Лига историков

Предыдущая часть разбора фильма с пересказом сюжета, находится ЗДЕСЬ по ссылке.

Ну что, заканчиваю разбирать этот "шедевр", польского кинопрома. Ганс возвращается к девушке и говорит, что отправку груза надо срочно задержать. Эльза беспокоится, ведь если отправку груза Ганс задержит, то он непременно попадет в лапы к злобным русским. Ганс говорит, что он постарается, чтобы с её отцом ничего не случилось, после чего аки Рэмбо готовится проникнуть на базу, где он собирается разжиться динамитом и устроить маленький шухер для отвлечения внимания.

В сериале Ганс Клосс, тоже местами действовал в одиночку, только он там аки Рэмбо не мочил всех подряд, а тут как нетрудно догадаться, Ганс будет немцев в одиночку штабелями укладывать, но это я забегаю немного вперед. Эльза говорит Гансу, что она пойдет вместе с ним.

Далее, Эльза для отвлечения внимания, снимает с себя очки, а не платье как вы все подумали, хватает чемодан и бежит на КПП базы, где говорит что она, видела недалеко русские танки, которые скоро буду здесь. Пока Эльза вешает лапшу на уши охране, Ганс Клосс незаметно так пронимает на базу, аки Человек-Паук залазит на стену, потом ползет по трубе, перед носом охранника спрыгивает на землю, после чего одним ударом по морде вырубает его.

Два охранника сидящих на вышке, предлагают впустить девушку в караулку, что очень нравится двум охранникам на земле, которые Эльзе начинают строить глазки. Точно поляки снимали сначала порнуху, но что то у них пошло не так. Тут подходит немецкий офицер, девушку узнает и хватает её за волосы.

Тем временем, Ганс заходит на незапертый склад, передергивает затвор пистолета, а не то о чем вы подумали, хватает вместо глушителя подушку, уже собирается прикончить охранника. Но вот незадача, охранник материализуется за спиной Ганса, молотком выбивает у него пистолет, наш герой вступает с ним в рукопашную схватку. Покувыркавшись на полу и пошвыряв друг друга, Ганс всё-таки убивает матросика, черенком молотка.

Дело в том, что когда Ганс ударил матросика, молотком по башке, молоток сломался, башка у матроса чугуневая оказалось. Пришлось Гансу, запихивать черенок в глотку матросу. Убив таким незатейливым способом охранника, Ганс хочет затариться динамитом, но вот незадача, нет бикфордова шнура. Да, шум на складе во время драки, разумеется никого не привлек. Ганс смотрит в окно и видит стоящий там зенитный пулемет.

Ганс не таясь выходит со склада, убивает из пистолетов зенитный расчет, неспеша подтаскивает к пулемету коробки с патронами, после чего убивает еще одного немца, получает пулю в ногу по касательной, разворачивает пулемёт на прямую наводку.

Далее, Клосс мочит нацистов из зенитного пулемета, поочередно подтаскивая к орудию коробки с патронами. Немцы, набегают на пулемет волнами, словно зомби. Пока Клосс тащит новые коробки с патронами, фашисты прячутся, палят в белый свет как в копеечку, не могут даже Ганса задеть.

После того, как Клосс, третий раз сбегал за патронами, завершил заряжать пулемет, приходит немецкий офицер вместе с Эльзой, приставляет к голове девушки пистолет. Ганс прекращает отстрел зомбаков, затем поднимает руки и идет сдаваться. Немцы берут Ганса в плен, приковывают его к столбу наручниками, фашист в шапке ушанке приказывает Клосса расстрелять, а девушку повесить.

К слову, боевая сцена с участием зенитного пулемёта, напомнила мне одну сцену из фильма "Горячие головы-2", ну вы сами поняли какую именно. Ну ладно, когда казалось, что надежда потеряна и спасения не будет, прилетают советские бомбы сброшенные с самолетов, накрывая всех немцев разом, Эльза с Гансом при этом не задевает. Правда Ганс потерял сознание и все еще прикован к столбу. Катер с грузом отплывает, Ганс с Эльзой целуются. Приведу краткую историческую справку.

Начавшаяся в январе 1945 года Восточно-Прусская наступательная операция Красной Армии действительно была сложной, сопряжённой с тяжёлыми потерями, однако к началу весны стало очевидно, что удержать советские войска гитлеровцам не удалось.

Красная Армия всё сильнее прижимала противника к морю. Силы немцев были рассечены на несколько группировок, которые ликвидировались одна за другой.

В конце февраля ожесточённые бои развернулись в районе Земландского полуострова, где была сосредоточена крупная группировка вермахта. Советские войска пытались отрезать земландскую группировку от непосредственно Кёнигсберга. Но мощный контрудар немцев позволил сорвать советское наступление и сохранить связь между группировкой на Земландском полуострове и столицей Восточной Пруссии.

Эта удача вермахта фактически предопределила судьбу Кёнигсберга. До того момента советское командование рассматривало возможность полной изоляции города вплоть до окончания войны (нечто похожее произошло с Курляндской группировкой вермахта), однако потенциальная опасность, исходящая от земландской группировки и Кёнигсберга заставила Красную Армию всерьёз взяться за ликвидацию этого очага сопротивления.

Ещё летом 1944 года произошло событие, впоследствии осложнившее Красной Армии взятие Кёнигсберга. Особая 5-я группа ВВС Великобритании в ночь с 26 на 27 августа и в ночь с 29 на 30 августа 1944 года нанесла два мощных авиаудара по столице Восточной Пруссии. Удар пришёлся не на укрепления и военные объекты, а на жилые кварталы и исторический центр, которые были сильно разрушены. После этого настрой жителей Кёнигсберга сопротивляться до конца значительно укрепился.

И без того мощная крепость, Кёнигсберг с приближением к нему фронта ещё более укреплялся.

В крепости и на подступах к ней возводились укрепления полевого типа. Внешний обвод и первая позиция имели по две – три траншеи с ходами сообщения и укрытиями для личного состава. В 6–8 км к востоку от крепости они сливались в один оборонительный рубеж (шесть – семь траншей с многочисленными ходами сообщения на всём 15-километровом участке). На этой позиции насчитывалось 15 старых фортов с артиллерийскими орудиями, пулемётами и огнемётами, связанных единой огневой системой. Каждый форт был подготовлен для круговой обороны и фактически являлся крепостью с гарнизоном 250–300 человек. В промежутках между фортами размещалось 60 дотов и дзотов. По окраинам города проходила вторая позиция, включавшая каменные здания, баррикады, железобетонные огневые точки.

Третья линия обороны опоясывала центральную часть города, имея крепостные сооружения старой постройки. Подвалы больших кирпичных строений были связаны подземными ходами, а их вентиляционные окна приспособлены под амбразуры.

В крепости были большие подземные склады и арсеналы, а также подземные заводы, выпускавшие военную продукцию. Словом, в Кёнигсберге были созданы все условия для длительной обороны. Крепость обороняли подразделения вермахта и фольксштурма общей численностью, по разным оценкам, от 100 до 130 тысяч человек, имевшие на вооружении около 4000 тысяч орудий и миномётов, более 100 танков и 170 самолётов.

Задача по взятию Кёнигсберга была поручена 3-му Белорусскому фронту маршалу Александру Василевскому, вступившему в командование фронтом после гибели 18 февраля генерала армии Ивана Черняховского. Для штурма Кёнигсберга была сосредоточена группировка войск численностью более 106 тысяч человек, 5200 орудий и миномётов, 538 танков и самоходных артиллерийских установок, 2174 самолётов.

Назначенный комендантом Кёнигсберга в январе 1945 года немецкий генерал Отто фон Ляш был уверен, что Кёнигсберг способен сдерживать натиск советских войск месяцами. На оборону города было мобилизовано почти всё местное мужское население, его улицы пестрели плакатами «Отстоим Кёнигсберг!». Замысел маршала Василевского заключался в том, чтобы мощными ударами с севера и юга по сходящимся направлениям рассечь силы гарнизона и штурмом овладеть городом. Очень важная роль отводилась артиллерии — более половины орудий, сосредоточенных под Кёнигсбергом, представляли собой тяжёлые орудия, а также орудия большой и особой мощности — калибром от 203 до 305 мм. Подвергать оборону противника непрекращающимся ударам предстояло и бомбардировочной авиации.

Для штурма укреплений были созданы 26 штурмовых отрядов и 104 штурмовые группы — как из состава стрелковых частей, так и из инженерных войск — десяти инженерно-сапёрных бригад, трёх штурмовых инженерно-сапёрных бригад, двух моторизованных инженерных бригад и одной понтонной бригады.

Кроме того, в штурме участвовали химические войска — 7 отдельных огнемётных батальонов, рота фугасных огнемётов и 5 отдельных рот ранцевых огнемётов. Эти подразделения были распределены по штурмовым отрядам и штурмовым группам. В штурмовые группы привлекали в первую очередь тех, кто имел за плечами опыт уличных боёв, в частности участников Сталинградской битвы.

