whiteredwhite

Мы вышли из Онеги. Дорога была довольно пустынной, но зато асфальтированной. Асфальтированной ещё на несколько метров. Хорошо, что вскоре нас подобрал мужичок на белых "Жигулях".

Он ехал до деревни Поле. Место находилось немного в стороне от нашего маршрута, но он пообещал заехать в Большой Бор. Дорога была песчаной со снежной накаткой, довольно сырая. Мужичок ехал на летней резине, то и дело петляя и дрифтуя по пустынной трассе. Позже, старенький жигулёнок стал глохнуть, уставая после подъёмов. Приходилось ждать, заводить машину и ехать дальше.

Дорога была долгой. Когда нас высадили в Бору, уже стало темнеть. Мы судорожно принялись за поиски места для ночлега. На каждом повороте на нас лаяли собаки. "Не самое дружелюбное место", – подумали мы сначала. Добрели до церкви. Заперто! Нашли несколько брошенных домов – слишком грязно и везде мусор. Наконец, нам встретилась шайка пацанов. Они поведали, что в деревне школы нет, зато есть клуб. Он оказался единственным каменным зданием в Бору. Когда мы подошли, в окнах горел свет. Уже совсем стемнело, и мы решили войти внутрь. Нас встретил подозрительного вида мужичок, указавший на дверь начальства. Макар пошёл беседовать с директрисой, а я осталась осматривать интерьеры холла.

Странный мужик подошёл ко мне и спросил: "У вас хлеб есть?". Услышав обратное, он пошёл катать шары в бильярд. Вскоре показался Макар с отличными новостями: "Нам есть, где жить!" Осталось найти местную женщину, которая отведёт нас в наши хоромы. Когда мы встретились с ней были ещё две девушки. Нам открыли двухэтажный барский дом. Девушки растопили печь, спустили со второго этажа два огромных матраса, бросили их у печи, принесли воды с колодца, электрический чайник, показали где лежат консервы, столовые приборы и научили топить печь. Ещё рассказали, как утром сесть на автобус до Пиялы. Оказалось, что этот дом принадлежал предкам женщины и сейчас его готовят к лету. Здесь останавливаются церковники, приезжающие к ним на службу.

Дом был полон старинных вещей и фотографий, я будто спала в музее. Печь протопилась, я позвонила близким, залезла в спальник, легла на матрас у печки и сладко уснула. Я была поражена добротой и отзывчивостью этих женщин. "Я вас не знаю, но вот вам мой дом, ешьте мою еду, пейте воду. Вот вам тепло и уют". На севере вообще люди добрые. Это станет ещё очевиднее по мере продвижения на юг. Утром нам было велено закрыть навесной замок и спокойно уезжать, но женщина решила ещё раз навестить. Просто пришла удостовериться, что у нас всё хорошо. Мы попрощались и пошли на остановку.

По этой дороге ходит автобус. Утром и вечером. Три раза в неделю. Я так и не поняла, чем объясняется такое расписание. Наверное, автобус ходит чаще, но не во время школьных каникул. Наконец мы сели в пазик в Большом Бору, проехали Павловский Бор, Сельский Бор, Анциферовский Бор, Вазенцы и добрались до Пиялы. Поспрашивав местных, мы наши женщину, у которой были ключи от церкви. Она открыла нам её, начала наспех креститься, молиться, целовать иконки и подметать полы. Как только мы спросили, как бы попасть на колокольню, ахнула и сказала, что не стоит, а то не дай бог та рухнет.

Несмотря на предостережения за колокольней был обнаружен лаз. Дыра в фундаменте, диаметром в метр. Мы поднялись по скрипучим ступенькам на скользкую, заросшую мхом колокольню. Погода стояла отличная. Золотой сухостой красиво переливался на солнце, качаясь на тихом ветру, поблёскивала синяя-синяя Онега. Пора было двигаться дальше. Следующим нашим остановочным пунктом должно было стать село Турчасово. Мы не могли поймать попутку и долго шли. Устали от тяжёлых рюкзаков и унылой дороги. Разрушенные мосты – единственное разнообразие на этом пути

Я разнылась и ушла с дороги на болото. Собрала немного брусники, поигралась с муравьями, посидела на бревне. Вдруг я услышала шум пролетающего самолёта. В этих местах, если слышишь самолёт, то это значит, что машина едет, а если слышишь, что едет машина – значит просто лес шумит. Нам повезло, это была машина!

