Немного о бакинскмх советских моряках
Вопреки сложившейся морской мифологии, не припоминается, чтобы кто-либо из офицеров в Баку особенно комплексовал от службы в третьеразрядной «флотилии», а не как в других морях - «на флоте». Тем более, что единственное сопредельное государство на Каспии - Иран никогда никак себя не проявляло а, может - вообще не имело внутреннего военного флота.
Военные моряки были крайне уверены в своей значимости и самодостаточности.
Например, никого не шокировала пошловатость, когда всюду маршировавшие матросы напевали строки из широко известной патриотически знаковой песни: “...уходят в плаванье с Кронштадтской гавани, - чтоб встать на стражу Советской страны...”, с особым куражом пели с подменой «Кронштадтской» на слово «Бакинской». Им ли уж было не знать, - что за грязная лужа - эта гавань…
Правда, чаще пели более содержетельные и, даже можно сказать, философские песни типа: «Ии-эх!/ Не любите девки море, а любите – моряков:/ Море вам приносит горе,/ а моряк - любовь».
Отец, несмотря на свои бакинские корни и некоторое умение объясняться на азербайджанском, слава Богу, местечковым патриотизмом особенно не заражен, был обычным служакой, командиром одной из пяти самых больших кораблей Каспия канонерской лодки «Маркин» но в отличие от многих военных перед детьми никогда не хвастал своими текущими служебными и, тем более, бывшими успехами во время войны.
Выудить какую-либо информацию о его драматичной военной судьбе на Волге мне не удалось. Лишь иногда что-то с неприязнью ворчал про «особистов». Но, однозначно, эта мясорубка оставила тяжелейшие воспоминания и он, насколько мог, не допускал к ним никого, стараясь вычеркнуть ад из памяти.
А при мне служба на корабле отца мажорно кипит, «бархоточкой» надраенная медь корабля блестит, проходят ученья с любимым занятием матросов - беготней по металлическим трапам, а иногда и стрельбами. Человек аккуратный с отличной координацией, он хорошо управляет кораблем, специалисты считали особенно классно швартуется.
Ветра и волнение Каспия ( именно из-за его малой глубины ) чрезвычайно осложняли плаванье и морякам приходилось доблестно бороться со стихией. Отец даже умудрился как-то «сесть на банку», получить пробоину и подмять винт, а его матросы якобы чуть не умерли с голоду, пока подоспевшие рыбаки не сняли их с мели и не объяснили, что залитая морской водой мука испорчена лишь у поверхности мешков, а в центре - вовсе не тронута. Кстати, за эту аварию, Отец был временно понижен в звании и вместе с Мамой страшно и надолго поражен и морально ...
Я частенько бывал у него на корабле и даже ходил в недальние плаванья. У Отца малюсенькая двухкамерная капитанская каюта, где и мне нашлось место. Экипаж относился ко мне доброжелательно. Конечно на корабле - пушки, спасательные лодки и другое громадье, но больше впечатления у меня от до блеска начищенной бронзы колокола – «рынды», заглушенного уюта кают-компании, а в отцовой каюте от странной неуклюжести конструкции водяного затвора раковины, вечно засоряющейся от зубного порошка. Все было интересно.
Петр Новыш
Санкт-Петербург