Конец исторической справки.

Пока Эльза ищет ключи от наручников, на базе появляются русские, которые вламываются на базу, на американском танке M3 (спасибо, что не на Абрамсе).  Поскольку всех немцев в одиночку убил Клосс, русские бегут вперед веселой шумной толпой, на ходу стреляя из автоматов. До кучи, впереди всех бежит то ли казах, то ли чучка, в потемках не разберешь.

Так как немцев больше не осталось, злобные русские окружают Клосса, один русский с диким лицом, тут же хватает Эльзу за руку. Ганс говорит советским солдатам, что он наш, ему надо срочно к командиру, тут подъезжает еще грузовик, оттуда выпрыгивает комиссар в полушубке и летней фуражке, он велит отвести Ганса в контрразведку.

Ну а Эльзу, кидают в грузовик, в котором сидят советские солдаты. Ганс говорит, что Эльза это важный пленный, надо тоже её везти в штаб.

Но злобный русский, наставляет на Ганса револьвер, заявляет что девушка отправится в лагерь. Ганс получает автоматом по морде от злобных русских, кричащую Эльзу увозят на грузовике в неизвестном направлении, ну видимо девушку изнасилуют по дороге, все же мы с вами знаем что советские солдаты в Германии изнасиловали два миллиона немок.

Ганс харкая кровью, говорит что он освободит девушку из лап злобных русских уже сегодня, после чего опять получает автоматом по морде и теряет сознание. Приходит в себя Ганс уже в 1975 году и рассказывает упырям из Государственной безопасности, что он пытался Эльзу потом освободить, но она умерла с голоду в каком то лагере. Затем упырь из КГБ говорит, что у него для Ганса есть сюрприз.

Этим сюрпризам становится Ганс под номером два, то есть настоящий, которого задержали, прикидываясь сотрудниками американского посольства.

Ганс по номером раз, то есть фальшивый, наблюдает допрос оригинала из соседней комнаты. Плешивый, предлагает Гансу, вернуться в игру и встретиться с Кохом, под видом настоящего Ганса, но старикашка предложение не принимает. Тогда, плешивый, рассказывает первому Гансу, что Эльза не умерла тогда в ГУЛАГЕ.

Оказывается она была освобождена в 1954 году из лагеря, после чего её осудили повторно, на 25 лет, за антисоветскую агитацию, через пять лет она может быть выйдет на свободу. Тогда Ганс соглашается помочь, если Эльза будет освобождена и ей дадут возможность уехать в Западную Германию.

Пока первый Ганс, переодевается в одежду второго, оказывается что злобные упыри, обманули Клосса, они даже не знают жива ли на самом деле Эльза, да и искать её, они не собираются. Просто злобные упыри хотят добраться до янтарной комнаты.

В Польской тюрьме, первый Ганс встречается с Эриком Кохом, показывает ему кусок янтаря. Оказывается что у Коха, в камере лежит еще один кусок янтаря, а бывшего гаулейтера не расстреливают только потому, что надеются добраться до янтарной комнаты. Ганс через Коха, пытаясь выйти на след янтарной комнаты, рассказывает про живого Мартина Бормана, так же обещает что если Кох не расколется, то его тут грохнут по приказу лидера четвертого рейха.

Кох рассказывает, что информацию о том где спрятана янтарная комната, некий Ригнер записал в бортовой журнал подводной лодки, тот кто его убил, забрал себе журнал. Кох передает Гансу, Библию, на страницах которой находится ключ к шифру, к записям в бортовом журнале.

В Западном Берлине, Ганс под номер раз, встречается с Брюкнером. Оказывается бортовой журнал, находится у престарелого эсэсовца. Брюкнер наставляет на Ганса пистолет, пытаясь отобрать "Библию", но Ганс говорит что без его помощи, не удаться расшифровать записи. Сидя в машине, два старых приятеля, начинают расшифровку записей.

Ну а нас опять переносят во времени, на 17 марта 1945 года, в город Гданьск, в который прибывает Ригнер на катере, за ним следит молодой и усатый Брюкнер. Краткая историческая справка.

25 марта 1945 года началось наступление Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) на город Данциг (Гданьск). Наступало 95 000 советских солдат. В городе находилось 25 000 гитлеровцев. Особенностью штурма Данцига стало то, что части советских войск заходили в город с запада, продвигаясь на восток. Таким образом, немецкая оборона не смогла опереться на восточные бастионы города.

В ночь на 26 марта солдаты РККА завязали бои за Эмаус, западный пригород Данцига. К 8:00 батальоны 59-й гвардейской танковой бригады, усиленные самоходками «ИСУ-122» 2-го и 3-го батальонов 60-й гвардейской танковой бригады, автоматчиками 28-й гвардейской мотострелковой бригады и сапёрами 125-го гвардейского сапёрного батальона, вышли к костёлу францисканцев в Эмаусе, западном пригороде Данцига. Улицы города были перекрыты противотанковыми рвами и заминированными баррикадами. Некоторые здания также были заминированы, чтобы путём их подрыва блокировать танки советских штурмовых групп. По улицам Эмауса курсировали немецкие «пантеры».

27 марта частям 59-й и 60-й гв. тбр, продвигающимся по улицам Картхаузштрассе и Оберштрассе, удалось продвинуться до района Нейгартен. Продвижение Красной армии сопровождалось поддержкой советской фронтовой авиации, работавшей по целям в порту и в самом городе днём и ночью. К 15:00 был взят центральный квартал пригорода Шидлиц. В этот же день немецкая оборона города начала разваливаться. В районе Оливских ворот при артударе «Катюш» был убит генерал-лейтенант вермахта Клеменс Бетцель, командующий 4-й танковой дивизией. Согласно немецким источникам, 4-я танковая дивизия, ввиду отсутствия связи со штабом армии, оперативно переподчинила себе все немецкие части, ещё держащие оборону среди развалин города. Из средств связи у немцев на тот момент остались лишь коротковолновые танковые радиостанции.

В ночь с 27 на 28 марта немецкий гарнизон начал уходить из старой части Данцига, через Амбарный остров, за канал Нейе-Моттлау, оставляя за собой группы прикрытия и часть артиллерийских расчётов, в том числе поставленные на прямую наводку зенитные орудия. На головном танке отступающей гитлеровской группировки везли труп убитого генерала Бетцеля. Приказ об отходе за канал дошёл не до всех частей. Часть гарнизона была либо перемолота в ходе мощных артударов, либо предпочла сдаться в плен. Так поступили гарнизоны фортов на высотах Бишофсберг и Хагельсберг. С этих высот центр Данцига был виден как на ладони.

К 9:00 28 марта был очищен район Нейгартен, к 12:00 — взята центральная часть Данцига, к 14:00 советские стрелковые части при поддержке танков закрепились на Амбарном острове. Мост Маттенбуден был взорван, мост Мильхканнен отбит усиленным взводом бойцов 1-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады в ночь на 29 марта. Танки 8-го гвардейского танкового корпуса вторую половину дня 28 марта не имели продвижения ввиду отсутствия переправ через Мотлаву. В северной части Амбарного острова канал Нейе-Моттлау был успешно форсирован нашими стрелковыми частями, которые завязали бой за 86-й и 87-й кварталы города на восточном берегу Нейе-Моттлау.

В ночь на 29 марта гитлеровцы, при поддержке танков, предприняли несколько контратак из района Брайтенбах Гассе с целью выбить стрелковые части Красной армии с занимаемых позиций в квартале 86 и сбросить их в канал. Немцам удалось потеснить части советских войск, но красноармейцы удержали дома по берегу канала. К полудню 29 марта в районе взорванного моста Маттенбуден была наведена танковая переправа через Новую Мотлаву. Танки 59-й гвардейской танковой бригады форсировали канал и, при поддержке батареи (5 самоходок) 60-й гв. тбр продвинулись вдоль Рейтергассе и Вейденгассе. К 14:00 танкисты, ломая сопротивление остатков гарнизона Данцига, вышли к костёлу Св. Варвары. У костёла завязался танковый бой.

В ночь на 30 марта части 59-й гв. тбр, 60-й гв. тбр и 28-й гв. мсбр, 116-й СК окончательно зачистили район восточной части Данцига Нижний город. 31 марта были очищены пригороды Кнайпаб и Штродайх. Гитлеровцы ушли за Мёртвую Вислу в Хойбуде. Конец исторической справки.

Возвращаемся к этому эпичному фильму. Только Ригнер заходит к себе в комнату, как к нему врывается Брюкнер, наставляя на него пистолет. Брюкер требует, что бы ему назвали координаты места, где спрятана янтарная комната.

После нескольких пуль в руку и ногу, Ригнер сознается, что координаты записаны в журнале, но они зашифрованы, после чего бросается со стулом на Брюкнера и получает несколько пуль. В 1975 году, Ганс заканчивает расшифровку, оказывается что янтарная комната спрятана где то на территории Восточной Германии. При случайной встрече, Ганс передает координаты плешивому, который тоже находится тут.

