ДР Луспекаева
Я его никогда не видела на сцене — о чем по сей день горюю. Потому что «Не склонившие головы» и «Варвары», «Поднятая целина» и «Горе от ума» в ленинградском БДТ, где он сыграл свои главные роли, были театральными легендами.
И это именно о нем, отвечая на вопрос «понравилось ли вам что-то в нашем театре?», Пол Скофилд сказал: «Да, у вас есть актер — совершенно гениальный… Никак не выговорю его фамилию… Лус-пе-ка-рев!».
Его очень любил Товстоногов. «Великий и ужасный Гога», державший театр железной рукой, был необъяснимо для многих мягок и снисходителен именно к Луспекаеву. Однажды на репетиции Луспекаев взмолился: «Ну, Георгий Александрович, ну вы же всем поправки даете, а про меня всё молчите да молчите! Ну что, всё настолько безнадежно?». Гога усмехнулся: «Павлик, вы сразу всё делаете правильно — вот вам и нечего править!».
После его Ноздрева в спектакле «Мертвые души» на Ленинградском ТВ, я вообще не могу себе другого Ноздрева представить — хотя и до и после него эту роль играли очень хорошие артисты. Но он был даже среди великих — особенный.
Он и в кино-то успел сыграть очень мало. Но все его главные роли в кино я помню наизусть: Лётчика из «Балтийского неба», генерала Карраско из «Трех толстяков», Косталмеда из «Республики ШКИД», майора из «Зелёных цепочек».
И, конечно же, Верещагина из «Белого солнца пустыни» — его главный актерский шедевр, где он снимался уже безногим инвалидом, живущим на обезболивающих…
Он был не только великий актер — он и человек был великий… Когда-то я прорыдала всю ночь, читая его дневники, где он буквально по минутам записывал, КАК он смог слезть с обезболивающих, с наркотиков, чего ему это стоило.
Это был текст фантастической, запредельной безжалостности к самому себе…
Я вообще не понимаю — глядя из сегодняшнего дня — как в не столь отдаленные времена в «бабью» актерскую профессию шли настоящие крутые мужики — такие, как Копелян, как Олег Борисов, как Луспекаев.
Видимо, что-то такое важное они хотели сказать миру, а не «сладкой актерской повидлы» отведать… Про «повидлу» Олег Борисов всегда говорил (и это надо было видеть выражение его лица, когда он произносил это слово).
Вот, Павел Борисович тоже был «не про повидлу».
Пацаном он ушел на фронт добровольцем, попал в партизанский отряд. Однажды был вынужден несколько часов пролежать в снегу, отморозил себе ноги. А в 40 лет ему их ампутировали. Война-таки его догнала.
Он умер, трех дней не дожив до 43 лет (а мне он всегда казался «старым»).
Сегодня таких уже не делают.
Ирина Павлова
20.04.2017