Мы выбежали на дорогу, машина остановилась. В ней находились два персонажа. За рулём сидел сказочный мужчина. Он постоянно говорил и смешно хохотал. На пассажирском сидении – женщина: она была угрюма и совсем не реагировала на шутки весельчака. Они ехали прямиком в Турчасово. Мы спросили у мужчины, не знает ли он, как там через реку к деревне перебраться, на что он в очередной раз залился хохотом

Вскоре мы прибыли на место. Холм с крестом, берег реки и куча железных ржавых лодок с замками на вёслах. Здесь у каждого своя лодка. Нам крупно повезло встретить этих людей. Мы переправились на другой берег с угрюмой женщиной на её лодке. После этого она в спешке нас покинула. Вспоминая место нашей прежней нашей ночёвки, спать в палатке совсем не хотелось. Нужно было снова искать и расспрашивать местных. Зашли в небольшой магазин. Я купила гребешок за 16 рублей. Наконец-то я расчесалась, с самого Питера этого не делала! Ещё мы купили по бичпакету, кекс и пирожки. Пирожки, кстати, оказались плесневелыми, и я скормила их лошадям.

В магазине мы спросили у продавщицы, можно ли нам где-нибудь переночевать. Она позвонила кому-то и велела ждать. Пришла Анна Михайловна. Она работает библиотекарем в Турчасово в двухэтажном панельном здании. Здание это смахивает на провинциальную среднюю школу, только очень пустую и холодную. В здании есть батареи, но нет отопления. После того, как школу закрыли, дровяную котельную уже давно никто не топит. Сюда привезли кучу школьных автобусов, и теперь все детишки съезжаются с ближних деревень в одну школу. Тепло только в библиотеке. Здесь есть электрический обогреватель и все комнатные растения перенесены сюда, подальше от погибели. Ещё в здании есть почтовое отделение. И больше ничего, кроме пустых кабинетов, коридоров и спален с железными кроватями и гнилыми матрасами. Летом тут живут ребята, которые ремонтируют церковь и колокольню.

Анна Михайловна дала нам ключ от здания и чайник. Предупредила, что может прийти почтальон и ушла немного взволнованная о нашей дальнейшей судьбинушке в этом ледяном плену. Мы скинули рюкзаки и пошли в церковь. Макар нашёл женщину, которая дала нам ключи. Женщина оказалась родом из Закарпатья, рассказала, что бежала сюда от мужа. Оказалось, что собственно она и является почтальоном. Вскоре она ушла. Мы полезли на колокольню. Кто-то рассказал нам, что колокола отлил и подарил деревне какой-то иностранец, у которого здесь жили предки. На колокольне было люто холодно от ветра, мы позвонили в колокола, пофотографировали и спустились.

В Турчасово заброшена половина всех домов, и было бы странно возвратиться домой без хабара. Нам рассказали, что сюда часто приезжают люди из городов и выносят предметы старины, иконы и другие ценные вещи. На вопрос можно ли нам полазить по заброшкам нам ответили утвердительно. Дома тут красивые и просторные. С сенями, большими дворами и с кучей старых вещей. Некоторые и вовсе выглядят так, будто в них живут. Первый наш дом был не очень удачным. Он был наполовину развалившийся. Там пахло говном, и это меня насторожило. Здесь кто-то живёт! Мы выбежали на улицу. За нами вышел молодой лысый мужчина, сел на крыльцо и что-то крикнул вслед. Нам потом рассказали, что этот мужик зарезал свою бабку и бежал из города сюда. "А вы что, приняли его?", – спрашиваем у местных. "А как не принять то? Здесь все такие".

Побродив по ещё нескольким домам мы вернулись "домой". Раскидали вещи, вскипятили чайник в кабинете в противоположном конце коридора и немного поели. Потом я пела песни, и через какое-то время мы пошли гулять снова. Уже стемнело, погода была морозной и ясной, и, вроде как, обещали северное сияние. Мы решили гулять всю ночь. На улице было теплее, чем в нашем новоиспечённом каменном пристанище. Как только мы вышли, нас поймала Анна Михайловна и повела к себе в дом. Познакомила нас с Иваном Ивановичем, их собакой Жориком и ушла кормить лошадок, которых я уже предварительно накормила протухшим пирожком. Было неловко.

В дядю Ваню мы сразу влюбились. Красивый высокий мужчина со светлыми голубыми глазами, шикарными усами и добрым сиплым голосом. Он варил картошку, рассказывал нам про деревню, про разогнанный колхоз, про своих детей и хозяйство, про местный уклад, про запуски спутников и ракет с Мирного и про местную онкологию. Про всё это он говорил с большой любовью и грустью.

Дядя Ваня приготовил нам пюре, тушёную капусту с мясом, достал маринованных грибов, хлеба и кучу всего другого, навалил тарелки с горкой. Доесть я не смогла. Дядя Ваня не расстроился, сказал, что Жорик доест. Потом мы сели смотреть фотоальбом, включили телевизор и с каждой минутой становилось всё более неловко. От тепла и сытости клонило в сон. Мы то и дело выходили на улицу и проверяли, не полыхает ли на небе северное сияние, потом попробовали проявить тактичность и уйти "домой", но нам не дали. Сказали, что мы будем спать здесь.