Плешивый по телефону звонит в Варшаву и передает координаты своему усатому товарищу. Группа неофашистов приникают на территорию Восточной Германии, в район города Росток, туда же выдвигаются агенты ШТАЗИ с польскими коллегами.

Ганс с группой, отправляются к маяку, рядом уже хозяйничают агенты ШТАЗИ, которые с особой жестокостью убивают белобрысого из гитлерюгенда, а так же еще одного , одетого в серую военную форму.

Поднявшись на вершину маяка, троица спускается вниз, где Ганс находит тайную комнату, ключом к которой служит раковина со смесителем. Повертев раковину туда-сюда, Ганс открывает комнату, после чего троица спускается еще ниже и натыкается на металлическую дверь, которую открывает Даниель Ольбрыхский.

Даниель с Гансом заходят в помещение где стоят ящики, Брюкнер испаряется в неизвестном направление. Даниель с Гансом зажигают в помещение свет, благо там на стеллажах, стоят керосиновые лампы, после чего пытаются вскрыть один ящик. Тут у них за спиной материализуется Брюкнер и наставляет на Ганса пистолет, после чего говорит, что он раскусил фальшивого Ганса по почерку.

Оказывается у Брюкнера, осталась записка, написанная фальшивым Гансом Клосом. Брюкнер сравнил почерк в двух разных записках, ну и таким образом установил, что перед ним фальшивый Ганс Клосс. Только Брюкнер собрался прикончить Ганса, как неожиданно появляются два фальшивых агента ШТАЗИ, которые убивают Даниеля, ранят Брюкнера и хотят пристрелить Ганса. Одноглазый нацист хочет добить Брюкнера, на секунду отворачивается, глядь, а старикана уже нет, телепортировался в неизвестном направлении.

Далее происходит грандиозная перестрелка. Клосс, Брюкнер, Неонацисты, замаскировавшиеся под агентов Штази. Все гоняются друг за другом по кругу и стреляют из всего что есть под рукой, Ганс разживается автоматом. В какой-то момент нацист кричит Клоссу: «Сдохни, проклятый большевик». Клосс кричит в ответ: «Я не большевик, я поляк». Как будто бы, одно другому мешает.

После нескольких забегов по кругу, один из нацистов кидает в Клосса гранату, (ну молодец, тут же взрывчатки полно, плюс еще керосин в лампах). Затем, одноглазый, стреляет в лысого, думая что пред ним Клосс, после чего Ганс стреляет в одноглазого. Потом загорается керосин, огонь перекидывается на ящики со взрывчаткой, Ганс убегает, все начинает взрываться.

Тут подъезжают поляки с немецкими коллегами, которые из подвала начинают вытаскивать ящики. Естественно, Брюкнер из всей этой потасовки выходит живым, потому что умеет телепортироваться, да и вообще, авторы сценария его фанаты. Пока поляки вскрывают ящики, Брюкнер успевает скрыться в лесу.

Ящики открывают, но вот фрагментов янтарной комнаты в них нет, там находятся экземпляры книги Адольфа Гитлера "Майн Кампф", в золоченой супер обложке. В подвале, Даниель, приходит в себя, видит сияние янтаря, ползет в еще одну тайную комнату, где хозяйничает выживший после пули Ганса и взрыва динамита, одноглазый. Даниель хватает одноглазого , пытается повалить его на землю. Одноглазый пытаясь удержаться, хватается за шнур, который подсоединен к динамитным шашкам.

Динамит загорается, через некоторое время, маяк со всем содержимым взлетает на воздух. Взрывная волна раскидывает по окрестностям, машины, ящики, поляков и агентов ШТАЗИ. Затем очкарик говорит Гансу, что речь не о комнате, надо было достать Бормана и других, плешивый пинает труп лысого нациста.

Ганс передает очкарику записную книжку Брюкнера, в которой записаны координаты многих недобитых фашистов, скрывающихся от правосудия. При помощи этой книжки, Брюкнер шантажировал фашистов, при этом имел неплохой доход. После такого подарка, очкарик говорит, что у него есть сюрприз для Ганса.

Эльза всё-таки выжила, она долгое время содержалась в лагере ГУЛАГА, под Казанью, теперь она получила свободу. У ворот лагеря, Эльзу встречает постаревший Ганс. Брюкнер сидит дома, напивается, смотрит на Ганса в телевизоре, тычет в него пистолетом, после чего стреляет в телевизор.

Кончается фильм, эпичным упоминанием о том, что Янтарную комнату нашли поляки, но никому про свое открытие не сказали. Показали фигу и русским и немцам, вот такие молодцы. В общем, этот фильм яркий образчик современной михалковщины.

Снято ярко, стрельбы много, взрывов тоже, но не соответствует оригиналу и совершенно не похоже на военный фильм. Много внимания уделено злым советским, которые мучили свободолюбивых поляков и даже Клосса в тюрьму посадили (при этом Клосс сидел не в советской, а в польской тюрьме).

Фильм посмотреть можно, но крайне осторожно. Тем кто рискнёт посмотреть данный шедевр самостоятельно, рекомендую перед присмотром, лучше надеть на голову шапочку из фольги, ну или предусмотрительно попросите кого ни будь, привязать вас к стулу.

При написании статьи мной использовались скриншоты сделанные во время просмотра фильма.

Большая просьба к читателям канала, пожалуйста ведите себя поактивнее, ставьте лайки, пишите комментарии да и на канал подписываться не забывайте.

Введение
Лето 1942 года стало одним из самых мрачных периодов Великой Отечественной войны.
После катастрофы под Харьковом, падения Ростова-на-Дону и стремительного продвижения вермахта к Волге и Кавказу, Красная Армия оказалась на грани катастрофы.
Именно в этот критический момент, 28 июля 1942 года, Народный комиссар обороны СССР
И. В. Сталин подписал Приказ № 227, более известный под грозным лозунгом «Ни шагу назад!». Этот документ, овеянный мифами и спорами, стал жесткой, но, по мнению многих историков
и участников событий, необходимой мерой для спасения страны.

На краю пропасти
Ситуация на фронте к лету 1942 года была отчаянной:

Потеряны богатейшие промышленные и сельскохозяйственные регионы Украины, Донбасса, частично Северного Кавказа.

Оккупированными оказались территории с 70 миллионами советских граждан.

СССР лишился превосходства в людских ресурсах и запасах хлеба перед Германией.

Отступление частей Южного фронта особенно сдача Ростова-на-Дону и Новочеркасска
без серьезного сопротивления, носило местами панический характер, деморализуя войска
и население.

Немцы вышли к Волге и предгорьям Кавказа, угрожая перерезать жизненно важные коммуникации и лишить страну нефти. Угроза вступления в войну Японии и Турции на стороне Германии становилась реальной.

Страна стояла перед реальной угрозой гибели.
Требовались экстраординарные меры для восстановления дисциплины, порядка
и воли к сопротивлению.

Железная дисциплина как закон
Приказ № 227 был беспощадно откровенен в оценке положения.
Он констатировал тяжелейшие потери, критиковал паникерство и трусость, приводил слова
о том, что отступающие войска вызывают "проклятия" у населения.
Его главная цель была ясна: остановить неконтролируемое отступление любой ценой
и мобилизовать все силы для обороны.

Основные положения:

1. «Ни шагу назад!»: Объявлялось железным законом для каждого бойца, командира
   и политработника.
   Самовольное оставление позиций без приказа высшего командования категорически запрещалось.

2. Ответственность командиров: Командиры и комиссары, допустившие самовольный отход войск, подлежали снятию с должностей, преданию суду военного трибунала и суровому наказанию вплоть до расстрела.

3. Борьба с паникерами и трусами: Предписывалось "паникеров и трусов уничтожать
   на месте".

4. Создание штрафных частей:

   Штрафные батальоны (1-3 на фронт, по 800 чел.) – для командиров и политработников, провинившихся в "нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости".

   Штрафные роты (5-10 на армию, по 150-200 чел.) – для рядовых и младших командиров, совершивших аналогичные проступки.

   Смысл: дать возможность "искупить кровью" свою вину.
   Срок пребывания – до 3 месяцев или до ранения.
   Отличившиеся могли быть досрочно возвращены в обычные части, часто с наградами.

5. Формирование заградительных отрядов (3-5 на армию, до 200 чел. каждый):

   Ключевое уточнение: Приказ не создавал заградотряды "с нуля".
   Уже действовали заградотряды НКВД.
   Приказ № 227 санкционировал создание армейских заградотрядов из состава самой РККА, подчиненных командованию армий.

   Задача: Вставать в тылу неустойчивых дивизий, "в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизии выполнить свой долг перед Родиной".
   Фактически – остановить бегство, восстановить порядок и вернуть бойцов на позиции.

Роль документа и его исполнение
Приказ № 227 произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Реакция была полярной: от понимания суровой необходимости до ощущения отчаяния
и жестокости.

