strelaVkoleno

Бритва плавно шла заученными машинальными движениями по лицу, шум плескавшейся воды сильным напором из крана, и мужское лицо с еле заметными кругами под глазами в зеркале. Сколько лет он так бреется изо дня в день, собираясь на работу? Казалось, что вечность. Каждый унылый день повторял другой, и каждое утро звучала в голове наивная уверенность, что скоро все изменится. Не сегодня и не завтра, но скоро. Но скоро все никак не наступало. Он продолжал изо дня в день вот так брить лицо и идти на работу. Настолько ненавистную работу и вызывающую отвращение к жизни и самому себе.

Да, там его ценили и уважали, но бумажная волокита сводила с ума. Словно робот он уходил, чтобы без сил вернуться домой. Рутина забивала мысли, изнуряя и оставляя высушенным до глубины души. В молодости он посмеивался над клерками, белыми воротничками, которые словно маленькие машинки сновали туда-сюда без собственной воли и цели, и вот он стал одним из них. Когда-то многообещающий художник, бунтарь и красавец, сумевший влюбить в себя самую красивую девчонку из театрального училища. И где его годы? Молодость? Двадцатилетним парнем он называл сорокалетних стариками, но вот сейчас стал одним из них. А ведь всегда считал, что такая жизнь не для него, и уж кто-кто, а он точно будет успешен.

Однако судьба всё расставила по своим местам, ткнув его носом в свою нишу, вклинив в серую массу остальных. В тот день его девушка призналась, что беременна. Он любил ее безумно, до дрожи в коленях, до потных ладоней, до бешеного сердца стука. И ребенка решили оставить. Студенческая скорая свадьба, горящие глаза невесты, его надежды на будущее и уверенность, что вдвоем они все преодолеют. Но реальность напомнила, что он будущий отец. Должен укрывать свою, пока еще маленькую, семью от невзгод. Художник и студент много не заработает. Поэтому поселившись с любимой у своих родителей, он оставил учебу и нашел полноценную работу. Его жена Лилька проплакала всю ночь, безуспешно отговаривая от такого решения, хоть и понимала всю необходимость. Она умоляла его тогда не бросать мечту, уверяла, что родители помогут с ребенком, а она сразу отправится работать. Он тогда отмахнулся и заверил, что прекращать рисовать не будет и время найдет. Главное, чтобы она не оставила свою цель – стать актрисой театра. Вот только розовые мечты столкнулись с бытом. Работу вчерашнему студенту предлагали физически трудную, он мог только приходить и падать на диван, пытаясь прийти в себя после трудового дня. А денег все катастрофически не хватало. Он рвал на себе волосы, нашел вторую работу, но пришел черед и Лильке оставить свою мечту. Уйти из училища. Жене повезло, и она смогла устроиться в магазин продавщицей. Каждый из них твердил, что еще чуть-чуть, они тверже встанут на ноги и вернутся к той старой жизни.

Вот только сын всё рос, время неумолимо бежало вперед. А изменений не предвиделось. Только получилось встать увереннее на ноги – подвернулась работа клерком. Легче физически, но морально давила. То, что раньше было временным, грозило повиснуть на шее петлей постоянного. И вот известия о втором ребенке. В тот вечер они всерьез с женой задумывались об аборте – времена в стране наступили тяжелые, зарплату задерживали месяцами. Пришлось затянуть пояса потуже, но он не мог позволить избавиться Лильке от малыша. Потом, держа в руках маленькую дочку, он еле сдерживал рвущиеся наружу всхлипы в груди. Как он мог вообще допустить мысль убить ее?

Все пошло уже лучше. Получили квартиру, и наконец съехали от родителей. Приходилось работать больше, оставаться дольше. Собственные дети не видели его, а одной Лильке было сложно. Порой не было возможности даже поужинать. В те времена, бывало, накормят детей, а сами пустого чаю выпьют, не говоря малышам о финансовых проблемах. Он надеялся, что они до сих пор не подозревают, через какие дебри пришлось им с Лилькой пройти ради их благополучия.

