Хабир Грибков (часть 3)
Андрей Александрович, приняв на себе нелегкую долю начальника штаба, сразу заявил, что предшественники все делали неправильно. На первом же мероприятии после убытия старой группы, Боровицкий сформулировал основной замысел предстоящей работы: "Война - это когда орудие стреляет, солдат бежит, а танк горит. Вот пока наши коллеги протирали штаны в "яме", все боевые действия шли неупорядоченно. Танки горели - наши, солдаты хрен знает куда бежали, а орудия вообще... Соответственно наша задача в этой командировке - научить аборигенов трем простым вещам: орудие должно стрелять в сторону врага, бронетехника должна гореть только у противника, а во время "Ч" яица сирийского воина должны зависать над окопами боевиков! Пора вылазить из "ямы", товарищи офицеры."
В соответствии с новой доктриной поездки были не только разрешены, но даже стали поощряться. Павел Петрович одним из первых воспользовался ситуацией и без труда получил добро на поездку в штаб РВиА для знакомства с сирийскими коллегами.
Наверное никогда в жизни Павел Петрович так не переживал перед первым свиданием, как в этот раз. Он решил воспользоваться народной мудростью и сделать упор на блеск сапога, ведь вполне вероятно, что умом блеснуть - может не получиться.
Костюм был вычищен и выглажен, ботинки сверкали так, что их можно было использовать вместо зеркала, но для завершения образа не хватало акцента. По совету мудрой и всезнающей феи крестной, роль которой играл новый усатый друг Андрей Александрович, подполковник Грибков надел яркую красную бабочку.
Утром, блистая туфлями и лысиной, Павел Петрович погрузился в машину. Дорога до штаба была неблизкой, музыку Грибков слушать не любил, поэтому решил развлечь себя докопавшись до младшего по званию. А этот раз ему выпал старлей-переводчик.
- Серёга, Серёга! Да вынь бананы из ушей. Слушай, ты там только это, от себя не лепи. Слово в слово меня переводи, понял?
Старлей неохотно вытащил наушник.
- Понял, понял.
- Да, кстати, Серёга, ты мне скажи, как мне представиться?
- Ну, как обычно представляетесь, так и тут.
- Да нет, ты не понял, как мне по-арабски представиться? Мне тут сказали, что если на ихнем разговариваешь, то они уважают это очень.
- На ихнем - это да, очень уважают - старлей попытался оценить подполковника взглядом, но глаза не видели ничего, кроме бабочки.
- Хабир* Грибков (*с арабского: "специалист" - в среде арабистов может применяться к человеку с уничижительным оттенком) - выпалил с усмешкой переводчик.
- Хабир, ага, запомнил. Да, Серёга, ты там не налажай только, а то сам понимаешь, дело серьезное.
- Постараюсь, товарищ подполковник.
На встрече Павел Петрович блистал. Вычурный образ на все 100% соответствовал арабским понятиям о мужской красоте и произвел среди сирийцев фурор. Красную бабочку оценили в штабе все: от солдата-разливальщика чая до командующего РВиА Сирии. Но не одеждой единой покорил сердца «садыков» Павел Петрович. Талант дипломата раскрылся на встрече во всей красе. Грибков решил отложить в этот раз скучные вопросы и сосредоточился на хвалебных речах. После почти тридцатиминутного монолога на тему величия Сирии и ее президента Башара Асада, переводчик стал недобро посматривать на Грибкова и на окружающих. Речь подполковника становилась все более ветвистой и бессмысленной, толмач был загнан в угол фразой Павла Петровича: "мы с вами не родные братья и не двоюродные, а все равно будто от одной матери". Старлей потел, краснел и тужился, но эквивалент подобрать никак не получалось. На его счастье в дело лингвистического обеспечения вмешалась война. Послышался свист мин, а после этого где-то неподалеку раздался грохот нескольких разрывов. В ответ загремела сирийская артиллерия. В кабинете начальника РВиА раздался телефонный звонок. Генерал откашлялся, взял трубку и представился по всей форме, после чего отрывисто произнес только одну фразу: «Наам, йа сэиди»* (*да, мой господин). Стало ясно, что теперь дифирамбы Грибкова отошли на второй план. Генерал несколько раз извинился и предложил встретиться через пару дней. Несмотря на суету начальник РВиА сердечно распрощался с красавцем подполковником. Павел Петрович и компания убыли в пункт постоянной дислокации. Сердца арабов были покорены - чистая победа.
Хабир Грибков сидел в кафе и задумчиво глядел на древнеримский фасад храма Юпитера, который сейчас выполнял вполне банальную роль центрального входа на рынок. Сегодня Грибкова ничто не радовало: ни удачная покупка очередной безделушки, ни болтовня русскоговорящего Ахмеда - коллеги-артиллериста. Командировка неизбежно закончится, а подвиг пока ещё даже не маячил на горизонте.
Несмотря на то, что ситуацию в Сирии лучше всего можно было описать фразой, которой Грибков начинал каждый свой отчет: «обстановка в Сирийской Арабской Республике остается сложной и напряженной», на всех фронтах наступило затишье. Объяснялось такое спокойствие просто - наступила зима и погода была отвратительной почти на всей территории страны. Боевики были теплолюбивыми существами, поэтому наступление на столицу было свернуто и бармалеи попрятались в норы к теплым буржуйкам. Оперативную паузу сирийская армия тоже решила использовать с максимальной пользой. Позиции правительственных войск ощетинились кальянами, из загашников достали чайники, матэ и зхураты* (матэ и зхурат* - травяные чаи) полились рекой. Единственные, кто были настроены воевать – российские советники. Тем более, что из Москвы после доклада вернулся генерал Громов, который возглавил группу и требовал от своих подчиненных видимых результатов.