Мобилизующий эффект: Приказ стал мощным психологическим ударом по пораженческим настроениям.
Он четко обозначил: отступать дальше – значит губить Родину.
Это способствовало укреплению дисциплины и решимости стоять насмерть, особенно
в ключевых точках обороны под Сталинградом и на Кавказе.

Мифы и реальность заградотрядов:

Миф: "Пулеметы стреляли по своим отступающим".
Реальность: Основная задача – задержание бегущих и восстановление порядка.
Данные НКВД по Донскому фронту за август-октябрь 1942 года: из 36 109 задержанных – 32 993 возвращены в части, 1056 – в штрафроты, 33 – в штрафбаты, 736 арестованы, расстреляны – 433 что составляет около 1,2%.
Расстрел применялся к закоренелым паникерам, дезертирам, трусам, часто на месте совершения тяжкого проступка, а не "в спину" отступающим частям.
Заградотряды часто сами вступали в бой с прорвавшимся противником.

Мифы и реальность штрафных частей:

Миф: "Штрафников гнали безоружными на убой".
Реальность: Штрафные подразделения вооружались наравне с линейными частями.
Их использовали на наиболее опасных участках, что объясняет их высокие потери в 3-6 раз выше.
Однако они не были "пушечным мясом" – это была одна из форм наказания с возможностью реабилитации.
Через штрафные роты и батальоны за всю войну прошло около 427 910 человек
что составляет менее 1,5% от общей численности армии в разные периоды.
Среди "штрафников" были и несправедливо осужденные, но большинство – совершившие реальные проступки такие как дезертирство, трусость в бою, нарушение приказа.

Неоднозначность и проблемы: Приказ местами саботировался командирами, видевшими
в выделении сил для заградотрядов ослабление фронта.
Опасаясь репрессий, некоторые командиры могли запаздывать с необходимым отходом,
неся лишние потери.
Жесткость мер вызывала моральный дискомфорт у многих военнослужащих РККА.

Оценки, результаты и последствия
Не мгновенная, но важная стабилизация: Приказ не остановил отступление моментально,
но резко снизил его панический характер.
Он сыграл важную роль в организации обороны на рубежах у Волги и Кавказских хребтов.

Фактор Сталинграда: Суровая дисциплина, восстановленная в том числе мерами Приказа 227, стала одним из факторов, наряду с подвозом резервов, героизмом бойцов, ошибками немцев, позволивших выстоять в Сталинграде и затем перейти в решающее контрнаступление.

Временная мера: По мере перелома в войне необходимость в столь жестких мерах отпала.
29 октября 1944 года Приказом НКО № 0349 армейские заградотряды были расформированы, а их личный состав направлен на пополнение стрелковых частей.

Историческая оценка: Приказ № 227 остается одним из самых спорных документов войны.

Критики видят в нем символ жестокости сталинского режима, пренебрежения жизнями солдат, укрепления карательного аппарата.

Сторонники как и многие ветераны, признавая его суровость подчеркивают,
что он был вынужденной, крайней мерой, принятой в момент смертельной опасности
для страны, и сыграл свою роль в стабилизации фронта.
Как писал Маршал А. М. Василевский: "Приказ № 227 — один из самых сильных документов военных лет... В приказе нас, прежде всего, привлекало его социальное и нравственное содержание".

Заключение
Приказ Наркома обороны СССР № 227 «Ни шагу назад!» – это документ, рожденный отчаянием
и безжалостной логикой тотальной войны на уничтожение.
Его жестокие меры – заградотряды, штрафбаты, расстрелы на месте – не подлежат оправданию с точки зрения гуманизма.
Однако понимание контекста лета 1942 года – реальной угрозы полного краха фронта и потери ключевых ресурсов – заставляет признать его как трагическую, но, вероятно, необходимую
в тех условиях попытку мобилизовать последние резервы дисциплины и воли к сопротивлению. Он стал суровым, но действенным шоком для деморализованной армии, одним
из инструментов, позволивших выстоять в критический момент и заложить основы будущего коренного перелома в войне.
Оценка Приказа № 227 всегда будет неоднозначной, но его историческое значение
как отражения крайней степени напряжения и решимости Советского Союза в борьбе
за выживание неоспоримо.

Веками диагноз «сахарный диабет» звучал как смертный приговор. Еще врачи Древнего Рима описывали мучительные симптомы: неутолимую жажду, истощение, потоки мочи. В XVII веке английский врач Томас Уиллис, попробовав мочу больного на вкус, обнаружил ее сладость, но лечения так и не нашел. К XIX веку стало ясно: болезнь связана с поджелудочной железой. В 1889 году немецкие ученые Йозеф фон Меринг и Оскар Минковский удалили ее у собак и увидели развитие диабета, причем ключевой подсказкой стали мухи, слетавшиеся на сладкую мочу подопытных животных. Пауль Лангерганс еще в 1869 году открыл в железе таинственные «островки», но их функцию не понял. Позже Эрнест Шарпи-Шефер предположил: именно там вырабатывается вещество, регулирующее сахар. Множество ученых пытались выделить этот гормон, но экстракты разрушались пищеварительными ферментами железы. Прорывная идея пришла из работы русского исследователя Леонида Соболева (1900 г.): он доказал, что при перевязке протоков поджелудочной железы пищеварительные клетки атрофируются, а островки остаются нетронутыми.

Про Фредерика Бантинга. Про того, кто открыл инсулин

Фредерик Бантинг родился 14 ноября 1891 года в фермерской семье в Аллистоне (Канада), он был младшим из пяти детей. Изначально послушный воле родителей, Фредерик поступил на богословский факультет Университета Торонто, но быстро осознал свое призвание к медицине и перевелся на медицинский курс. Его обучение прервала Первая мировая война: в 1916 году, получив степень бакалавра медицины, он добровольно отправился на фронт во Францию, где служил военным хирургом. В битве при Камбре (1918) Бантинг получил тяжелое осколочное ранение в правое предплечье. Несмотря на рекомендации коллег об ампутации, он настоял на сохранении руки. За проявленный героизм он был награжден Военным крестом.

После войны, в 1919 году, Бантинг вернулся в Канаду, столкнувшись с трудностями начала мирной жизни. Он пытался открыть частную практику , но пациентов катастрофически не хватало. Чтобы выжить, он работал ассистентом профессора анатомии в Университете Западного Онтарио. Именно в этот период его преследовали воспоминания о двух личных трагедиях: в детстве он потерял близкого друга, а позже и сестру, умерших от диабета. Их мучительная смерть стала для него постоянным напоминанием о бессилии медицины

Вечером 30 октября 1920 года, готовясь к лекции, он прочел статью Мозеса Баррона о случае закупорки протоков поджелудочной железы камнями, при которой у пациента развилась атрофия, но диабета не было. И Бантинга осенило: если искусственно перевязать протоки у животных, дождаться атрофии пищеварительных клеток, то можно извлечь инсулин из неповрежденных островков, избежав разрушения ферментами. И с этой мыслью он пришел к профессору Джону Маклеоду, эксперту по диабету из Университета Торонто. Тот скептически отнесся к идее, считая, что слишком много ученых уже потерпели неудачу. Но под натиском Бантинга Маклеод выделил ему лабораторию на лето, подопытных собак и студента-ассистента. Им стал 22-летний Чарльз Бест, выбранный по жребию.

Начало исследований и судьбоносный эксперимент

Работа началась в мае 1921 года. Бантинг, не имевший опыта в физиологии, и Бест, лишь недавно освоивший анализ крови, действовали методом проб и ошибок. Из первых 19 собак 14 погибли от сепсиса или кровопотери. У одной группы собак удаляли поджелудочную железу, вызывая диабет. У другой - перевязывали протоки и ждали 6-8 недель, пока ткань не атрофировалась. Затем атрофированную железу измельчали, замораживали в солевом растворе и фильтровали. Полученный экстракт они назвали «ислетин» (от англ. islet - островок).

27 июля 1921 года подопытной собаке с удаленной поджелудочной железой, находящейся в предкоматозном состоянии с высоким сахаром и ацетоном в моче, ввели экстракт. Через несколько часов уровень глюкозы в крови упал, а ацетон исчез. После второй инъекции собака прожила еще 7 дней - до окончания запаса экстракта. Позже, используя поджелудочные железы телят с бойни, ученые смогли поддерживать жизнь другой собаки уже 70 дней. Когда Маклеод вернулся из отпуска и увидел результаты, он подключил к работе биохимика Джеймса Коллипа для очистки экстракта. Именно по предложению Маклеода «ислетин» был переименован в «инсулин».

Спасение первого пациента

11 января 1922 года Бантинг и Бест впервые вкололи инсулин себе, убедившись в относительной безопасности. В тот же день, 11 января, 14-летний Леонард Томпсон, умиравший от диабета в коме (вес 29 кг, сильный запах ацетона), получил первую инъекцию. Однако препарат был недостаточно очищен, и у мальчика возникла сильная аллергическая реакция. После экстренной доработки экстракта Коллипом, 23 января мальчику ввели новый вариант. Результат оказался настоящим чудом: уровень сахара резко снизился, кома отступила, и ребенок начал быстро набирать вес. Вскоре Бантинг спас своего друга-врача Джо Джилькриста, а потом и 10-летнюю Женеву Штикельбергер - ей инъекцию сделали прямо на перроне вокзала в Торонто, так как она была в критическом состоянии. Весть о чудесном спасении разнеслась мгновенно. В Торонто хлынули больные со всего мира.

