ЮЛИЯ СНИГИРЬ⁠⁠

Конечно, это не снегирь,

Не голубь мира, не колибри,

То, что явила нам Снигирь,

Распотрошив народу фибры.

Ошеломительный успех

Вполне заслужен «Салтычихой»,

Соединившей страсть и грех

В обворожительное лихо.

Какую глубь, какую ширь

Продемонстрировала мощно

Досель обычная Снигирь,

Играя роль не суматошно!

Душа уносится за край:

«Играй, играй в безумство, Юля,

Но в сумасбродство не впадай!-

Горька актерская пилюля».

Глаза бушуют и горят –

Актриса это иль волчиха?

Как вдруг эдем сменяет ад –

И вновь гуманна Салтычиха.

Но даже в час, когда любовь

Наполнит взор подспудной болью,

В нем слышен крик: «Не прекословь

Моей беснующейся воле!».

Я каждый жест ее ловлю,

И мне не верится, что Юля

Могла б убить хотя бы тлю

Иль навредить узорам тюля.

Однако новый эпизод –

И снова ярость и убийства,

И кровь невинных жертв течет

Вослед циничному витийству.

Как умещаются в Снигирь

Столь разнородные порывы,

Влекущие и в монастырь,

И в темь, плодящую обрывы?!

Как в этой деве сатана

Питает ангельские корни

И облекается весна

Ежеминутно в саван черный?!

В зла бездну падала Снигирь

И оставалась на вершине!

Сыграть такое и мизгирь

Не смог бы, тешась в паутине.

Блестяще прожитая роль!

Самоотдача – беспредельна.

Но не теряется контроль

За гранью, где мечта смертельна.

В «Кровавой барыне» Снигирь

Настоль земной противна тверди,

Что не решается упырь

Столкнуться с ней на ниве смерти.

Разят надрывные слова

От помешательства и страсти,

В которой «черная вдова»

Не обрела простого счастья.

В своей жестокости слаба,

Она ценна для свет нашедших

Лишь тем, что явственна судьба

В очах прекрасно-сумасшедших.

БАХТИЁР ИРМУХАМЕДОВ