Шрамный Шарм 2
Глава 2
Если кто-то, кое-где у нас когда-то
Почему-то стал не тот, а кто не надо,
Кот паленый, хряк вареный, лещ соленый,
Или просто в чем-то жизнью ущемленный,
Например: убит, ограблен и замучен,
Пусть он помощи не просит, но получит!
- …Потому, как любой гражданин, живой или, наоборот, мертвый, имеет право и обязанность на защиту от Внутренних Органов, - веско и торжественно процитировал майор, - Так что фразу нашего водителя Футнутова «Какая ему, на хрен, разница» отставить, как не обдумавши! – Рокаролов строго глянул на смущенно маячившего в дверях сарая сержанта.
После значительной паузы для лучшего усвоения, майор продолжил осмотр потерпевшего:
- Пишите дальше, лейтенант: волосы на голове трупа лысоватые, шелковистые, цвет – «мокрый асфальт», - Рокаролов закурил любимый еще с войны "Союз-Аполлон», — На правой брови заросший несколько - (сколько?) годовалой давности глубокий шрам, точка.
Шрам получился на три шва. Которые наложили в травпункте района "Южный". И не лень было везти почти бездыханного с Пионерского на другой конец города. Хотя, кто их разберет, «скоропомощных» ребят! Может у них порядок такой – сортировка организмов по степени убогости.
А ведь все он, проклятый. Алкоголь, то есть. Сколько себя сознательно помню — самые страшные приключения случались по пьянке. И эта история началась с праздника, а закончилась так вот печально. Хоть она и длинная (история), но не очень путанная.
В классической литературе чего только не классифицировано! У Мелвилла в «Моби Дике» – киты всеразличные, у Вени Ерофеева – горячительные напитки, сконструированные из бытовой химии. А вот о демобилизованных после срочной службы я в книжках мало натыкался. Если и доводилось, то сведения про данную породу немногочисленные и противоречивые. Так что восполним пробел.
Дембеля делятся на три основных категории:
1. Придурки по болезни.
2. Придурки – симулянты.
3. И нормальные дембеля, но тоже придурки, потому что после двух лет дурдома под названием «Советская Армия» мозги однозначно задымятся.
О первых двух категориях писать скучно, да и не сталкивался я с ними. А вот о третьей рассказать стоит, поскольку сам в ней состоял.
К дембелю готовятся ровно год. Времени достаточно, чтобы так изуродовать парадную армейскую форму, аж попугаям тошно станет. Сейчас–то это вспоминать смешно и грустно. Но тогда я, в сапогах набитыми как у стиляги каблуками и увешанный до пупа воинскими значками, да с аксельбантом из парашютной стропы, был всерьез уверен, что выгляжу шикарно. Вон на меня как все оглядываются! В таком слабовменяемом виде я сутки шлялся по паровозу «Москва-Свердловск», выпал пьяный из вагона в руки дождавшейся невесты, но самое противное, что появился ведь, блестя идиотизмом, в Университете, абитуриент хренов!
Документы, покосившись, приняли, а к первому вступительному экзамену я уже успел прийти в чувство и переоделся. Впрочем, внутренний вирус дембельской сущности так и остался. Потому, благополучно сдав все экзамены, я, как настоящий взрослый, порешил студенчество свое отпраздновать большим количеством «белого крепкого» в компании лучшего друга Сережи. И занесло нас в грязную таверну под названием ресторан «Аквариум». Забегаловка эта пользовалась прочной, заслуженной славой самого ужасного в городе кабака. Абсолютно ясно, что для двоих молодых людей, относительно интеллигентных, хуже места не придумать. Да ничего бы страшного и не случилось, потому как после семисот грамм бормотухи в душе стало как-то замороженно. А в организме мутилось и взбулькивало, так что мы только и ждали просветления, дабы исчезнуть прямо, не сблевав на пол. Но тут за столик подсели пара ребятишек и, вынув водку, предложили выпить за дембель. Это они узрели мой разведбатовский тельник в вороте рубашки и все поняли правильно.
…Самое удивительное, что ссоры-то никакой и не было. Просто одному из них, бывшему морпеху, пришло в голову вычислить, кого в армии лучше учат драке. И пошли мы всей толпой на задний дворик это дело проверить, на словах ведь не определишь! А я уже был настолько пьяный, что очнувшись утром на диване с перемотанной бинтами башкой, даже не помнил, чего мы такое отмечали.