Получение Нобелевской премии

В 1923 году Нобелевский комитет присудил премию по физиологии и медицине Бантингу и Маклеоду. Бантинга возмутило, что его верный помощник Чарльз Бест не был включен в число лауреатов. Он публично заявил: «Инсулин принадлежит не мне, он принадлежит миру» и отдал половину своей премии Бесту. Маклеод, в свою очередь, разделил свою часть с биохимиком Коллипом. Открытие, однако, сопровождалось и конфликтами: Бантинг и Бест спорили с Маклеодом и Коллипом за приоритет открытия и признания заслуг, а румынский ученый Николае Паулеску обвинил канадцев в плагиате, ссылаясь на свои более ранние работы по выделению активного вещества из поджелудочной железы, которое он назвал «панкреин». Несмотря на эти споры, промышленное производство инсулина началось уже в 1923 году.

Последствия и наследие

Последствия открытия инсулина были поистине революционными. Диабет из смертельного приговора превратился в управляемое хроническое состояние. Пациенты, подобно Леонарду Томпсону, смогли прожить с диабетом десятилетия полноценной жизни. Технологии лечения постоянно эволюционировали. Первые препараты были неочищенными, вызывали абсцессы и аллергию. Важными этапами стали: создание НПХ-инсулина с продленным действием в 1946 году, внедрение человеческого генно-инженерного инсулина в 1982 году, изобретение удобных шприц-ручек в 1985 году и развитие инсулиновых помп с системами непрерывного мониторинга глюкозы. Глобальное значение открытия невозможно переоценить: оно не только спасло и продолжает спасать сотни миллионов жизней, но и стало моделью для развития всей гормональной терапии. В знак признания заслуг Фредерика Бантинга Всемирный день борьбы с диабетом отмечается в его день рождения -14 ноября.

P.S Подписывайтесь, чтобы всегда быть в курсе интересных событий, произошедших в мировой истории за сегодняшний день. Ваша поддержка очень важна!

Продолжаю цикл постов о жизни дореволюционных городов. На очереди Томск.

Томск был основан в 1604 году после принятии под русское подданство  эуштинских татар, которые страдали от набегов воинственных татар. Изначально это была военная крепость, затем ещё и важный торговый центр, через который шли многие товары. Со второй половины 18 века Томск стал ещё и местом ссылки, что тоже добавило городу колорита. В 1804 году стал центром огромной Томской губернии, которая включала в себя территории нынешних Республики Алтай, Алтайского края, Кемеровской, Новосибирской и Томской областей, Восточно-Казахстанской области (Казахстан), западные части Хакасии и Красноярского края.

В 1734 году в Томске на полтора месяца задержался профессор Академии наук Г. Ф. Миллер. Он описывал город так: «В настоящее время город Томск состоит в первую очередь из маленькой деревянной крепости, или цитадели, на самом верху северо-восточного берега томи. Крепость построена четырехугольной из бревен, по образцу деревянных домов. длина ее 50 саженей, а ширина – 30 саженей. На четырех ее углах и над двумя воротами находятся боевые башни с артиллерией из 14 медных пушек, из которых 1 пятифунтовая, 4 четырехфунтовые, 5 трехфунтовых, 3 однофунтовые, 1 в три четверти фунта и 2, калибр которых не указан. крепость, после того как построенный в 1604 году острог наполовину развалился от старости, в 7156, или 1648, году была перестроена и сейчас еще находится в довольно хорошем состоянии. Из публичных зданий в крепости находятся: соборная церковь святой троицы с колокольней на окружной крепостной стене, канцелярия, воеводский дом, цейхгауз, два деревянных амбара и три каменных подвала. в канцелярии самые старые документы и известия имеются с 7140, или 1632, года, и среди них большая часть дел, вплоть доначала нынешнего века, частично сгнила, а частично порвана. Правда, одна старая опись этой канцелярии, в которой лишь изложено по порядку содержание дел, начинается 7112 годом. На печати города изображено: пустой щит, который держат два стоящих вертикально соболя; над ними корона и вокруг стоят слова: Печать ея императорского величества города Томска.

Вне крепости, частично наверху, на высоком берегу, и частично внизу, у его подножия, находятся частные дома жителей, число которых в общей сложности достигает 1500 сразу за крепостью находится маленький круглый острог из палисада, который служит жилищем для заключенных. В 200 саженях от него есть еще башня, оставшаяся от старого острога, который был построен в 7112 году. В верхнем городе находится также приходская церковь во имя вознесения господня; рядом – часовня. через середину нижнего города, немного выше крепости течет в Томь речка средних размеров, называемая Ушайкой. Она приводит в движение две мельницы, которые находятся возле моста, ведущего через речку. выше по речке находятся два монастыря: мужской – святого Алексея и женский – святого Николая; рядом приходская церковь во имя благовещения Пресвятой богородицы. Ниже Ушайки есть еще три приходские церкви: богоявления господня, святого духа и знамения Пресвятой богородицы. Рядом с Томью, по обе стороны Ушайки, находится также много домов бухарских и чатских татар, которые для исполнения службы своему богу имеют 3 мечети.

Городом и всей окрестной территорией управляет воевода. Кроме того, горожане имеют еще ратушу и особую таможню. здесь учреждена довольно хорошая торговля, для которой в нижнем городе, ниже Ушайки, построен, наконец, большой продолговатый четырехугольный деревянный гостиный двор, в котором имеется 50 лавок. Причиной тому вышеуказанное благоприятное положение города, так как зимой путь из восточных районов в Тобольск и Россию лежит через него. Точно так же часто приходят сюда караваны из Калмыкии и Малой Бухарии.

Из служилых, получающих жалованье, и ландмилиции 3 в штате Томска находятся: 20 дворян, 80 детей боярских, 300 конных и 500 пеших казаков и 93 человека чатских, эуштинских и телеутских татар. кроме того, еще одна рота регулярной милиции сибирского драгунского полка по распоряжению губернской канцелярии прошлой осенью была командирована на границы томского уезда и в Барабинскую степь для большей защиты из-за беспрерывных споров киргизских казаков».

В той же экспедиции принимал участие С. П. Крашенинников, который оставил интересные путевые заметки. Так он отмечал, что в Томске «лавок також довольно, а в них всякими товарами – китайскими и русскими – торгуют, и харчевых, в которых мясом и рыбой торгуют, а рыбы такое там довольство, что и в скоромные дни жители тамошние больше ее, нежели мясо, покупают».

Из заметок Крашенинникова: «В сем городе все почти по старине поступают, что из следующего явно есть: в поезду у них живут тысяцкие и бояры, и во время венчания, как запоют «исаия, ликуй», священник берет не жениха, но тысяцкого за руку, тысяцкий же жениха, а жених невесту, как мы 13 октября видели. У иных же бывают в поезду мальчики, которые по плечам кушаками шелковыми крест-накрест повязаны, как мы 27 октября видели. Они напереди всех ехали, а называют тех мальчиков боярами. В Тобольске сговоренные девицы по всякий день воют, тех девиц называют они похабными, которые не воют».

Из заметок Крашенинникова: «В Томской воеводской канцелярии бывши, видел близ воеводского места повешанного деревянного льва, очень нехудо вырезанного и брюхом на палку, длиною аршина в два или больше, насаженного, о котором сказывают, что оный лев прежними еще воеводами очень давно сделан. Его, когда о некаком неважном деле публично во весь народ, например, если какой человек сбежал или иное сему подобное объявлять хотят, вместо барабанного боя на базаре поутру, понеже там с утра до полудня только в лавках сидят, выносят, который видя, как многие люди сберутся, то человек, который его носит, словесно всем причину объявляет, ради которой оного льва вынести велено. А по их называется бирюч, или клич, Кликать. К тому ж у женщин кунтыши с долгими рукавами, шапки рогатые, а у мужчин русские кафтаны и бороды, которое у них в таком употреблении есть, что мы во всю нашу бытность там не видали 10 женщин, которые бы по-немецки убраны были, но все или в треухах, или с рогами, или рукава у кунтышей их по полу волочатся. А больше, такой кунтыш на голову наложивши, ходят. А мужчины такожде немногие без бород или в немецком платье ходят, но всякого чина дворяне, дети боярские, конные, пешие казаки и торговые, кроме солдат и приезжих, почти все с бородами и русское платье носят. Жители этого города пиво варят и вино про себя сидят невозбранно». (прим. Убраны по-немецки – одеты в европейскую одежду, а не русский традиционный костюм. Пётр I боролся с традиционной одеждой, а чиновники были обязаны бриться. В столице, да и на европейской части России встретить бородатого дворянина, тем более чиновника был невозможно, но в Сибири на многие формальности смотрели лояльно)

В 1804 году в Томске побывал в будущем известный мемуарист Ф. Ф. Вигель, который ехал с посольством в Китай. Среди участников посольства был племянник местного губернатора. «Селения, через кои мы проезжали, принадлежали все горному управлению. Меня удивили в них простор и опрятность двухэтажных деревянных домов и вид довольства и зажиточности мужиков; не знаю, к чему отнести их благосостояние, к собственному ли их трудолюбию, к местным ли выгодам, или к попечениям о них начальства… Чем хуже я себя чувствовал, тем более торопил своего товарища и, пробыв в дороге не с большим сутки, 18 августа на рассвете приехал в новый губернский город…

Дом, который занимал Василий Семенович, был незавидный, разумеется, для губернатора. Будучи вдов и без семейства, сказал он, помещение для него одного кажется ему достаточным; но только жалеет о том, прибавил он, что не может удержать у себя столь любезных гостей. И потому как можно ближе от себя приказал нам отвести покойную квартиру.

