О загадке монгольских побед⁠⁠

https://zen.yandex.ru/media/id/5c2bb5cbea039800abdc8fd6/o-za...

Есть темы, которые всегда будут волновать не только историков, но и всех, кто интересуется историей. Одна из самых больших загадок истории – это успехи монгольских войск в XIII веке. Об этом написаны тысячи книг и сотни тысяч статей; огромное число авторов разных взглядов и уровней компетентности высказали массу предположений относительно того, как монголам удалось одержать столь большое количество военных побед. Ответы – самые разные, но есть факты, которые невозможно оспорить: немногочисленный кочевой народ, относительно отсталый в культурном и техническом отношении, нанёс поражения китайским, корейским, хорезмским, персидским, арабским, турецким, русским, польским, немецким, венгерским армиям, прошёл с победами от Тихого океана до Адриатического моря и от сибирской тайги до Индийского океана и Синайской пустыни. Спорят с этими фактами только фальсификаторы истории либо тяжело больные люди, и их мнения учитывать не следует.

Как это стало возможным? Полноценного ответа на эту загадку никто и никогда не даст. Но пытаться надо – хотя бы потому, что это – невероятно интересная тема. Предлагаемая статья – крохотная песчинка в океане монголоведения, ни в коей мере не претендующая на полноценное объяснение самой интригующей исторической загадки.

Причины успехов монгольского оружия, очевидно, лежат в своеобразии географии проживания монгольских племён и связанных с этим их культурными, социальными, бытовыми, психологическими и даже физиологическими особенностями.

Монголия – страна с одними из самых тяжёлых для жизни климатических условий на планете. Арктический холод зимой и тропическая жара летом, разреженный воздух и низкое атмосферное давление формируют чрезвычайно выносливых и физически сильных людей, способных быть эффективными воинами высоко в горах, в пустынях, сибирской тайге и влажных джунглях.

В Монголии летом страшной опасностью являются ливни, зимой – бураны. Для того, чтобы выжить и сохранить скот, монголам приходилось очень быстро соображать и принимать решения: это учило монгольских воинов решительности и инициативности.

Военные навыки монголов развивались постоянными охотами, в которых участвовало всё мужское население. Это не только развивало их ловкость и физические данные, но и приучало хорошо ориентироваться на местности, терпеливо ждать в засадах, искать наилучшие пути преследования животных и т.д. При этом в земледельческих странах охотников было немного, и для многих кочевых народов (например, арабов или туркмен) охота не играла столь большой роли – в степях Халхи гораздо больше объектов для охоты, чем в пустынях или высокотравной степи Причерноморья. Зимние облавные охоты позволяли выявить наиболее толковых и успешных охотников – из них получались хорошие младшие офицеры. Кроме того, облавные охоты приучали монголов к дисциплине. Стоит отметить, что облавные охоты были известны и другим народам, в т.ч. земледельческим, но там в них участвовали немногие, в то время как в Монголии – практически всё взрослое мужское население.

Непрерывные междоусобные войны заставили монгольских кочевников непрерывно тренироваться, готовить детей к военной службе с малых лет. При этом в Европе и мусульманских странах в то время война была уделом феодалов и наёмников, в Китае и странах восточной культуры – небольшого числа профессиональных военных и опять же наёмников. Т.е. монгольское ополчение по своим профессиональным качествам не уступало профессиональным армиям Востока и Запада, что компенсировало небольшую численность монгольских войск.

В работах, посвящённых монгольским завоеваниям, как правило, мало внимания уделяется культурному уровню монголов. Их априорно относят к нецивилизованным кочевникам, т.е. к дикарям. А это абсурдно, поскольку дикари не могут успешно воевать против цивилизованных народов. Все известные поражения армий цивилизованных стран от дикарей либо были стычками маленьких групп с многочисленными дикарями, либо привели к победе диких племён в результате особого стечения обстоятельств. Известные примеры таких обстоятельств – разгром индейцами отрядов майора Дэйда и генерала Кастера в США, а также победа зулусов над англичанами в Южной Африке. В других случаях дикарями неправомерно считались народы, стоявшие на достаточно высоком уровне развития – например, варварские племена, захватывавшие территории Римской империи, были отсталыми по сравнению с самими римлянами, но дикарями они не были: например, готы во время господства в Приднепровье имели довольно развитую материальную культуру, обладали письменностью и исповедовали христианство арианского толка.

