Негромкая дата.⁠⁠

Седьмого декабря умерла старая школьная учительница. Умерла так тихо, что даже на соседней улице никто об этом не узнал. А девятого декабря она собиралась справлять свой день рождения, пригласила только лучших подруг и обещала устроить им пир горой. Она надела свой новый нарядный платок, села на диван, который был едва ли моложе ее, и заснула. Только два ее сына, изредка навещавшие старую мать обнаружили ее утром со счастливой улыбкой на лице и бесконечно холодным телом.

А ей все грезилось.

Пришли ее старые добрые подруги детства, взбалмошная соседка, обхитрившая смерть, да так, что никто этого не заметил: легла, сложила руки на груди, закрыла глаза, а сама прошмыгнула стайкой буковок по странице и забилась в уголок. Навсегда…

Муж, пропавший без вести тридцать лет назад. Туловище его, конечно, нашли, но в нем никого не оказалось. Прошел всю войну, не пропал, а на ноже хулигана заблудился как ребенок.

Он совсем не изменился за эти годы. Она улыбнулась ему, и крепко обняла. Вот и еще кто-то стучится в дверь…

Мерзлая земля гулко стучала по крышке. Именно в этом месте понимаешь кто есть кто. Вот старая грымза, избившая палкой соседскую собаку за то что та истоптала ее грядку с цветами. Никогда в жизни она не была настолько искренней, таила все добро в себе, пытаясь показаться окружающим хуже чем была на самом деле. Ей ни до чего не было дела, кроме своих цветов. Возможно сейчас ей видится прекрасная лилия, погибшая на морозе, а соседская собака, скулящая под ногами до боли похожа на глупый и нежный подснежник, с трудом выросший на этой земле. Шепотом.

- Лапа, милая, - и плачет.

Учительница подбежала к двери и открыла радостно: на пороге внук-студент, в очках и с книгой подмышкой, то ли в подарок, то ли с учебы приехал. Очки на морозе запотели, не видит ничего, но стоит, улыбается. Замерз, бездельник. Но ничего, сейчас мы его чаем. Заходи, голубчик, раздевайся.

Ишь, нахмурился…

А студенту вдруг померещилось кладбище, и он стоит и душит слезы глупой фразой из какой-то книжки: «Внутренний мир человека растет и развивается, в конце концов он становится настолько самодостаточным, что насовсем отделяется от внешнего мира. Мы называем это явление смертью».

Тью! – Это самовар зовет. К черту грустные мысли, к тому же очки сползли, поправить надо.

А вот дедок соседский у печки сидит. Думает. Если прочесть его мысли, то кроме «Ешкин кот» и «Красотища» и не разобрать ничего. Но у нас есть студент, он ушлый, он сейчас это нам переведет. А думает дедок восторженно вот о чем: «Если Господь изгнал нас из Рая в ссылку на Землю, и эта Земля так прекрасна, то каков же Рай?!». Сидит дедок, мечтает. Вот стоит он у врат Рая, перед апостолом Петром. Апостол весь сияет и поет что-то знакомое:

«Окошко-то замерзло, не видно ничего,

Окошко-то замерзло, не видно ничего,

Окошко-то…».

Заснул дедок в тепле, не дослушал песню. И нам не дал дослушать…

Но ладно, придет время, дослушаем.