Он был человек тучный, тяжеловесный, степенный я рассудительный, всю живость ума предоставивший брату своему Александру Семеновичу; лицо он имел багровое, говорил тихо и размерно, действовал осторожно, однако же не медленно. Если прибавить к тому, что он был самых честных правил и исполнен человеколюбия, то надобно признаться, что лучших качеств для занимаемого им места требовать не можно. Впоследствии увидим, как с ним было поступлено. В Томске видна была прочная основа для губернского города. Заметно было, что он поднялся сам собою, вырос естественным образом, без усилий правительства, и что, следуя течению времени, он от младенчества постепенно перешел в зрелый возраст. В нём считалось более восьми тысяч жителей и шесть или семь каменных церквей, исключая двух; дома же все были деревянные. Общества никакого не было; места еще не все были заняты, а те, кои на них были назначены, не все еще прибыли…

Скучно, томительно было нам в Томске. Губернатор был человек прекрасный, даже багровый, сказал я выше, но слишком серьёзный, и предметы разговоров его мне казались совсем не занимательны; Сухтелену полюбился он более всех, ибо хорошо кормил нас. Дни стояли ясные, но начинали коротеть, а ночью небо покрывалось обыкновенно тучами, так что зги было не видать. Нелидов с отделением жил на другом конце города, в полутора верстах от нас и спозаранку убирался домой; во всём городе мало еще было дрожек, а об извозчиках уже и не спрашивай; чтоб увидеться с своими товарищами, должны мы были ночью с фонарем в руках странствовать по пустым улицам». В мемуарах речь о первом губернаторе Томской губернии В. С. Хвостове. Он был уволен в 1808 году по доносу за медленное исполнение приказов одиозного сибирского генерал-губернатора И. Б. Пестеля и попал под суд. После довольно длительного рассмотрения дела в Сенате в 1814 году был частично оправдан. В 1820 году М. М. Сперанский, бывший в то время сибирским генерал-губернатором, представил на имя императора заключение, согласно которому Хвостов был признан полностью невиновным. Хвостову было выплачено жалование за все время расследования.

Вдали от столицы возможностей следить за порядком у правительства было мало, что привело к высокому уровню коррупции. В 1819 году в Томск с ревизией прибыл М. М. Сперанский. Про Томскую губернию он писал, что «худое управление сделало из неё сущий вертеп разбойников. Если бы в Тобольске я отдал бы всех под суд… то здесь оставалось бы уже всех повесить».

Из воспоминаний Н. В. Берга, сына председателя Томского губернского правления, о Томске 1830-х: « Живо также представляется моему воображению прибытие в Томск: большая река Томь (имеющая под городом версту в ширину), переезд через нее на пароме и другой городской берег, темнеющий у пристани народом: чиновниками в мундирах и простыми жителями разного звания; затем высокий правильный холм, в виде огромного конуса, покрытого кедрами от подошвы до вершины, и наверху его беседка. Это начало городского сада. Потом пошли немудрые строения города, тогда еще немощеного: деревянные домики, вроде сельских помещичьих обиталищ, в один, два и три этажа. кое-где мелькали и каменные, тоже не очень большие строения.

Из воспоминаний Н. В. Берга: «В это время я уже был учеником томского уездного училища, единственного тогда казенного учебного заведения в городе, где соединялись все классы и сословия: дворяне, купцы, мещане, солдатские дети и дети крестьян. Дворянское сословие представлялось детьми чиновников, которые ходили в училище для проформы, чтобы только не повесничать и не баловаться дома; но учиться, как учились мещане, солдатские дети и крестьяне, никто из чиновничьих детей и не думал; учителя их никогда ни о чем не спрашивали, смотрели на них как на сословие привилегированное, имевшее право ничего не делать. Сидели они все на первой и второй лавке во всех трех классах училища, а плебеи держались на задних скамейках. Учителей во всех трех классах (приготовительном, первом и втором) было только трое… Надзирателей никаких не существовало; наблюдение за приходящими в училище с разных концов города учениками предоставлялось до прихода учителей двум сторожам, добродушнейшего свойства отставным солдатам, которые жили в особой каморке при училище и ни о каком наблюдении за учениками не думали. Оба они занимались в свободные часы, т. е. все послеобеденное время (когда училище было заперто), ловлей соловьев и других певчих птиц, которых потом продавали охотникам и любителям…

В хорошую погоду, преимущественно зимой, устраивались на дворе училища кулачные бои, стена на стену, где участвовали одни плебеи без детей чиновников; только сын одного из советников губернского правления Кротова, родом сибиряка, и сам сибиряк, крепкий и здоровый парень, решался биться с плебеями на кулаки. когда происходили бои, кто-нибудь из учеников становился за калиткой и давал знать товарищам, что учитель подходит, тогда бой прекращался; раскрасневшиеся, с разбитыми носами и украшенные синяками бойцы усаживались на лавки. Учитель всегда знал, что происходило перед его приходом, знал это и директор, но ни тот, ни другой не мешались в это дело. Довольно было того, что ученики аккуратно ходили на лекции и учились сносно.

Когда приближалась пора экзамену, который производился публично на акте училища, в присутствии властей и высших городских сановников: губернатора, вице-губернатора, председателя губернского правления, казенной палаты и т. п., – детей солдат, мещан, купцов и прочих низших сословий экзаменовали как следует, правильно, и выдавали каждому по степени его знания свидетельство: похвальный лист, а иных награждали и книгами. С детьми чиновников дело было иначе: каждого из них учитель того класса, в котором он находился, приглашал к себе в дом и там проходил с ним ту часть предмета, которую намерен был спросить, – ученик вызубривал ответ и очень исправно отвечал на экзамене…

К чести учеников дворянского происхождения, что они держали себя относительно всех других сословий очень правильно, по-дружески и просто, и все вместе, куча ребят от восьмилетнего возраста, представляли одно целое – веселый и живой кружок, где никаких крупных беспорядков и бесчинств не происходило решительно никогда».

«Разводить тепличные растения не было у жителей в обычае. Ни один из богачей не имел даже крохотного зимнего сада. О персиках, сливах и других плодах, воспитанных оранжереями, не было и помина. Единственный плод, какой нам случилось съесть во всю нашу жизнь в Томске, была четвертая доля яблока, привезённого из России одним унтер-офицером приказа общественного призрения, Ефремовым, который командировался в Петербург ежегодно при различных казенных транспортах; что именно он возил – не знаю».

При этом автор отмечал, что получить земельные наделы в Сибири было относительно легко. «Что касается получения во владение земли чиновниками и купцами в окрестностях какого-либо города или села, где получающий жил, это делалось так: надо было подать заявление, как кажется в губернское правление, что вот де такой-то желает занять для своих надобностей такое-то количество земли, там-то, причем описывается подробно местность с приложением плана. Правительство всегда разрешало. Составлялся акт и просимая земля становилась собственностью того или другого лица, называясь его "заимкой". У редкого жителя Томска, мало-мальски зажиточного, не было под городом своей земли, с домиком и службами. иные домики были довольно древнего происхождения, смотрели деревенскими, куда совершались временами поездки знакомых хозяина, давались там вечера с музыкой и танцами; на иные заимки совершались из города, в известные годовые праздники, процессии с образами вследствие какого-нибудь предания по старому обычаю. Часто целый город подымался и шел за такой процессией».

«Случалось еще мне ездить с отцом, по воскресеньям, летом, в публичный сад, на краю города, у реки. Я упомянул о беседке этого сада, видной издалека на горе, когда въезжаешь в Томск из России. к этой беседке тянулась широкая дорожка от ворот, близ которых, слева на лугу, стоял домик, что-то вроде клуба, где играли в карты. Подле была устроена игра в кегли. тут же находилось место для музыкантов, которые изредка дудели там на медных трубах. больше ничего не помню. Этот городской, или публичный, сад был в сущности не что иное, как часть огороженного частоколом кедрового леса, где были и другие хвойные деревья. далее, когда смотришь из беседки, что на краю сада, тянулись такие иже леса, которым конца не было».