В культурном плане Монголия находилась рядом с двумя цивилизациями – китайской и исламской. Поэтому, будучи кочевниками, монголы не только получали от соседей товары и были знакомы с техническими, в т.ч. военными, достижениями того времени, но и знакомились с правовыми, религиозными и философскими системами, а также с современными управленческими принципами. Это расширяло их кругозор и повышало общекультурный уровень, что чрезвычайно важно для строительства государства и ведения крупномасштабных войн.

Известно, что монголы смогли быстро освоить сложные осадные машины, изобретённые китайцами, сложные средства связи, а также мины, ракеты и артиллерию. Постоянно воюя то против китайских войск, то вместе с китайскими войсками против других племён, монголы оценили преимущества стандартного вооружения и единообразной военной организации, что дало им громадное превосходство над европейскими и мусульманскими армиями, которым было неизвестно ни то, ни другое.

Как известно, дикари не строят городов и крепостей. А степняки крепости строили, начиная со времён хунну – с III-II веков до н.э. Так, Иволгинское гуннское городище (I век до н. э.) представляло собой прекрасно спланированный и хорошо укреплённый город – крупный центр скотоводства, земледелия и ремёсел - кузнечного, металлургического, оружейного, гончарного, деревообрабатывающего, косторезного. Градостроительство, земледелие и ремёсла никогда не исчезали в Великой степи, и ко времени Чингисхана уже имели многовековые традиции. В XII веке хан кереитов, одного из крупнейших монгольских племён, Тогорил (Ван-хан) велел построить в своей ставке, на месте которой впоследствии была возведена столица Монгольской империи Каракорум, величественный дворец – его руины были раскопаны несколько лет назад. Хотя крепости и дворцы в Монголии строили в основном пленные китайцы или перебежчики из того же Китая, монголы постепенно перенимали у них навыки градостроительства и инженерного дела. Пленных и перебежчиков в степи было много всегда: ещё во времена хунну китайские дипломаты жаловались, что в хуннских стойбищах живёт огромное число подданных «Сына неба», которые не желают возвращаться и при войнах с Китаем сражаются на стороне кочевников – потому, что «у хуннов весело жить». Беглецы во втором-третьем поколениях становились степняками, частично сохраняя навыки ремёсел или инженерного дела. Например, в ряде районов Забайкалья обнаружены остатки плантационных хозяйств XII-XIII, с орошением земли, складами, дорогами и хозяйственными сооружениями, построенные в китайском стиле.

Письменность индо-тибетского типа племена Монголии использовали со времени хунну; примерно в XI веке среди принявших христианство племён (кереитов и найманов) распространился и второй алфавит, созданный на основе арамейского письма.

В 1006 или 1009 г. хан кереитов принял несторианское крещение. Известно, что дикие народы можно крестить двумя способами: насилием или подкупом, ибо суть христианского учения чересчур сложна для дикарей. Несториане не обладали никакой военной силой (их страны были давно захвачены мусульманами), им нечем было и подкупать монгольских вождей. Значит, они действовали только силой убеждения. А для того, чтобы она была действенной, во всяком случае монгольская знать должна была обладать достаточно высоким культурным уровнем, чтобы заинтересоваться странной, на взгляд наивного кочевника, историей человека из далёкой страны, которого звали Иисус Христос. Тем не менее хан, принявший христианское имя Маркуз (Марк), «крестился со всем народом». Хотя, конечно, крестилась лишь меньшая часть монголов, и многие наверняка крестились, плохо понимая, что такое христианство, религия Христа просуществовала в Халхе до XIV века, и исчезла только в результате бурных событий, разметавших монголов по всему свету.

У упомянутых выше кереитов и другого крупнейшего монгольского племени, найманов, ещё в XII веке существовала развитая бюрократическая государственная система – с письменными законами, чиновниками, архивами, писцами, налогами и печатями. По сути, это были полноценные государства, а не племена.

Но самым развитым монголоязычным народом (племенем его не назовёшь) были кидани. До Х века они жили в Маньчжурии, занимаясь, в отличие от родственных племён, не только кочевым, но и оседлым скотоводством, и частично земледелием. Кидани признавали вассальную зависимость от китайской империи Тан и участвовали в китайских войнах и интригах. В Х веке кидани восстали, захватили Северный Китай и создали собственную династию – Ляо (железная). Кидани частью переселились в города Китая, где стали военными и чиновниками. Они быстро восприняли китайскую культуру.

Китайцы оставили весь Северный Китай с долиной Хуанхэ, и создали национальную империю Сун южнее, в долине Янцзы. Однако большинство населения империи Ляо, подвластного киданям, составляли этнические китайцы, неохотно подчинявшиеся «диким степнякам» (хотя последние перестали быть и дикарями, и степняками).

