КАК Я ЕЗДИЛ В ЧЕЧНЮ Воспоминания Тимофея Вячеславовича Сухова ( Часть 2 )
Лягушка
Это случилось уже под вечер, когда приехал бэтор с бачками ужина. Мы шумно толкались, гремя котелками. Каждый хотел залезть без очереди или хотя бы не быть последним. Проморгаешь и останешься без ужина, обычная практика.
Взрыв, и поднявшийся из зеленки сноп черного дыма, прогремел в трехстах метрах от нас. По характерному звуку и дыму мы безошибочно определили в нем ОЗМку. ОЗМ - осколочно заградительная мина, в простонародье - "лягушка". Если зацепишь - спасения нет.
Особого значения не придали. Что тут такого - сработала мина, не ночью же.
А причину взрыва мы узнали в пять утра, когда нас сонных и недовольных разбудили на построение. Перед строем лежала закрытая плащ-палатка. Андреев начал, как всегда, со слов о технике безопасности при обращении с гранатами и другими взрывчатыми вещами, о бессмысленных потерях, о нашей глупости и тупости. После недолгих нотаций развернули плащ-палатку.
Их было двое. Это были наши старослужащие - "деды". Тела были сильно разворочены, кителей на них не было, кровь уже запеклась. У одного была разорвана грудная клетка. От многочисленных осколков не осталось живого места.
Как выяснилось позже, они заступили на ночное дежурство. С какой целью они снимали мины, так никто и не понял, а их окоп был полностью завален снятыми минами ОЗМками. Саперы сказали, что попались они на двойной растяжке. И оставалось им до дембеля считанные недели...
Лейтенант
Он приехал уже под конец командировки, в сентябре месяце, средних лет, со смешной, чуть тучной, фигурой, всегда веселый и добрый.
В одно из очередных ночных дежурств мне дали задание показать расположение постов на сопке. Он идет впереди, я за ним. В очередной раз вспыхивает ракетница, выпущенная нашими с позиций. Я автоматически приседаю, стараюсь не двигаться, жду, пока сядет выстрел. Он же продолжает идти.
- Товарищ лейтенант, стойте!
Он поворачивается, с удивлением смотрит на меня и мое положение.
- Товарищ лейтенант, надо присесть, здесь работают снайперы. Пока ракетница не упала, надо подождать.
Он понимающе кивает мне, приседает. Я смотрю на него, поражаюсь его незнанию элементарных вещей.
Следующая встреча с ним произошла днем, когда он делал уже самостоятельный обход. Я толкаю Кашина, показывая на приближающего лейтенанта. Он подходит, задает привычный вопрос:
- Как служба?
Мы киваем, отвечаем:
- Порядок.
Он пристально вглядывается на соседнюю сопку, указывая туда рукой, и задает вопрос:
- Парни, а там ведь люди?
Мы смотрим и видим лишь мелкий кустарник, разбросанный по лысой сопке.
- Это бараны, товарищ лейтенант, они там всегда пасутся, - шутит Кашин, подмигивая мне.
Через час он нас снова донимает расспросами, мол, бараны-то не двигаются? Я пожимаю плечами, еле сдерживая смех. Кашин снова налегает на версию про баранов. В следующий обход он уже не задает никаких вопросов, все, наверное, уже понимает.
Последний раз мы его видели собирающего какие-то ягоды, которые мы почему-то сами не ели. Он гордо нам показал наполненную пол-литровую банку с черно-фиолетовыми ягодами. На следующий день обход делал уже другой офицер. На наш вопрос о лейтенанте он ответил - увезли сегодня утром с какой-то кишечной инфекцией. И больше я его никогда не видел. Смешной был лейтенант...
Жетон
Их нам не выдали, как и всему тверскому батальону. Я вспоминаю часто "смертный медальон", который показывал мне отец. Даже во время Отечественной войны были капсулы для идентификации данных.