Николай Михайлович Ядринцев (1842–1894), публицист, издатель, исследователь Сибири и Центральной Азии, в своих воспоминаниях отмечал очень высокий уровень преступности в Сибири вообще, и в Томске в частности. Причин было несколько, и главная – то, что Сибирь была традиционно местом ссылки и каторги, а значит среди населения было значительное число преступников. С другой стороны, вдали от столицы менее строго следили за соблюдением законов: Томск «был окружён деревнями, которые в сибири носят названия Обдерневки, Опасной, Семилужной, напоминающие собой различные кровавые происшествия. Неподалеку находились два кургана, носившие название качаловых ворот, из-за которых нападал на проезжающих разбойник Качалов, по одним известиям засеченный, по другим повешенный на месте. город не отличался безопасностью, и в моих воспоминаниях сохранилось много случаев, когда мы с овдовевшей матерью жили в своем доме, часто носились слухи, что нас хотят ограбить. Я не спал по целым ночам и караулил в окне при свете месяца, не подъезжает ли «кошевая» (сани, в которых ездят ватагами). Как-то, когда не было матери дома, к нам постучались, и я чуть не убил своих знакомых, схватившись за топор и встав около дверей…

Мой родной город обыкновенно представляется мне не иначе, как в следующем виде: темная осенняя ночь и резкие крики «караул», повторяющиеся периодически до утра, взвизгивание полозьев от угоняемых саней от ворот, рассказы о разъездах по городу каких-то загадочных кошевых с ватагами, поющих громко песни молодцев и накидывающих петли и крюки на проходящих. Я припоминаю, как за полночь ведется беседа об этом, как жмутся хозяева, как долго не расходятся гости, как долго на ночь молится моя мать перед образом. Проходит ночь, а наутро разносится страшная весть о каком-нибудь происшествии и переходит из дома в дом с поразительными подробностями…

Каждая осень открывает сезон убийств. Дороги становятся небезопасны и начинаются «шалости» вроде срезывания чаев (прим. чай был дорогим товаром, поэтому караваны с чаем частенько грабили), явления на рынке саней с мужиком без головы и без мешков муки, которые он вез на базар, исчезновение возов с белками и горностаями, убийство проезжающих купцов и т. п. На улицах города чиновники ходят с открытыми перочинными ножичками; возвращаясь поздно с попоек, мещане таскают с собой какое-то тяжелое оружие вроде старой заржавленной сабли, и появляется объявление местной патриархальной полиции, что «с орудием ходить по городу воспрещается», причем говорится в успокоение, что было всего несколько краж и все они разысканы. Такое объявление было в Томске в 1865 году. В это время по заимкам и около предместий города слышится целую ночь ружейная канонада холостыми зарядами ночных караульных, употребляемая для устрашения воров, которые, однако, сами являлись с ружьями и пистолетами и открывали кражу выстрелом, чтобы заставить разбежаться караульных, а в центре города трещат огромные сибирские колотушки и звучат чугунные доски…

Наш город особенно отличался такой физиономией: здесь были гостиницы и игорные дома, содержимые поселенцами, разные притоны, с которыми тщетно боролась полиция. Носились всевозможные рассказы об этих трущобах. Говорили, что когда перестраивали одно здание бывшей гостиницы в городе, то под полом находили зарытыми скелеты. Рассказывали про подозрительную наживу того или другого содержателя постоялого двора, наконец, историю некоторых купцов, будто носящих до сих пор неизгладимый след их темных приключений, вроде, например, отрубленных пальцев на руке. Указывали в конце города кабак на крутом берегу, откуда содержатель его бросал в воду посетителей, а деревенские жители помнили несущихся вниз по реке утопленников, причем, видя ныряющее тело, приговаривали: "Это все степан Парамоныч шалит". Наш город изобиловал беглыми, скрывавшимися в слободах, фальшивыми монетчиками, продавцами краденого золота с приисков, об открытии которого сохранялись целые эпопеи. собиравшиеся у нас полицейские чиновники и следователи рассказывали много запутанных дел, где всегда за наивными простаками крестьянами скрывалась нить, приводившая к поселенцу».

Также автор вспоминает частые пожары. Нередко это было делом рук поджигателей. При этом местные жители, которые с детства видели криминальные элементы, относились к преступникам и преступлениям философски. Даже в богатых домах прислугой нередко работали уголовники. Нянькой автора тоже была осуждённая девушка, с удовольствием рассказывающая о своих похождениях, а также о своём любовнике-грабителе, который обещал непременно сбежать к ней с каторги. «Я помню, как раз отец мой приглашен быль на один сибирский винокуренный завод к управляющему. Ему дали слугу, который начал его раздевать на ночь. "Кто ты, любезный, и давно ли здесь?" – спросил отец его.

– Я из здешних, из каторжных, – отвечал он скромно. Отца это покоробило.

– какое же несчастье занесло тебя сюда? – спросил он.

– а вот так же, сударь, как теперь, приехал к нам в гостиницу богатый господин, я и стал его, значит, раздевать, как вас теперь; вижу, куда он положил бумажник: сем-ко я его приберу, да ночью, не в обиду будь вам сказано, и покончил с ним». Даже во второй половине 19 века Сибирь среди европейских путешественников считалась небезопасным местом для путешествий, и приезжие с опаской смотрели на «туземцев». Сибиряки на это обижались.

Во второй половине 19 века о Сибири вообще и о Томске в частности, и особенно жизни заключённых, стали писать чаще. Помимо развития транспорта, роста местных городов и т.д. была и ещё одна причина. В Сибирь стали чаще ссылать ещё и политзаключённых. «Либеральная общественность» им сочувствовала, поэтому образ каторги и её обитателей в сознании многих людей стал меняться. Это проявилось, например, в живописи. Появилось много картин на тюремную тему, и подсознательно люди считали, что заключённый на картине – это «борец с режимом» и народоволец, а не какой-нибудь уголовник, так же как и мужчина на картине Репина «Не ждали» - явно жертва репрессий, а не просто какой-нибудь клерк, который попался на растрате. Хотя политзаключённым жилось значительно проще, чем простым уголовникам, но такое внимание теоретически могло принести пользу и простым сидельцам, так как публицисты стали затрагивать важные проблемы: антисанитарию, произвол тюремного начальства и т. д. В 1885 году американский журнал The Century Magazine отправил в Сибирь экспедицию во главе с журналистами Джорджем Кеннаном и художником Джорджем Фростом. Итогом поездки стал выход в 1891 году книги «Сибирь и ссылка». Деятельность Кеннана можно оценивать по-разному. С одной стороны он был талантливым этнографом, сделал много ценных фотографий  и собрал много важных сведений о жителях Сибири. С другой стороны активно лез в политику, чем портил имидж России за рубежом. В 1890-е годы во многом стараниями Кеннана в Англии и США возникают «Общества друзей русской свободы», выступающие за социально-политические преобразования в России.

«Томск, столица одноименной губернии, представляет собой город с населением в 31 000 жителей и расположен частью на утесе, частью на низменности, примыкающей к реке Томь, на небольшом расстоянии выше ее впадения в Обь. По величине и значению это второй город в Сибири, а по предприимчивости, уму и благосостоянию он показался мне первым», – писал Кеннан. По его данным, в 1885 году в городе было около 8 тысяч жилых домов и других построек, из них 250 кирпичных, 33 церкви, в том числе римско-католическая церковь, мусульманская мечеть и три еврейские синагоги, 26 школ, в которых обучались около 2500 учащихся, и «очень хорошая» публичная библиотека. «Улицы города немощеные и очень плохо освещены, но на момент нашего посещения они казались достаточно чистыми и ухоженными, и город в целом произвел на меня гораздо более благоприятное впечатление, чем многие города его класса в Европейской России».

Кеннан оставил подробное описание Томской тюрьмы, которую в книге называют худшей в России. «Если бы не будки часовых по углам и не звон кандалов за палями, я бы подумал, что это временные солдатские бараки или пограничная деревня, окруженная частоколом от нападений индейцев. Нас впустили. Во дворе было без большой правильности расположено 12-15 одноэтажных деревянных зданий, возле которых бродили или сидели сотни заключенных, выпущенных на прогулку... Первая камера, которую мы осмотрели, была площадью около 40 квадратных футов (около 4 квадратных метров. – Ред.) и содержала около 150 заключенных. Она была довольно хорошо освещена, но ее атмосфера была до последней степени загрязнена чрезмерным дыханием, а температура в ней, повышенная естественным теплом тел заключенных, была на пятнадцать или двадцать градусов выше температуры воздуха снаружи (прим. события происходили в августе)». Также он описывает «балаганы», где селили женщин-заключённых с детьми (женщины при желании могли брать детей с собой на каторгу, а иногда дети рождались уже на каторге). Автор отмечает тесноту и нехватку спальных мест, из-за чего многим приходилось спать на полу. «Сквозь трещины в крыше я мог видеть небо; пол из непригнанных досок кое-где проломился, и заключенные использовали дыры как места, куда сбрасывали мусор, выливали помои и экскременты; воздух был нестерпимо зловонный из-за большого количества младенцев и невозможности обеспечить им должный уход».