В 1115 г. против киданьской империи восстало многочисленные тунгусо-маньчжурское племя чжурчжэней: они были оседлыми скотоводами и земледельцами, и находились под сильным влиянием китайской культуры, поэтому дикарями тоже не были. После долгой войны чжурчжэни разгромили киданей; показательно, что чжурчжэни действовали в союзе с южнокитайской империей Сун, надеявшейся вернуть потерянный Север. Однако чжурчжэни, разумеется, сами захватили богатую территорию, и вынудили войска Сун вернуться ни с чем. Чжурчжэни создали в Северном Китае собственную империю Цзинь (золотая). Небольшая часть непокорных киданей ушла в Синьцзян, где покорила местные племена и создала собственное государство – империя Западная Ляо, или Каракитайское ханство (царство «чёрных» киданей).

Однако большинство киданей не захотело покидать уютные жилища в китайских городах и менять сытую, весёлую жизнь чиновников и землевладельцев на тяжёлый поход в неведомые земли. Чжурчжэни, нуждавшиеся в грамотных чиновниках-некитайцах, сохранили за киданями прежние должности. Много киданей служили империи Цзинь в министерствах и ведомствах, преподавало в академиях, но особенно много их было в офицерском корпусе. В восточной провинции Ляодун был сохранён киданьский корпус, а в начале XIII века его командующий, представитель свергнутой династии Ляо, Елюй Люге, стал маршалом, куратором военной академии и внешней разведки, ответственным за отношения с монгольскими племенами.

Такую политику империи Цзинь разумной назвать трудно. Служившие ей кидани, разумеется, рассчитывали на реванш. Помимо собственных (и немалых) сил, они учитывали, что в Синьцзяне продолжало существовать сильное и богатое государство «чёрных» киданей, армия которого сумела уничтожить громадное войско Сельджукского султана Санджара. Правители «чёрных» киданей принадлежали к тому же роду Елюев, что и маршал Елюй Люге и его многочисленные родственники, занимавшие высокие посты в империи Цзинь.

Кидани (и Елюй Люге) прекрасно знали, что монголы – родственные им племена, только, с их точки зрения, дикие. Вообще северные кочевые народы, начиная с древних хунну, Китай всегда рассматривал как своих подданных, и использовал в качестве пограничных войск. Именно как вассальные народы, они неоднократно захватывали части Китая и создавали свои «империи». Так возникли и киданьская Ляо, и чжурчжэньская Цзинь. Следует учитывать, что сами степные народы никогда не сомневались в том, что они – пусть самобытная, с собственными законами и правами, но часть огромной общности, называемой Китаем, и китайский император, Сын неба, является их верховным сувереном. Другое дело, что конкретный суверен мог был «плохим», и тогда они стремились его заменить на «хорошего».

Согласно монгольской традиции, хан племени кереитов был гурханом (монархом без феодальных прав, наподобие японского императора) всех монгольских племён, хотя племена то и дело выходили из повиновения. Последний, до «революции» Чингисхана, гурхан, Тогорил, признавал себя наместником империи Цзинь с титулом Ван-хан (ван у китайцев – царь зависимого от Китая государства), он ходил в походы вместе с китайской армией против мятежных племён. А молодой Тэмучжин, впоследствии принявший титул Чингисхана, имел невысокое китайское воинское звание джаутхури (нечто вроде «военного комиссара»). Так что оба великих монгольских вождя принимали китайские титулы и не ставили под сомнение зависимость монголов от Китая, которым в то время правила династия Цзинь.

Одна из загадок биографии Тэмуджина – его десятилетнее пребывание в столице империи Цзинь в качестве заложника – об этом прямо пишет китайский летописец Чжао Хун в «Мэн-да бэй-лу», и пространно – Рашид ад-Дин в «Джами ат-таварих», а также летопись «Юань ши». Что он там делал – непонятно. Но точно не сидел в тюрьме, т.к. в это время у него рождается сын Тулуй (значит, он был с семьёй, и с большой долей вероятности, пользовался относительной свободой). Зачем чиновникам империи брать в заложники вождя маленькой и слабой разноплемённой орды – непонятно и нелогично. Но через десять лет Тэмуджин возвращается в степь, и вокруг него быстро собираются многочисленные сторонники – он становится довольно значительным вождём. Что более чем странно для никого, по сути, не представлявшего заложника – его бы попросту забыли. Однако Тэмуджин предложил остаткам своего улуса чрезвычайно стройную и жёсткую систему управления, впоследствии ставшую великой Ясой.