В 1995 году у меня, как и у многих из нас, жетона не было. Я стал делать их сам. Из автоматного пенала был извлечен ключ-отвертка, а из броника боковая дюралюминиевая пластина. На ней я выбивал фамилию, номер военного билета, номер части и группу крови. А на другой стороне моим шиком была надпись на английском языке "Нет смерти".
Сколько я их переделал тогда, не пересчитать. Заказывали даже офицеры, с них я брал две банки сгущенки и пачку сигарет.
Доброе утро
По дороге на сопку замечаем пыливший к нам бэтор. Я и Серёга Кашин - дневное дежурство на КПП. Наше КПП только так называется, на самом деле это мощная беседка из ящиков с песком от стреляных выстрелов "града", бригаду которых мы, кстати, и охраняем на этой высоте. Небольшой окоп, вырытый справа от нас, с установленным на бруствере пулеметом Калашникова. Поверх ящиков алюминиевая радарная антенна, куполом вверх, пробитая в нескольких местах и подаренная нам связистами. Из этого укрепления торчит трос, который Кашин то опускает, то поднимает, пропуская транспорт.
Кашин, мой одногодка, он сержант, ко всему прочему он еще и зёма, что очень немаловажно в армии. Наши обязанности мы раскрепили так. Я спрашиваю, откуда транспорт, цель и кто старший машины, если она не наша. Он по проволочному телефону докладывает в штаб, ждем подтверждения, опускаем трос - проезжай. И так весь день. Машин за день мало, ежедневный АРС с водой, пару наших "УРАЛов", несколько бэторов ну и все, короче, все свои.
В этот раз бэтор был не наш, без опознавательных знаков с бойцами на броне. На мой вопрос кто старший машины, бойцы почему-то заулыбались, а средних лет дядька ответил мне:
- Полковник Чечель, внутренние войска.
Я помню, что чуть растерялся, забыв по уставу ответить "Здравия желаю, товарищ полковник". Ляпнул то, что первое пришло на ум, под гогот всей машины.
- Доброе утро, товарищ полковник.
Вечером, после дежурства было построение. Старший лейтенант Андреев, наш ротный, начал речь с таких слов:
- Утром приезжал к нам один полковник и на КПП один наш солдат его приветствовал словами "Доброе утро, товарищ полковник". Андреев повернул голову ко мне и добавил слова полковника: "Я готов был расцеловать этого бойца".
И снова дружный смех всей роты.
А ведь думал, что получу...
Вылазка
Конец жаркого лета. На проезжающем ежедневно АРСе через наше КПП, привозят фрукты. Говорят, их много в ауле Балансу, что расположен в пяти километрах от нашей высоты. Это тот самый аул, что по осени не бывает закутан плотным туманом.
На склоне нашей сопки есть небольшая разрушенная и покинутая деревня. Крыши домов разбиты, каменные заборы развалены. Печальный вид брошенного жилья. Мысль о том, что там есть сады с фруктами и что там их видимо-невидимо, нам не дает покоя уже много времени.
- Пропадают ведь фрукты, да и нет там никого, давно ведь брошена деревня! - спорили мы с Кашиным. Спорили очень часто и подолгу. Он высказывал свои "за и против" - я свои.
В общем, после жарких споров, пришли к мнению, что попробовать стоит, но нужна разведка на наличие мин у склона горы, нужна тара, в конце концов.
Дождавшись проверяющего офицера, благо, он днем обходил посты раз в два часа, стали готовиться к вылазке. Были вынуты надоевшие и абсолютно ненужные противогазы, кстати, очень удобные подсумки для переноски фруктов, как оказалось. Я вытащил переднюю и заднюю пластины из броника, его надел на голое тело. Решили идти налегке, взяли только по одному магазину.