В тёплом деревянном доме нам предстояло уснуть в мягких кроватях под воздушными одеялами. Мы не стали сопротивляться такому гостеприимству. Предварительно мы сходили в каменное здание библиотеки за вещами. Но кроме вещей там оказалось ещё несколько банок и пакет. Банка с тёплым парным молоком, ёмкость с домашним творогом и два больших куска творожной запеканки. Всё это принесла нам женщина из церкви. Почтальон. В городе мне не приходилось с таким сталкиваться. Здесь же незнакомые люди помогают тебе, кормят досыта и согревают, несмотря на то, что мы бы и сами не пропали: палатка, горелка, деньги на еду и воду, всё есть.

Наверное, чем места суровее, тем теплее человеческие отношения. Здесь, вроде бы, нет зла, все друг друга знают, знают кто алкаш, а к кому можно обратиться за помощью. Последними как раз и оказались Анна Михайловна, дядя Ваня и его родственница – почтальон. С вещами мы вернулись в дом дяди Вани. Кроме нас домой вернулись коты Марсик и Барсик. Мы легли спать, так и не увидев сияние. Утром нас опять до отвала накормили. Пора было двигаться дальше на юг. Мы попрощались с хозяйкой, пошли с дядей Ваней к лодке, и он повёз нас на вёслах на другой берег

Ссылка на статью: http://russiawithout.me/vsetakie

Я приехала в Питер в пять утра, встретила друга, и через пару часов мы уже сели в поезд до Кеми. В Кеми была пересадка на поезд "Мурманск — Архангельск". Его нужно было ждать всю ночь, поэтому мы пошли гулять по морозному городу.

Бродили вокруг залива и заброшенных церквей опасаясь гопников и обходя стороной местный клуб. Следующий перевалочный пункт — станция "243 км Пост". Связи в поезде не было уже часов двенадцать, а стрелка компаса крутилась по кругу.

— Макар, а что такое Пост? Что там?

— Ну, Пост — это просто некая точка в пространстве...

А пространство напоминало нечто белое и бескрайнее. Остановка поезда: одна минута. Молодая проводница в недоумении: "Вам точно здесь выходить? Я никогда на этой станции никого не высаживала... А с какой стороны платформа?" Оказалось, что тут нет платформы. И вообще ничего нет. На первый взгляд только снег, сумеречное небо и ели, и пара приветливых женщин, одна из которых объяснила нам, как добраться до села Порог, а потом до остановки. Через полчаса оттуда отходил автобус до Онеги, на который нам нужно было успеть. "Вы вот в ту сторону идите, а потом по мосточкам, по мосточкам долго-долго никуда не сворачивая и придёте на остановку", — поделились советом местные.

"Мосточками" оказалась тропинка шириной в пару досок, ведущая в деревню через бескрайнее болото. Спросив дорогу ещё у пары живых душ, мы всё же нашли остановку. Она стояла прямо между разрушенной каменной церковью и советским памятником. "Пропащие места" и "умирающие деревни": вот мы и на севере.

Пока мы дожидались автобуса, уже совсем стемнело. Ехали по широченной заледеневшей грунтовке. Вокруг — чёрные деревья, красивая позёмка: одно волшебство. Автобус довёз нас до Онеги, прямо к речной переправе. Последний в этот день кораблик как раз подошёл. Нам очень повезло, мы успели. Заплатив символическую сумму, мы переправились на другой берег. На часах было всего семь вечера, но казалось, что уже наступила ночь.

Удивительно, как всё схвачено в этих местах. Прямо к поезду подаётся автобус, к автобусу кораблик, а к кораблику в Легашевской запони подаются автомобили: преимущественно "Нивы" и "Уазы". Пассажиров кораблика встречают родственники и знакомые, чтобы развезти по деревням, раскиданным по этому берегу Онеги.

На улице уже стемнело, похолодало и начался сильный снегопад. Мы залипли в кораблике и, когда мы вышли, все тачки уже разъехались. Осталась последняя "Нива". К ней подошёл Макар, сказал волшебные слова и пара молодых мужичков повезли нас в Поньгу. К слову, было воскресенье, поэтому, когда наши новоиспечённые друзья нашли дядю, который обычно возит людей дальше в Ворзогоры, оказалось, что он натопил баньку и класть на нас хотел. Мы, как никто, его понимали. На улице метель: снег лупит по глазам, вместо дорог — сугробы из манной каши глубиной по колено. Я в ужасе представляла себе предстоящую ночь в палатке. Наконец, мужички привезли нас к другому дяде, который оказался намного храбрее предыдущего.