На этом документе стоит остановиться особо. Самая удивительная его особенность – провозглашение верховенства законов над волей хана. Яса, уравнивавшая всех свободных монголов и ограничивавшая власть верховного правителя, была принята на 19 лет раньше британской Великой хартии вольностей! Статус правителя – Великого хана - нельзя признать монархическим: он избирался голосованием на курултае из числа потомков Чингисхана. Таким образом, Монгольская империя была даже не конституционной монархией, а скорее суперпрезидентской республикой. Курултай, в прошлом – обычное народное собрание, характерное для родоплеменных и раннефеодальных обществ (вече, тинг, экклесия и т.п.), превратилось в полноценный орган представительной власти: помимо избрания хана, курултай решал важнейшие вопросы – такие, как объявление войны и заключение мира. В Ясе впервые в мире был сформулирован принцип дипломатической неприкосновенности. Судебная власть выделялась в отдельную структуру и становилась независимой: «хранитель Ясы» - верховный судья и генеральный прокурор в одном лице – предлагался ханом, но утверждался курултаем. Вскоре после принятия Ясы монголы увидели, что означают приоритет законов над ханской властью и независимость суда: родной брат хана Хасар был арестован и осуждён на вечную ссылку с конфискацией имущества за насилие над бедной простолюдинкой. Было ли это хитрым ходом хана, который при помощи закона расправился с глуповатым и своевольным братом – неважно: монголы увидели силу закона. Надо отметить и ещё один удивительный для того времени закон: в мирное время отменялась смертная казнь!

Яса Чингисхана совершенно не соответствует культурному уровню и правосознанию кочевых народов XIII века. Она превратила родоплеменное общество с элементами раннего феодализма в стройную военно-бюрократическую систему, имевшую явное сходство с системами китайского типа, но при этом узаконившую элементы традиционного кочевого народовластия, а также китайского легизма и, похоже, даже конфуцианского гуманизма.

Подданные Тэмуджина получили необычные законы, уравнявшие всех кочевников, упорядочившие налогообложение, введшие чёткую систему наказаний и создавшие систему контроля над исполнением законов. Поэтому-то измученные произволом «сильных» и вечными междоусобицами монголы и потянулись к малоизвестному и ничем не прославленному вождю. Представляется весьма вероятным, что Тэмуджина, в его бытность заложником, учили и обрабатывали чиновники-кидани – за заложников в империи отвечал как раз маршал Елюй Люге. И очень вероятно, что молодой монгол вернулся в родные степи не только с семьёй, но и с киданьскими советниками, и, вероятно, с деньгами – они могли стимулировать поток перебежчиков от других вождей в его улус.

Сразу после возвращения, в 1196 гг., молодой Тэмуджин вместе с названным отцом Ван-ханом участвовал в операциях цзиньских войск против взбунтовавшихся против империи татар (тогда-то он и получил звание джаутхури). Представителем империи Цзинь в ставке Ван-хана был кидань из рода Елюев Ахай, давший клятву верности молодому Тэмуджину (что странно и необычно для крупного имперского чиновника), и приславший ему своего младшего брата Тухуа. Сам Ахай через некоторое время тоже переселился в степь, и вместе с братом они начали реорганизовывать монгольское ополчение. Во всяком случае, первый внешний поход новорожденной империи Чингисхана – против тангутской империи Си-Ся, возглавили именно Ахай и Тухуа.

Армия Тэмуджина изначально строилась на принципах, чрезвычайно странных для кочевников, но естественных для бюрократической империи. Продвижение воинов в командный состав происходил только как следствие их личных заслуг – ни родовитость, ни богатство не имели никакого значения. Армия получала единообразное вооружение и состояла из одинаковых по численности частей и соединений (десяток – сотня – тысяча - «тьма»). Воины разных племён были сознательно перемешаны. Был принят единый и крайне жёсткий воинский устав. За порядком следила специальная полиция (кешиктены – они же личная охрана хана). Во время походов в армии употреблять спиртное было разрешено только по приказу командующего – явление уникальное для армии того времени.

В 1206-09 гг. недавно созданная единая Монголия, главой которой стал Чингисхан, провела ряд операций против тангутского государства Си-Ся, которое монголам совершенно не мешало. Операции привели к поражению тангутов; монголы получили первый опыт войны с мощной современной армией, а также обязательство поддерживать монголов при войнах с другими странами. Империя Цзинь получила кроме объединившейся и потому опасной Монголии на Севере ещё и враждебных тангутов на Западе.