Через час после проверки и очередных глупых вопросов, лейтенант удаляется на соседние посты. Засекаем время и двигаем вниз по склону. Быстро переходим дорогу и втроем перелазим через еле живую каменную изгородь. Попадаем в чей-то, когда-то красивый, ухоженный сад. Здесь полное запустение, высоченная трава, покошенные строения, почти разрушенный дом без крыши.
Я занимаю позицию у забора, держа оба направления дороги. Горват (еще живой тогда, через месяц на него упадет БТР) держит окна-глазницы дома. Лёхе главное задание, он трясет по очереди, то одно дерево, то другое. Слышно, как мягко падают фрукты в траву. В какой-то момент, краем глаза, замечаю, что Лёха трясет дерево, на котором вообще ничего нет, не плодоносное. Я подсвистываю, показывая ему вверх, он, не обращая внимания, продолжает теребить этот ствол. Тут мы с Горватом просто "выпали" над этой картиной. И смешно, и страшно одновременно. Ржать, конечно, некогда, собираем все, что Лёха героически натряс, и также быстро уходим.
В очередной обход лейтенант косится на наши фрукты, бережно сложенные в окопе, как бы спрашивая - откуда. Мы уходим от ответа, довольные подмигиваем, угощаем его. Он не отказывается, тоже довольный уходит.
Вши
С ними я познакомился в конце лета в Дагестане. И не мог избавиться до конца командировки.
В один из бесчисленных дней услышал возглас в палатке:
- Пацаны, это что вши?
Помню все начали задирать майки и каждый по-своему поражался своей находке. Я всегда считал себя чистоплотнее других и даже был уверен, что уж у меня-то их точно нет.
Но, задрав майку на груди, я убедился, что и в этом вопросе я, как все.
Я пристально разглядывал это насекомое, сидевшее нагло, почти без смущения, у меня на вывернутой одежде. Жирное, полупрозрачное, с красной точкой посередине. А больше всего поразило, что оно имеет еще и волоски. Не менее был удивлен и размерами этих существ.
В основном они активизировались ночью, когда тело спало. А на утро мы были покрытыми красными точками-укусами.
Ночи стали бессонее. Теперь-то я точно знал, почему я чешусь во сне, что это не пресловутая грязь, как мы думали.
Боролись по-разному. Кто давил ногтями, что не так просто, нужен навык. Кто травил керосином. Лично я травил керосином. Как и в большинстве случаев, помогало мало.
Проведав о наших "болезнях" офицеры теперь к нам не заходили, а через пару недель пригнали "вшибойки" - машина, в которой паром с какой-то белой гадостью выпаривало наших "попутчиков".
Выпаривали даже матрацы. Уровень этих тварей падал, но через некоторое время все по новой.
Осенью, покидая сопку, сжигали эти матрацы, собрав гигантские кучи и облив их керосином.
По приезду в часть, нас мыли и брили в бане. Все волосы были острижены, головы посыпаны белым порошком, а пол бани был буквально усеян тысячами этих точек. Стойкая оказалось тварь.
День рождения
7 октября - мой день рождения. Я заступил на ночное дежурство. Идет дождь. На мне плащ-накидка. Дождь идет уже две недели, вода грязными потоками стекает на дно окопа, где уже скопилась целая лужа. Боюсь прислониться к стенке окопа, везде грязь, даже не верится, что где-то есть солнце и хорошая погода. С напарником не разговариваем, молчим, ненастье действует и на наше настроение. Вдруг вслух вспоминаю, усмехаясь, что на мой день рождения на Урале всегда выпадает первый снег.
- У тебя днюха что ли? Надо летёхе сказать.
Я протестую, придется кому-то покидать теплую палатку. Напарник машет рукой в мою сторону:
- Перестань, в свой день рождения сидеть в окопе?
В итоге судьба распоряжается так, что я оказываюсь все-таки в уютной палатке, словно дома, даже печь сделанная из бочки, трещит как-то иначе. Мне празднично вручают подарки в виде пары чистых носков, одной банки сгущенки и пачки сигарет "ТУ 134". Я делюсь с друзьями сгущенкой, с разных концов ко мне подходят угоститься сигареткой. Я с удовольствием всем предлагаю, сам закуриваю, делаю глубокую затяжку. Никогда в жизни у меня не было больше таких шикарных подарков, как там.