— Отвези ребят в Ворзогоры!

— А куда именно? К кому? А сколько это сейчас стоит? Как это, ни к кому? Просто привезти и там оставить? — дядя долго недоумевал, снимал шапку и чесал репу.

Всё же он согласился подкинуть нас за шесть соток до деревни на своей буханке. К нам присоединился его сынулька лет десяти. Он подпрыгивал до потолка на каждой кочке, а их было много. В конце концов, мы добрались до Ворзогор. Дядя довёз нас прямо до старинного «тройничка» и бросил там, предварительно оставив нам свой номерок, чтоб мы звонили если будем подыхать. На улице — кромешная тьма. Мы обошли церковь и обнаружили дыру в стене у самой земли. За дырой был просторный подпол: примерно четыре квадратных метра на два в высоту. Там не было ветра, метели и снега, туда вряди ли смог бы пробраться медведь. В общем, это место казалось нам райским!

Разобравшись с ночлегом, мы пошли прогуляться, дабы справить нужду. Спускаемся с пригорка, а впереди что-то чёрное и шумное. Макар говорит, что это море, я верю ему на слово, но через пару минут понимаю, что это обычный шумящий лес.

Всю ночь я слышала звук ручьёв тающего снега, немного мёрзла и постоянно скатывалась на Макара, но, с горем пополам, выспалась. Утром мы сложили манатки, выползли из нашего пристанища и пошли искать море.

Снег сильно подтаял, стало сыро и тепло. Всё вокруг стало напоминать полотна Эндрю Уайета: такая до боли знакомая гамма серого неба, белого снега и золотой травы.

Спустя некоторое время мы нашли море! Белое! Ну точнее, немного серое. Это был самый счастливый момент за всю поездку. Моя большая мечта побывать на северном море сбылась. Оно совсем другое и совсем не похоже на тёплые южные моря. Оно очень тоскливое, именно такое, каким его рисуют в книгах о полярниках, китобоях, моряках и их брошенных жёнах, рыболовах и их затерянных в тумане судёнышках, об одиноких гигантских китах. Всё это одиночество и вся тоска — вот она! Прямо перед тобой, и это удивительно красиво.

Берега моря усеяны кучей колючих хвойных штук, и от этого пейзаж становится ещё фантастичнее. На море мы застали отлив: первым делом бежишь к большой воде, опускаешь ладони, пробуешь воду на вкус. Она почти не солёная! Потом бежишь по берегу, как безумная, улыбаешься во весь рот. Под конец можно пофоткать и пособирать выброшенных медуз, мидий, покидать камушки, потрогать водоросли и прочий морской хлам.

Вокруг — ни елей, ни можжевельников. Одна тундра с вырастающим из неё металлоломом

Насладившись морем, мы нехотя поднялись в гору и пошли в соседнюю деревню посмотреть на другую церковь. Она стоит на кладбище. К слову, церковь была не заперта. Оказывается, прошлой ночью мы могли спокойно спать в тёплом деревянном доме на деревянном полу. О такой радости я перед ночёвкой не смела и мечтать.

У всех не запертых церквей на севере входная дверь снаружи подпирается палкой. Это чтобы последний бог из этих мест не убежал. Мы посмотрели церковь, залезли на колокольню, погуляли по кладбищу и вернулись на море. Тишина и спокойствие.

Гуляя по деревне, мы познакомились с мужичком. Он налил нам чаю. Мы пообедали. Макар расспрашивал мужика о деревне. Он говорил, что власти у них нет, ментов и медиков, правда тоже. Зато есть волки и медведи, лосось и безграничная тоска. И редкие москвичи, которые зачем-то приезжают восстанавливают церкви в этих умирающих деревнях.

Затем мы вернулись к «тройничку», нашли дядю, который поедет в Поньгу, зарезервировали себе место у него в "Уазике". Макар нашёл ключи от церкви, наделал не богоугодных дел, и мы поехали в Поньгу. Там нас пересадили в багажник к нашему старому знакомому, который довёз нас до кораблика, весёлый и чистенький после баньки.

Пристань при дневном свете выглядела по-левиафановски. Там я познакомилась с полусобакой-полулисой. Мы сели на кораблик и вернулись в Онегу. Сели на автобус до автовокзала, который оказался последней остановкой и пошли дальше на юг в надежде встретить на этой дороге за день хоть один автомобиль.

Было очень жаль уезжать из Ворзогор. Это место запало в душу. Хочется приехать ещё. Я даже не против там остаться: ходить по берегу моря, кушать вкусную рыбу, собирать ягоды и грибы, завести полусобаку-полулису и жить счастливо.

Ссылка на статью: http://russiawithout.me/tochkavprostranstve