Детский дом, история с той стороны баррикад.
Для связности немного предыстории, для того, чтобы вам было понятнее, как можно быть счастливым, иметь семью и в один миг ее потерять, наблюдая, как все разваливается.
В начале двухтысячных в маленьком провинциальном городке, где я родился, каждый крутился как мог, и особенной популярностью у нас пользовалась Польша -- ездить туда зарабатывать и привозить домой вещи, качеством превосходившие всё, что можно было купить в местном ГУМе или ЦУМе, было вершиной успеха. Сорвались туда и мои родители, на тот момент уже разведенные, но продолжавшие плотно общаться из-за меня.
Сначала уехал отец, и пробыл там несколько лет, освоился, а потом мать, попав под каток сокращений в банке, тоже последовала за ним, искать счастья, чтобы привезти хоть капельку назад. Ни у кого из них этого не получилось до сих пор, и я глубоко сожалею. Но продолжим.
Когда родители уехали, я остался с пьющим дядей (жил он отдельно от нас со своей семьей, но часто захаживал в гости) бабушкой, пребывавшей на пенсии и я не помню кем работавшей до нее, и дедушкой, тоже пенсионером, а в прошлом -- комбайнером.
Жил я и, в общем-то, горя не знал: как и все пацаны того времени воровал в садах яблоки, стрелялся рябиной из натянутого на бутылочное горлышко воздушного шарика, ходил "на компы" на полчаса, где пропадал до самого вечера, и не выносил попить, потому что если зайду домой, то гулять уже не отпустят.
Во дворе мне завидовали: раз в полгода родители поочередно приезжали из Польши и привозили мне одежду, которую в крохотном нашем городе достать было нельзя, целую сумку вкусного и, конечно, игрушки. Много, самых разных. Я был счастлив, все шло своим чередом: меня любили и обо мне заботились.
Потом отец нашел в Польше новую жену и вскоре у них появился ребенок, мой сводный брат, за что мать на него безумно обиделась и во всем, что случится далее, обвиняла отца и своих родителей, потому что те приняли его сторону. Но меня их внутренние дрязги не касались никогда, и на мир я смотрел сквозь розовые очки, которые со временем пришлось снять, а когда мать, влипшая в непонятные мне до сих пор проблемы в Польше и сбежавшая оттуда без паспорта вернулась домой, и вовсе выбросить.
Шел 2005 год, мне было 10.
Сразу же после приезда она запила. Очень сильно и на каждый день, а после бушевала: по кухне летали кастрюльки, тарелки и сковородки, а когда кто-то пытался ее успокоить отбивалась, либо брызгала в лицо перцовым баллончиком. Меня это всегда очень сильно пугало и доводило до истерики, номер милиции я знал наизусть и, когда скандал разгорался, сразу бежал к телефону. Иногда не добегал: мать отшвыривала меня и кричала. Тогда я выбегал в подъезд и молотил кулаками в двери соседей, просил вызвать милицию. Если мать забирали в участок я спал спокойно.
Вскоре мать нашла себе мужика, звали его Шаген. Ленивый черножопый ублюдок, который в первую половину дня куда-то все время уходил. Уходя, надевал длинный черный плащ, кожаный, наверное, для солидности. Странно, я почти не помню его лица, но помню этот чертов его плащ, помню и ненавижу. После обеда Шаген возвращался в нашу квартиру как к себе домой, пьяный, и занимался ничем лежа на диване в зале, где я обычно смотрел телевизор. Когда он возвращался, вход в зал мне был закрыт, потому что "ты пойми, я устал и хочу отдохнуть, иди!". В это время по ТВ шел сериал "Крутой Уокер" с Чаком Норрисом в главной роли, и серии я, чаще всего, пропускал.
Бабушка и дедушка пытались, конечно, этому воспрепятствовать, сводя все свои аргументы тому, что Шаген тут никто и звать его никак, но вечером возвращалась мать и они пили, а потом дрались, а потом били дедушку (до сих пор помню два фиолетовых фингала на его лице), а потом мирились. В редкие вечера спокойствия входить в зал мне разрешалось только после стука, так как они могли заниматься сексом под орущий на всю громкость телевизор. Если не занимались, то Шаген, периодически, включал роль заботливого отчима и учил меня драться: все уроки сводились к тому, что я отхватывал в солнечное сплетение и валился на пол, после чего назывался бестолочью и выпроваживался в коридор.
Кстати, о телевизоре: однажды, в выходной день, мать вернулась домой раньше Шагена, сразу ворвалась в зал и начала разбрасывать вещи, после чего скинула новенький, недавно подаренный отцом телек на пол. Бабушка и дедушка тщетно принялись ее успокаивать, но спустя минуту в квартиру вбежал Шаген и она сразу осела, все стало хорошо, будто и не случалось. И лишь через много лет я понял их план: они заранее договорились о том, что мать будет бушевать, а Шаген, такой хороший, ее успокоит, благодаря чему бабушка и дедушка одобрят его тут проживание. Не прокатило, не одобрили.
Месяц тянулся за месяцем, и Шаген вдруг пропал. Просто однажды мать вернулась одна и больше о нем не заговаривала, а так как вещей его у нас не было никаких, то и воспоминаний не осталось. Тогда я впервые за долгое время посмотрел серию "Крутого Уокера" и был счастлив, надеясь, что дальше все наладится.
Но нет, это было лишь затишьем перед бурей, вырвавшей меня из привычного когда-то уклада жизни.
______________________________
За сумбурность и скомканность простите. Начитался тут о попрошайках и вспомнил свое пережитое. Если кому-то будет интересно, как приведшая меня в детский дом история развивалась дальше, то напишу продолжение.
Спасибо за потраченное время, всего хорошего.