Нерушимый завет⁠⁠

Конница вошла в город лавиной, мгновенно разбиваясь на сотню ручейков. Пулеметчик 2-й роты 2-го конноармейского полка Исаак Б., привлеченный неожиданным криком, спешился у низкого, приземистого дома, привязал коня к тыну, толкнул скрипучую, деревянную дверь.

В комнате было светло, чисто, у порога валялся мешок, в котором яростно и воинственно гоготал плененный гусак, у дальней стены, прижав руки к белой обнаженной груди, стояла молодая девушка с огромными, в пол-лица, глазами. Рядом с ней, путаясь в полуспущенных подштанниках, угрожающе топтался красный кавалерист Кононов — рослый, с курчавой порослью на груди и длинными, лихо закрученными усами под массивным носом.

— Шо надо? — спросил Кононов, мгновенно развернувшись к вошедшему Исааку Б. — Не видишь, я с бабой разговариваю?

— Тебя командир ищет! — не моргнув глазом, соврал Исаак Б.

Кононов сплюнул, ожег яростным взглядом перепуганную дивчину и, придерживая саблю, выскочил из хаты, позабыв даже про гусака в мешке.

Девушка, глядя в темные, еврейские глаза нежданного спасителя, подняла белые руки и скинула платье, аккуратно положив его на табурет.

— Ты спас мою честь. Теперь имеешь право на тело! — сказала она на иврите.

Исаак Б. молча смотрел на белую, девичью грудь, на худенькие, покатые плечи с нежно выпирающими ключицами, на темный, мягкий волос, убегающий клинышком в близкую расщелину. Ему снились еврейские сдобные девушки, глаза Рахиль, грудь Саломеи, стройная Суламифь касалась пальцами его возбужденного паха, целовала безволосую грудь — он хотел испытать эту ласку больше всего на свете.

Революция, новый закон дали ему право на эту непорочную плоть, на эту нераспустившуюся лилию, но сын Израилев по духу и плоти, он не мог коснуться этих сокровищ — ведь сегодня была суббота.

Между субботой и революцией Исаак таки выбирал субботу.