В зеркале отразилась незнакомая морда, с заплывшим левым глазом, а справа, под бинтами, отсвечивало сиреневым. «Главное зубы целые, - потыкался языком, - Клык маленько шатается – фигня!», и раздался звонок в дверь. Ввалился Сережа с двумя пацанами, которых я уже где-то раньше видел.
- Славно–славно! – загудел Сережа, осторожно вертя меня по вертикальной оси.
- Извини, уж, браток, - засмущался Костя, бывший морпех, - Но ты мне в челюсть здорово пяткой урезал, чуть не сломал. А что вот так выйдет, так я ж не знал!
- А чего такое вышло-то? – я с трудом ворочал языком, прихлебывая чай.
Мужики переглянулись. Алеха, куря у окошка, кашлянул и произнес:
- Мы тут тебе подарок к студенческой жизни принесли. Сходи в коридор, глянь.
Я повлек себя в коридор и, пока разглядывал хороший коричневый «дипломат», троица в кухне торопливо шушукалась. Вернулся, физии у них какие-то настороженные.
- Спасибо, - говорю, - парни, а теперь рассказывайте, кто меня так покарябал.
- Ты ведь человек спокойный? – издалека начал осторожный Алеха, – Убивать этого дикобраза не будешь? А то представь – в тюрягу сесть из-за какого-то удолбка!
Я потребовал подробностей - вот что прояснилось. Когда мы собрались на «ринг», сбоку приклеился левый алкаш, вообразивший себя непревзойденным миротворцем. Алкашу объяснили, что он по сути своей собака женского рода плюс девушка легкого поведения, и посоветовали пойти в сексуальные меньшинства. Козел этот советам не внял, и поединок закончился чрезвычайно быстро. Уложился буквально в два удара – сначала я уложил Костю подошвой по зубам, а затем навязчивый рефери уложил меня брошенным железным ящиком из-под пива. Попал в правую бровь – кровищи! Результат: меня на «скорой» увозят в травмпункт, ребятишек на «коробке» в вытрезвитель, а миротворца, падлу, не поймали – успел срулить.
Я выслушал, не перебивая, историю и смиренно взмолился:
- Боженька! – щелкая от ужаса челюстью, - Не дай, Боженька, соблазна встретить сволочь нехорошую, когда рожа у меня на место встанет! Рожа быстро, Боженька, зарастет. А когда я его встречу… На Страшном Суде можешь этого раздолбая, не раздумывая, жаловать рангом святых великомучеников…
Господь, видимо, не очень-то понял, о чем это я так слезно, противоречиво просил. Потому и сомневался довольно долго. Прошли уже студенческий колхоз, и первые лекции в Университете, и первая по-настоящему бурная любовь; и уже поздняя осень вылила на город грязь. И забрел я, будучи мимо, в ресторан «Аквариум» по личной надобности – в туалет.
На пятачке перед вешалкой тусуется пачка мужиков – соображают, надо полагать, на опохмелку. Один, взглянув на меня, вдруг заухмылялся:
- Ну, как, солдатик, личико не болит? – спрашивает нежно.
Ничего я на это не ответил, лишь осмотрел его внимательно, от прищура даже глаза заслезились. Как-то неуютно ему стало, поеживаться начал.
Я неспешно - на улицу и спрятался, за деревом привалясь. Скоро выполз гаденыш и ринулся к близстоящей «хрущебе». Стою – жду. Скоро появился обратно, огляделся гаденыш и поскакал, звякая бидончиком, к пивному ларьку. «Око за око!» – подумал я в темном подъезде, вынимая из дергающихся рук пиво. «Как там дальше?» – мучила мысль, пока размахивался. «Зуб за зуб!» – вспомнил радостно, и бидончик стукнулся в долгожданную репу. «Бровь за бровь!» - добавила по затылку мужику батарея. Бряк на пол. Готов. Я всосал одним глотком кипящую на дне пену, поставил тару возле полутрупа и вышел в вечер.
А теперь вот сомневаюсь: справедливо ли, что чужое пиво выпил?…