Временами он вспоминал, какой она была. Каждый парень в округе мечтал с ней встречаться, прохожие заглядывались на нее. Но годы были безжалостны. И вот из стройной пышногрудой студентки она превратилась в полную, с грубыми и мозолистыми руками, продавщицу. У жены уже появились первые морщины, былая красота испарилась. Порой он ловил себя, заглядываясь на молодых сотрудниц на работе. И от этого ненавидел себя еще больше. Были в их жизни споры, крики и злость друг на друга, давно не вспыхивала страсть, даже поцелуи стали редкостью. Но он все еще безумно любил ее. Мягко, словно что-то теплое поднималось в груди, когда он думал о ней. Лилька была частью него самого. Она всегда была рядом, вместе они прошли через многое. Жена все эти годы поддерживала его, была опорой. Печальная улыбка появлялась на его лице, когда она неустанно напоминала о необходимости рисовать. Скоро будет двадцать лет, как он не брал кисть в руки. Появилось время, жить стало легче. Но идей, которые били фонтаном фантазии, больше не было. Только одна большая усталость.

Мир вокруг стремительно менялся: от виниловых дисков перешли к магнитофонам, а от них к компьютерам. А вот он оставался таким же, продолжая надеяться на завтра, думать о том, что совершил, и жалеть о том, что не совершил, перебирая неудавшиеся моменты в жизни. Дети посмеивались над ним, называли непрогрессивным из-за его привычки узнавать последние события из газет, а не новостных лент в интернете.

Разочарование приносили и собственные дети. Нет, скорее в себе самом, что не уделял им необходимое время когда-то. Но в те годы по-другому было нельзя. Всегда возникало ощущение, что чего-то им не додал. Боялся, что они повторят его судьбу. Он всегда старался отдавать им все необходимое, помогать советом. Но дети все равно злились на него, назвали тираном на запреты гулять поздно вечером. Все чаще они говорили, что он не понимает какого это быть молодым и иметь стремления в жизни. Они даже совсем не знали о тех жертвах, на которые он шел.

Но, несмотря на это, он понимал. Как и то, что в них говорят подростковые чувства, а не разум. Они такие же бунтари, как и он сам в свое время. Но по сердцу грубые слова все равно болезненно резали. Ему оставалось только оставаться понимающим, держать эмоции в себе. Все-таки, глядя на детей, он видел не только собственные неудачи, но и самого себя. Он и Лилька были целиком в них, в их стремлении к большему. Жить целью и идеей. Вот и дочь участвовала в школьных конкурсах юных художников, заставляя его безмерно гордиться ею. Он хвалил ее, поддерживал, каждый раз боясь излишне давить на нее. Когда сын, мечтавший о карьере хирурга, не пробился на бюджет в общем конкурсе, где было слишком много желающих, он сам чуть не свихнулся. Сын тогда убивался, перебирал другие варианты куда поступить, а он сам сорвался, схватил своего ребенка за руку и потащил в вуз, где оформил на платное, решив пустить скопленные деньги на машину, о которой мечтал долгие годы. Единственную отдушину от той рутины. Но видя счастливое лицо сына, его энтузиазм, с которым он посещал занятия, ни о чем не жалел сам. Первокурсник, преисполненный важности и клятвенных обещаний стать самым лучшим хирургом, заставлял сентиментально улыбаться. Сын, наверное, считал себя взрослым и самостоятельным. Быть может так и было, но сколько бы лет не прошло, он видел перед собой тех малышей, ради которых провел всю свою жизнь.

И вот сегодня, придя после работы домой, они обнимают его и поздравляют с днем, когда ему исполнилось сорок. Да, молодость уходит, мечты не всегда сбываются, иногда приходится сложно. Но он ни о чем не жалел. Его ждут, его любят, он необходим. Какие бы ссоры не случались с детьми или с женой, они всегда будут друг у друга. Они вместе.

Поздно вечером, когда все уже спали, а он сидел на кухне, погруженный в собственные мысли, его руки дотянулись до подарка детей. Зашуршала упаковочная бумага. Холст и краски. Руки задрожали. Судорожно рванув в прихожую, он разгреб хлам на верхних ящиках высокого шкафа и выудил старый, облезший чемодан. Его старые картины и давно засохшие краски. Найдя наполовину стертый карандаш, он вернулся к подаренному холсту и сначала неуверенными, потом более твердыми штрихами, выводил портрет самого родного человека. Его Лильки. Это теплое полное лицо, милые морщинки, и все те же ярко горящие глаза. Годы прошли, а они вдвоем все такие же. В душе они еще те двадцатилетние мечтатели. Не будет он больше ждать никакого завтра. Он будет творить его сегодня.