Павел Петрович за первый месяц не только смог выбраться из «ямы», но и стал самым активным путешественником группы. Практически каждый день он выезжал то на позиции, то в штаб, то в артиллерийскую школу для организации учебного процесса. График был уже отработан: утром в сопровождении полковника Ахмеда, Павел Петрович ездил по служебным делам, после этого следовал сытный обед «в лучшем кафе Дамаска» (со слов сирийского полковника), которое, к слову, держал брат Ахмеда. Во второй половине дня начиналась культурная программа, в которой гостеприимный сириец показывал своему "русскому брату" жизнь столицы и окрестностей. Ахмед и Павел Петрович были людьми очень похожими по складу характера, поэтому интернациональный дуэт не тратил время на осмотр достопримечательностей, а скурпулезно изучал рынки Дамаска.
Павел Петрович быстро усвоил правила восточного менталитета и научился торговаться. Сбивать цену Грибкову помогал необходимый языковой минимум, который он освоил необычайно быстро и автоматчики из «мухабарата*» (мухабарат - "контрразведка"). При этом Павел Петрович был уверен, что цена на любой товар падает в десятки раз именно благодаря его природному обаянию и поддержку двух бородачей из спецслужб в расчет не брал. Торговцы ныли, плакали, взывали к совести, разыгрывали целые представления, чтобы выбить из русского советника хотя бы лишние десять лир. Не знали, несчастные люди-дикари, что столкнулись с крепким хозяйственником и семьянином. Несмотря на все стенания лавочников свои товары они вталкивали не в убыток себе. Несколько раз были неприятные случаи, когда Павел Петрович вместе с автоматчиками перегибал палку. Но тут вмешивался Ахмед и не давал свершиться одной из самых страшных вещей в жизни арабского торгаша – продаже товара без навара. Все шло просто прекрасно, несколько раз в неделю Грибков приезжал с рынка и в красках рассказывал своим коллегам, как он выгодно приобрел ту или иную вещь. Естественно, что зависть боевых товарищей росла и нашелся среди апостолов Иуда, который вложил Павла Петровича старшему группы генералу Громову. Генерал был человек жесткий, но умный и справедливый. Он в приватной обстановке высказал Грибкову все, что он о нем думает и пообещал ему перспективную должность для продолжения службы на острове Итуруп. Но вместо того, чтобы все взять и запретить, Громов составил график поездок в город и дал возможность каждому насладиться своей долей свободы, посетить рынки, достопримечательности и вообще все, что душе угодно.
Народ в группе сразу повеселел, выезды в город стали целым событием. Павла Петровича, как самого опытного обложили со всех сторон. Он стал давать советы, надиктовывать под запись и конечно, готов был в любое время съездить с товарищами на рынок и все показать на месте. Авторитет Грибкова рос не только в среде друзей-гусар летучих, но и среди «мозгов» группы. Да, что уж, даже заносчивые и высокомерные переводчики тихонько советовались с ним вдали от посторонних глаз.
Допив чашку кофе с кардамоном, Грибков решил возвращаться в пункт постоянной дислокации. Ахмед пытался уговорить его заехать на "серебряный рынок", но меланхолия, овладевшая Павлом Петровичем погнала его к уединению. Прибыв на место, Грибков пошел в свою "келью". Там он достал бутылку местной анисовой водки "ракки", плеснул себе в рюмку, порезал закуски. Сев на краешек стула, он молча взял стопку, прикрыл глаза и вдруг в комнате Стас Михайлов разразился своим бессмертным хитом. Грибков поставил рюмку и посмотрел на экран телефона - звонил Боровицкий.
- Да Андрюх?
- Так, Паша, ты где у меня? Опять торгашей на рынках грабишь?
- Паша, да ты задрал уже...
- Ладно, давай без шуток, ты где?
- В келье
- Давай в "яму" бегом дуй, тут Громов совещание срочное собирает.
- Принял, лечу.
Несмотря на то, что Громов частенько собирал экстренные совещания, в этот раз в душе у Грибкова что-то ёкнуло. Нутро подсказывало, что намечается что-то интересное и оно его не подвело.
Громов уже сидел в зале, когда туда вбежал Грибков.
- А, вот и наш лысый Брюс Уиллис прибежал.
- Так точно, товарищ генерал, разрешите...
- Давай быстрее заходи, расхититель гробниц. Ладно, все в сборе, начнем. Сегодня к нам обратились лица очень высокого уровня. Я лично встречался с министром обороны и ещё несколькими высокопоставленными сирийскими офицерами. На одном из направлений сложилось критическое положение. Боевики, пользуясь тем, что наши великие воины ковырялись в носу, скрытно перебросили значительные силы на юго-восточное направление. Создалась угроза захвата противником единственного шоссе, которое связывает Дамаск и южные районы страны. Знаю, что многие из вас бестолковые, но последствия подобного объяснять не буду. Попросите, если вы нихрена не понимаете, своих товарищей вам объяснить.
На пути у бородатых есть небольшой поселок - Мерса-Машиит*. Судя по всем данным, атаковать шоссе они будут именно через этот населенный пункт. Обойти его они не могут, так как вокруг минные поля. В ходе переговоров, мы пришли к выводу, что нужно сыграть на опережение и атаковать боевичье первыми. Главная роль во всей операции отводится ракетной и ствольной артиллерии. Поэтому завтра Грибков вместе с инженером и разведчиком выдвигаются в Мерса-Машиит для оценки обстановки на месте. Остальные, кроме дежурной смены работают в штабах с целью помочь на этом направлении. Всем все понятно? Грибков? Ты меня понял? Завалишь операцию - я тебя точно на Итуруп отправлю рынки изучать. Всё, все по местам."