Монголы, как уже упоминалось, не сомневались в том, что их верховным сувереном является император Китая, но политика Цзинь была, в целом, оскорбительной и пугающей (империя проводила карательные операции в степи, требовала заложников и иногда казнила их, часто, в целях наказания, ограничивала торговлю со степью и т.д.). Поэтому, когда в 1211 г. Чингисхан объявил на курултае о войне с Цзинь, это вызвало поддержку монголов. При этом хан при объявлении войны учёл требования Ясы, которая запрещала объявлять войну без веской причины: в его ставке находились послы империи, которые в оскорбительной форме требовали от него повиновения и исполнения обязанностей джаутхури. Это и стало casus belli.

Монголо-цзиньская война, т.е. завоевание монголами Северного Китая (1211-1234 гг.), многократно описана и хорошо изучена. Стоит только отметить, что кидани сыграли огромную роль в том, что огромная, прекрасно вооружённая армия империи была разгромлена немногочисленными войсками степняков. На сторону монголов перешёл маршал Елюй Люге со своим корпусом, создавший на коренной киданьской территории, в Ляодуне, собственное княжество, признавшее вассалитет по отношению к Монголии. Разбросанные по всей империи воинские части, состоявшие из киданей, перешли на сторону монголов, внеся сумятицу в структуру армии Цзинь, а переход на сторону монголов многочисленных чиновников-киданей дестабилизировал управление государством. Показательно, что во время войны в ставку Чингисхана приехал императорский финансист Елюй Чуцай – родственник Елюя Люге, и сразу стал главой правительства Монголии. Это само по себе свидетельствует о влиянии киданей на создателя монгольской империи. Елюй Чуцай создал совершенную финансовую и налоговую системы, выстроил эффективный бюрократический аппарат. Помимо сильной армии, построенной по единому стандарту, с опытными командирами и очень эффективной дальней разведкой (в ней работали и европейцы, а уже после смерти Чингисхана главой разведывательного управления был англичанин в чине монгольского генерала!). Армия имела военную академию, инженерные и артиллерийские подразделения, отдельный медицинский корпус, войска связи. Всё это было позаимствовано у Китая, но сами китайские власти были не в состоянии использовать огромные технические знания для внешних войн. Это было связано с тем, что Китай был уже много столетий расколот на враждующие государства и частично контролировался иноплеменными династиями (в т.ч. киданьской и чжурчжэньской). Кроме того, китайские армии традиционно комплектовались осуждёнными преступниками, насильно мобилизованными крестьянами, а также ненадёжными и мало боеспособными вассальными племенами. При этом в организационном и техническом смыслах китайские армии с древних времён и до революции в военном деле в Европе (XV-XVI века) были гораздо сильнее европейских и мусульманских. К счастью Европы и мусульманского мира, до Чингисхана китайцы просто не могли перейти в наступление на Западе.

Монголы, захватившие Китай в XIII веке, поначалу действовали как своего рода агенты и ставленники киданей, намеревавшихся с их помощью изгнать чжурчжэней и восстановить свою власть в Китае. Этого не случилось по ряду причин: во-первых, монголы сами многому научились в ходе завоевания Китая, во-вторых «чёрные» кидани Синьцзяна, на вторжение которых их родичи на берегах Хуанхэ очень рассчитывали, отчего-то не пошли освобождать свои прежние земли: по-видимому, они погрязли в борьбе с мусульманским населением. Кидани быстро влились в состав монголов, став на какое-то время бюрократической и отчасти военной элитой в Монгольской империи (впоследствии они были потеснены чиновниками-китайцами и мусульманами).

Монгольская империя получила очень эффективную систему государственного управления, самые современные технические достижения, прежде всего в военном плане (в т.ч. артиллерию и ракеты), и исключительно боеспособную армию, не знающую ни национальных, ни сословных делений. Кроме этого, она опиралась на громадные ресурсы покорённого Китая, каковых в то время не было ни у одного государства мира. Всё это позволило монголам на исторически короткий срок стать действительно непобедимыми, и создать империю от Немана до Тихого океана и от Сибири до Персидского залива.

Столь величественные достижения стали возможными благодаря соединению культурных и технических достижений, а также огромных ресурсов Китая с традиционно высокой боеспособностью и уникальными физическими данными монгольских кочевников. Связующим звеном между монголами и китайской цивилизацией волею судеб стали кидани – самый китаизированный из монгольских народов, который сам не сумел воспользоваться плодами своей грандиозной затеи и исчез в бурных волнах Истории