Роман "Тихони". Перевод. Глава 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Все лето я изменялась. Буквально проглотив тот альбом группы Мертвый От Рождения, я принялась выискивать похожие коллективы, подсев в итоге на Кровавую Рвоту и Горцептов. Я не скрывала от родителей своих приобретений, и они пытались относиться снисходительно к моим вкусам. Когда я пришла домой с альбомом Горсептов "Экскременты с рождения", папа даже попытался пошутить:
- Горцепты? Это ж почти как "рецепты", так? Остроумно, - сказал он. Мама же промолчала. Я видела, что это вызывает у нее отвращение. А мне нравилось. Эти диски были для родителей всего лишь чем-то жутким и недопустимым. Но для меня они означали мощь. Гнев. Творчество. К тому же, не без прикола. Нельзя же назвать группу Горсепты, не осознавая, что название-то забавное.
Меня стали всерьез интересовать тексты, которые, что не могло не радовать, были напечатаны в буклетах. Здорово, что на слух они не поддавались расшифровке, ведь родителям вовсе необязательно было знать, о чем пелось.
Одна из композиций Мертвый От Рождения значила очень много для меня. "Не слыша твоих криков" рисовала образы, которые были мне так близки:
Я встану на твое лицо,
Мечты твои разбиты.
Я превращу тебя в ничто,
Не слыша твоих криков.
И кто теперь из нас крутой,
Поганая скотина?
Я превращу тебя в ничто,
Не слыша твоих криков.
Моли, моли, моли, моли,
Напрасно жди пощады.
Я утоплю тебя в крови,
Ведь я - исчадье ада.
Плохо, что я, слушая эту песню, представляла новую стычку с Бренди? Конечно, я бы ни за что не сотворила ничего настолько жестокого. Этого бы не сделал и вокалист МОР, Бальтазар Приступ. Он понимал, чем это было – фантазией. Не безумием, не жаждой крови или еще какой-нибудь причиной для родительских тревог. Эти песни лишь вселяли уверенность. Они должны были сделать меня сильнее. И, разумеется, мне было очень приятно представлять, как я топчусь на глупой роже этой Бренди.
Большинство текстов МОР были посвящены противостоянию чему-то или кому-то агрессивному и удовольствию, которое ты получал, избавляя свою жизнь от всяких говноедов. Мне очень нравился текст еще одной песни под названием "Луна" группы Кровавая Рвота:
Летя по черному небу, полному боли,
Мы будем выть на Луну, облитую кровью.
Мы тебя разорвем на мелкие части,
Твоя гибель в мученьях моим станет счастьем.
Я полюбила прямоту этих песен. Они не пытались звучать изящно или поэтично, они просто передавали послание. Те группы не были великими музыкантами, которые добились бы всеобщего признания. Они просто понимали, сколько дерьма бывает в людях, как это понимала и я, и они создавали музыку, основанную на чистых эмоциях. Я восхищалась этим.
Из музыкальных журналов, что я начала читать, я узнавала не только о новых группах, но и об участниках уже полюбившихся мне коллективов. МОР были моими любимчиками - через них я вошла в этот тайный мир, и мне обязательно нужно было знать о них как можно больше. Но помимо фотографий, остальную информацию о музыкантах откопать было очень трудно. Мне удалось выяснить только их имена: вокалист Бальтазар, гитаристы Эд и Сид, басист Виктор и ударник Хаос.
Из-за недостатка информации я сама могла выдумывать собственные истории о музыкантах. Я представляла, что они очень походили на меня, такие же отчужденные и сердитые. Они были одиноки, пока однажды не нашли друг друга и не создали свой собственный союз. Вообще фантазировать о том, что они за люди, и как они полюбили бы меня и приняли в свою компанию, было куда веселее, чем вдруг узнать что-то, что почти наверняка разочаровало бы меня. В своем дневнике я могла писать и выдумывать все, что душе было угодно.
***
- Рейчел, я знаю, что ты слушаешь несколько разных групп у себя, - начал папа однажды за ужином, - Но я никак не могу их различить. Они все звучат одинаково, как по мне.
- Но разница есть, - ответила я бодро и весело, - Главное - прислушаться. Ни одна группа, на самом деле, ни капли не похожа на другую.
- Ну, тебе видней, - сдался папа.
- Я так даже песни одну от другой отличить не могу, - присоединилась мама. - Честно, они все звучат похоже.
- Звучат как Дракула, - промямлила сестра, жуя запеканку.
***
Тем летом я была очень счастлива и, наверно, именно поэтому родители не жаловались и не пытались отобрать мои диски. Было ясно как дважды два, что они никогда не поймут всех тонкостей моей любимой музыки. Но они и не должны были. Главное, что понимала я. И я знала, что где-то были и другие люди, кто тоже понимал их. Оставалось только таких людей найти.
***
Тем летом у меня были две главные задачи. Во-первых, я готовилась к новым нападкам Бренди, которые, как я опасалась, могли стать куда агрессивней. Я ни в коем случае не хотела показать себя такой же слабой, как в тот день после экзамена. Во-вторых, я напряженно думала о том, как внешне выразить то, что происходило у меня на душе. Я отличалась от Бренди и ее компании, и мне нужно было продемонстрировать это, как можно очевидней. Так, чтобы лишь взглянув на меня, они понимали, что я посылаю к чертям их и все, что они олицетворяют. Если бы мне это удалось, может быть, я смогла бы найти кого-то как я и начала бы встречать людей с похожими ценностями.
Я откопала целую тонну черных шмоток и начала укладывать волосы, которые, как оказалось, едва касались плеч, так, чтобы они закрывали половину лица. Я купила черный карандаш для глаз, который мама через силу разрешила мне использовать "по минимуму". Откуда-то нашлась пара черных зимних ботинок с пряжками, которые, в общем-то, прокатывали за клевые. Мне было необходимо кардинально изменить стиль, но я понимала, что родители психанут, если я вдруг заикнусь о новом гардеробе. И раз так, то приходилось проявлять изобретательность. Я хотела успеть к началу занятий в школе. Я хотела, чтобы Бренди знала: ей не удастся "достать" меня.