд для выяснения обстоятельств». И отходит от нас, снимает рацию с пояса. Герман протягивает к нему руку: «Не стоит, товарищ офицер. Я понимаю, что всё это выглядит странно, и мы не можем не вызывать подозрений…». Одним движением сотрудник органов выхватывает другой рукой из кобуры пистолет. Я думал, что такое бывает только в фильмах.

Я украдкой смотрю на смартфон, вижу, что осталась минута. Показываю рукой сотруднику полиции на окно, из которого должна вылететь не-мёртвая, и говорю: «Уважаемый офицер, буквально сейчас произойдёт то, о чём Герман рассказывал вам. Это наше доказательство». Сотрудник органов смотрит на окно, держит в одной руке пистолет, а в другой по рации вызывает наряд полиции. И вот – случается: из невидимой щелки в окне, как из маленькой колбы, за секунду выдавливается какая-то бесформенная бело-бежевая материя, она формируется за несколько секунд в не-мёртвую, так похожую на реальную девушку в белом платье. Только реальная девушка почему-то зависла в воздухе… И я услышал, как за моей спиной рация или пистолет упали на асфальт.

Я обернулся и посмотрел на сотрудника полиции: он выронил рацию, обеими руками схватился за пистолет и не знал, что ему делать дальше. Герман у нас спецназовец и мастер спорта по боевому самбо, он ловко выбивает ногой пистолет, делает проход в ноги, заваливает сотрудника полиции, достаёт из куртки тряпку с хлороформом и прижимает к его рту.

Мы должны действовать максимально чётко, счёт идёт на секунды. Когда тело с сумасшедшей скоростью, наверное, со скоростью боинга, улетает за угол дома, Герман уже вносит уснувшего офицера полиции в фургон. Я мигом прыгаю следом, захлопываю двери, и скоро мы помчимся по ночному Питеру, как безбашенные гонщики. А по-другому тут никак. Есть опасность сбить горожан, но на то у нас настоящие асы вождения: профессиональные гонщики, бывшие водители полицейских машин. За рулём сейчас товарищ Дятлов, так мы его называем, неразговорчивый усатый тип с физиономией серийного убийцы; мы ничего не знаем о нём, он ничего не знает о нас.

В салоне есть монитор, который показывает так называемую геолокацию не-мёртвых. Достаточно точная штука. И мы видим точку, куда нам надо отправиться: Исаакиевский собор. Что же, нас это не удивляет, так называемые духовные люди не боги, а просто люди, у которых может быть слабая психика, внушаемость, сладострастие и прочее. Бывает. Герман говорит товарищу Дятлову: «Исаакиевский собор, прямо в нём». И мы с товарищем Дятловым рассекаем по Питерским улицам, как будто полицейская машина в поисках преступника. А настоящий полицейский ещё не очнулся. Что же, Герман что-то придумает, когда тот очнётся. Один раз он убедил другого сотрудника полиции, что тот потерял сознание сам по себе, что он нашёл его на улице без сознания, а всё остальное был дурацкий сон.

Герман по своему смартфону делает запрос на «чёрные ходы Исакия». Да, есть хлипкая дверь, в которую можно войти в собор. Но дверь всё равно придётся ломать. И мы используем лазерный заряд, прилепляя лазерную бомбочку к замочной скважине. После взрыва срабатывает сигнализация. Кстати, сотрудника полиции Герман связывает, затыкает ему рот тряпкой и оставляет в фургоне с товарищем Дятловым. Это необходимая мера. Нужно действовать решительно, наверняка скоро к «Исакию» стянутся сотрудники полиции. Герман с кувалдой в одной руке, со своим смартфоном в другой находит точное местоположение не-мёртвой. Я мчусь за ним. Почему-то мой геолокатор ближнего действия на смартфоне давно не фурычит, приходится Герману во всём мне помогать. И мы мчимся с включенными на смартфонах фонарями, глядя на геолокатор Германа.

Огромные колонны, шикарная роспись в свете фонарей, силуэт птицы высоко в потолке, откуда попадает свет луны… Невероятная мощь и торжество. И вот Герман, как будто специально перетягивая моё внимание с чего-то величественного на что-то более земное, указывает на дверку в подсобное помещение: «Там…». Он выламывает ногой и матерится: кажется, выбил себе сустав. Ну а дальше привычная картина маслом, будто выхваченное полотно художника в Эрмитаже: в тесной подсобке молодой батюшка, видимо живущий тут с позволения администрации собора, тоже рыжий, как и предыдущая жертва (в чём-то забавное совпадение), мелко и беспомощно трясётся в объятиях не-мёртвой, которая высасывает кровь из его шеи, обхватив его как возлюбленного. Малоприятная сцена. Жалко батюшку. Хороший, наверное, парень.

Сейчас мне нужно вызвать огонь на себя. Я говорю не-мёртвой: «Позволь мне, любимая, и мне насладиться». Не знаю, почему, но срабатывает только такими фразами, будто вынутыми из романа девятнадцатого века. И я продолжаю свою вдохновенную речь: «Любимая моя, приди ко мне, пожалуйста, я жажду твоей любви, хочу утонуть в твоих объятиях, раствориться, уничтожь меня, я буду поклоняться тебе во веки веков». Фраза «во веки веков», наверное, была лишняя, но не-мёртвая, что называется, клюёт: она освобождает от поцелуя, который не поцелуй, своего очередного возлюбленного, он обмякает на полу, и она подлетает ко мне, медленно, как в танце… И смотрит на меня глазами, имитирующими безграничную любовь. И улыбается краснющими губами, как похабная девчонка. Обнажает клыки. Но они вдруг не пугают меня, а приманивают…

Не-мёртвая порхает в воздухе, едва поднявшись над полом, как балерина, как испорченный пороком ангел. И она даже чуть было не завладела мною… Я протягиваю к ней даже руки, смотря ей прямо в глаза, пялюсь на эти губы, эти клыки. Поцелуй меня, любовь моя. О как она похожа на мою возлюбленную. Про которую я так долго забывал…

Но я же говорил вам, что моя психика сильна. Я не случайный пассажир в организации. И в какой-то момент перебарываю влияние не-мёртвой на мою психику, на мои гормоны, на мою физиологию, на мою личность, и начинаю чувствовать отвращение. Она – не живой человек. Она – не любящая жена. Она – не-мёртвая. Эти глаза – не глаза любящей женщины, они желают  обмануть тебя, убить.

И не-мёртвая чувствует моё отвращение, теперь в её взгляде горит пламя ненависти. И тут-то Герман со всего маху ударяет кувалдой по голове не-мёртвой. Дальше могли бы пойти не очень приятные подробности уничтожения. Быстрая, но отвратительная процедура. На этом и закончим.