Вода
Тот, кто когда-нибудь испытывал по-настоящему жажду, поймет мой рассказ.
Лунная, душная дагестанская ночь. От луны так светло, словно днем. Мы с Лёхой снова в одном окопе. Теплая претеплая, даже противная вода во фляжках заканчивалась.
Как это ни странно, но у нас напряженка и с питьевой водой, уже не говоря о таких вещах, как помыться. Чтобы постираться, выдают одну гильзу от САУ, наполненную водой.
На три роты один АРС с водой и тот всегда стоит на соседней сопке у санчасти.
Ночью почти все разговоры о воде, на какую бы тему они не начинались. Кто сколько мог бы выпить, какая бывает вода с пузырьками или без, газированная или простая, но только холодная. Лёха вспоминает, как в деревне пил когда-то ключевую воду. Невыносимо слушать.
Траншей между окопами у нас пока нет. Я по верху перебегаю к правому окопу, к Юрке Соколову. Там оказывается такая же тема о воде. На ум приходит авантюрная затея и как всегда приходит она Юрке. С нашей позиции хорошо видно сопку и еле различимый АРС (хоть он и защитного цвета).
Проводим краткое совещание с двумя постами. Набираем с десяток пустых фляжек и ждем. Каждый час происходит обход наших позиций дежурным офицером. Цифровой пароль на сутки мы знаем.
После очередного обхода быстрым шагом спускаемся по дороге с сопки. То и дело откликаемся на пароль.
- Стой. Два!
Отвечаем: "Три".
Сегодня пароль пять.
Поднимаемся на желанную сопку, там уже не наша рота. Сильно не переживаем - пароль един для всех. Жажда напиться сильнее самой авантюры.
Вот и долгожданный АРС. Помню, было очень тихо, даже необычно тихо. Крутим вентиль, который предательски начинает скрипеть. Было впечатление, что этот скрип слышно и на нашей сопке. И нет конца и края этому противному звуку.
Помню, как сейчас, это мелодичное журчание живительной влаги. Сначала пьем сами, по очереди. Пьем, сколько влезет в нас. Вода прохладнее, чем была во фляжках, хоть и АРС простоял весь день на солнце.
Затем набираем все фляжки, Юрка жалеет, что взял мало. Еще раз напиваемся, вертим все со скрипом обратно и двигаем с сопки.
Спуск прошел без проблем. При подъеме, невдалеке замечаем наших офицеров. До обхода время еще есть, значит, не проверка - совпадение. Юрка бросается от дороги влево, я вправо. Замечаю небольшой кустарник, вживаюсь в него так, что меня почти невидно. Юрка просто ложится, прижавшись к земле. Если заметят - нам конец. Сердце не остановить, и смешно, и страшно - странное чувство. Но нам повезло, они прошли мимо, они ведь не рассчитывали на такую наглость.
А мы всю ночь пили столько, сколько хотели. Это была самая лучшая ночь в моей жизни.
ОБСЕ
Они приехали к нам на двух белых машинах, с синими нерусскими буквами на дверях. Все спрашивали, интересовались, как служится нам? С чем возникают трудности? Чем помочь?
Мы, конечно, отшучивались, ну чем они нам могли помочь? Предлагали позвонить по спутниковому телефону, прямо из окопа. Фантастика по тем временам. Некоторые товарищи дозванивались. Я повертел тяжелый телефон с массивной антенной, номер магазина, где работала мама, так и не вспомнил, хотя хорошо знал, а своего домашнего у нас не было. Так и отдал этот чудо аппарат, завидуя тем, кто дозвонился.
Ребята потом долго спрашивали, кто это были и как расшифровывается ОБСЕ?