Не обошла Томск и другая беда многих городов – грязь и распутица. Забавная заметка из газеты «Сибирская жизнь» (1899. № 84): «Позавчера утром на Водяной улице можно было наблюдать следующую сценку. Одному чиновнику нужно было попасть на другой берег, а так как вода сбыла и лодки, назначенные управой, оказались большими, то приходилось или идти вброд, или переезжать на лошади, что и принужден был сделать П-в. Но только он сел на лошадь, как лошадь заупрямилась и сбросила его в воду; получив холодную ванну и вымазавшись в грязи, П-в принужден был идти домой переодеться.

Тогда кто-то предложил перевезти его на дровнях. Настлав несколько досок на дровни, чиновник сел и держится за передки, сзади его стоит хозяин лошади и держится за плечи виновника. Не успели они проехать и десяти шагов, как лошадь чего-то испугалась и сразу дёрнула вперед, оба путешественника полетели по инерции назад, и злополучный чиновник искупался второй раз.

Получив вторую ванну, чиновник не решался уже пускаться в третий раз, но его выручил один крестьянин, предложив проехать на нем за 10 коп., что и было сделано к удовольствию толпы, собравшейся посмотреть и кстати пошутить над несчастным чиновником. Перевоз на спине теперь с легкой руки чиновника практикуется частенько и некоторые простолюдины Водяной улицы зарабатывают себе к празднику деньги»

Но был у Томска и повод для гордости. В 1878 году в Томске открылся первый в Сибири университет, 12-й в стране. О том, что Сибири нужен свой университет, говорили еще в начале 19 века. Главными претендентами стали Омск и Томск. Из-за перебоев с финансированием, бюрократии и даже откровенного противодействия, строительство началось только в 1880 году.

Среди противников был К. П. Победоносцев, который писал императору: «Мысль об учреждении университета в Сибири (возникшую в период совершенного оскудения и падения наших университетов) я с самого начала называл несчастною и фальшивою; но сначала не хотели меня и слушать, а потом хотя и соглашались со мной, но возражали: „Что же делать? Правительство зашло уже слишком далеко; им обещано; приняты значительные пожертвования на сумму до 900 т.р.; построен большой дом; все готово; нельзя идти назад“. <…> Каких профессоров достанут в Сибири, когда и для здешних университетов не знают, где достать серьезных и надежных людей, особливо юристов? … Общество томское состоит из всякого сброда; можно только представить, как оно воздействует на университет и как университет на нём отразится». Однако благодаря твёрдой позиции министра народного просвещения Российской империи Ивана Давыдовича Делянова в 1888 году университет встретил первых студентов. Из-за нехватки педагогов сначала удалось открыть только медицинский факультет. В 1898 году открылся юридический факультет.

В Томске была прекрасная университетская библиотека, которая начала формироваться ещё до открытия самого университета. В 1879 году член Государственного совета граф Александр Григорьевич Строганов пожертвовал для нее 7523 наименований книг в 22626 томах. Дар оценивался в сумму 300000 рублей. В этом же году 5.000 книг были подаренны князем Сергеем Михайловичем Голицыным. В 1888 году фонды насчитывали порядка 96.000 томов.

Другие города цикла:

Астрахань

Воронеж

Екатеринбург

Иркутск

Минск

Пенза

Пермь

Самара

Саратов

Симбирск

Таганрог

Тамбов

Тула

Царицын (Волгоград)

Челябинск

P.S. Если хотите увидеть в цикле свой губернский город, пишите в комментариях

Во время Второй мировой войны перед авиацией союзников встал вопрос разрушения укрепленных бетонных сооружений. Например бункеры подводных лодок Кригсмарине, защищённые 5-метровыми железобетонными перекрытиями с полыми промежутками для ослабления ударной взрывной волны, были практически непроницаемы для бомб обычного калибра. Существовавшие в то время сверхтяжёлые бомбы Tallboy и Grand Slam имели некоторые недостатки в практическом применении. Для разгона до сверхзвуковой скорости бомбу требовалось сбрасывать с большой высоты, что усложняло бомбометание по точечным целям, снижая вероятность их поражения. Лишь немногие специально подготовленные экипажи могли эффективно применять такие бомбы, добиваясь прямых попаданий в цели. К тому же большие и тяжёлые бомбы требовали применения тяжёлых бомбардировщиков, количество которых было ограничено.

В поисках альтернативы американцы обратились к идее разгона бомбы путём ускорения падения бомб ракетным двигателем. Расчёты показывали, что такая ракето-бомба может иметь пробивную способность, сравнимую с «Tallboy», при намного меньших габаритах и массе и меньшей высоте сброса, что, в свою очередь, означало, что бомба сможет применяться с большей точностью и будет доступна для боевого применения большему спектру бомбардировщиков.

Согласно легенде, идея возникла после того, как группа офицеров Королевского флота увидела похожую, но вымышленную бомбу, изображенную в анимационном пропагандистском фильме Уолта Диснея 1943 года «Победа через авиацию», и впоследствии оружию дали прозвище «Диснеевская бомба». Бомба была изобретена британским военно-морским офицером, капитаном Эдвардом Терреллом, хотя бомба применялась исключительно ВВС США.

Самолеты Boeing B-17 «Летающие крепости» несли бомбы парами. По одной бомбе подвешивалось под каждым крылом, поскольку они были слишком длинными для размещения в бомбоотсеке B-17.

Ракетная бомба имела длину чуть более 5 метров при диаметре 280 мм и массе 2000 кг. Она состояла из трёх секций. Первая - головная - представляла собой проникающую боевую часть из особо прочной стали с зарядом из 230 кг взрывчатки. Вторая секция бомбы представляла собой разгонный твердотопливный ракетный двигатель, состоявший из 19 отдельных пороховых шашек от 3-дюймовых неуправляемых ракет. Третья секция бомбы включала стабилизаторы и механизм зажигания, включающий все двигатели одновременно по сигналу от барометрического датчика и питаемый от турбогенератора.

Для точного попадания бомба должна была быть сброшена с высоты до 6100 метров. После сброса бомба падала около 30 секунд, пока не достигала расчётной высоты. Механизм зажигания активизировал двигатели, одновременно сбрасывая хвостовую секцию. Горение топлива в двигателе продолжалось 3 секунды, за которые он разгонял бомбу до скорости около 440 м/с. Расчётная пробиваемость составляла около 5 м.

Испытания бомб Диснея начались в начале 1945 года. Бомбы изначально сбрасывались на бомбардировочном полигоне недалеко от Саутгемптона, а затем испытательные сбросы были проведены на бункер Эперлек на севере Франции. Было использовано четыре бомбы, перевозимые двумя B-17, и два попадания пришлись по цели. Полученные в результате повреждения были признаны удовлетворительными наблюдателями на земле.

Первая боевая атака Диснеевскими бомбами была направлена на порт Эймёйден в Нидерландах, который немцы использовали для размещения их Schnellboote (быстрых торпедных катеров) и сверхмалых подводных лодок Biber. Днем торпедные катера находились в укрытиях, защищаясь от атак с воздуха, а ночью выходили в море для атак на суда союзников. В августе 1944 года бункеры порта атаковали с применением 53-х пятитонных бомб Tallboy и множества обычных бомб меньшего калибра. 10 февраля 1945 года девять самолетов 92-й бомбардировочной группы атаковали бункер 18 диснеевскими бомбами. Бетон был пробит, но бункеры были пусты во время атаки. И бункер снова был атакован 10 самолётами 14 марта.

30 марта 36 самолетов 8-й воздушной армии США, атаковали бункер подводных лодок «Валентин» Диснеевскими бомбами. Крыша «Валентина» толщиной 4,5 метра уже была повреждена двумя 10-тонными бомбами «Гранд Слэм», сброшенными Королевскими ВВС тремя днями ранее. Во время атаки 8-й воздушной армии было запущено более шестидесяти «Диснеев», но только одна достигла цели, не принеся существенного эффекта, хотя сооружения вокруг бункера получили значительный ущерб.

4 апреля 1945 года 24 бомбардировщика B-17 атаковали укреплённые цели в Гамбурге. Цель была скрыта облаками, поэтому для сброса бомб использовалось радиолокационное наведение. Следующая миссия в мае 1945 года была отменена. Всего до конца войны было сброшено 158 бомб.

Disney bomb была настоящей технической инновацией, предвосхитившей современные "умные" бомбы. Но её подводили недостатки: надежность зажигания ракетного ускорителя была признана неудовлетворительной, с частотой отказов около 37% во время испытаний, кроме того, некоторые бомбы распадались при ударе о цель из-за дефектов в стальном корпусе. Также минусом конструкции была сравнительно небольшая боевая часть. После войны бомбу не стали производить массово - она осталась экспериментом. Именно поэтому о ней мало кто знает.